Фобия - Елена Тихонова

протянула руку и он с молчаливым недовольством передал ей флешку.

– Он выходит на страницу сына, пишет там всякую чушь, – не выдержала Вика.

– Теперь вы преследуете его? – усмехнулась Дарья. – Забавно.

– Вы что, совсем не понимаете, что я вам говорю? Моего кота едва не убили, это фото сделал тот, кто проник ночью в дом! Он сделал фото и сунул флешку в ноут. Этот кто-то следит за домом. Он видел, что я уехала, беспрепятственно прошел и оставил эту… дрянь у меня, чтобы я увидела! Кто-то ходит по запертому на все замки дому, а вы и ухом не ведете!

– Кому нужно убивать вашего кота?

– Семибратову, конечно.

– Нет-нет, – покачала головой Ким. – Его отпустили поздно ночью, он с самого участка ехал с Бутовым. Тот не стал бы его везти сюда, чтобы напакостить вам, а после отвозить домой. Бутов не самый приятный человек и адвокат, но он не идиот.

– Но зачем кому-то постороннему делать это фото? Вы ведь давно работаете в полиции, скажите мне, если это не угроза, то что?

– Кот жив?

– Жив. Я едва нашла его, он спрятался и даже не вышел на запах еды. Обычно ему достаточно услышать, как я беру пачку, и в ней тарахтит корм. Он сидел в столовой, куда я не захожу, прятался за занавеской, дрожал, как осиновый лист. Тогда я не понимала, в чем причина, списала все на…

Вика осеклась, мельком взглянула на Власова, поняв, что едва не призналась, что он ночевал в доме. Знала ли об этом Ким и его шеф, Вика не знала, поэтому рисковать не стала и закончила более спокойным голосом:

– Списала все на стресс. Скотч не любит, когда вокруг него много людей, а в последние дни их слишком много в доме побывало.

– Думаете, угрожая коту, он угрожает вам?

– А какое еще подтверждение нужно? Чтобы он взял за горло меня? Или ждете, когда найдете в доме мой труп?

На несколько долгих секунд в комнате воцарилась тишина. Власов продолжал смотреть на невинную с виду флешку в руке Ким, Дарья жевала нижнюю губу.

– Это не может быть Семибратов, – повторила она.

– Значит тот, кто действует по его указке.

– Вопреки здравому смыслу, я пытаюсь помочь вам разобраться.

– Как именно? Вы только приезжаете, допрашиваете по сотому разу и все равно сомневаетесь в моих словах. Мне надоели эти разговоры, сделайте хоть что-нибудь уже!

– Я и делаю. Думаете, он здесь, потому что хочет помочь вам?

Дарья дернула подбородком в сторону Власова, тот заерзал и спросил, о чем это она говорит. Вика подняла голову и заглянула в миндалевидные черные глаза девушки. Затем перевела взгляд на следователя. Его начальный интерес и вера в каждое ее слово понемногу становились странными для Вики, хотя она не придавала этому особое значение. Когда есть тот, кто готов тебя выслушать, разве важно, по какой причине он это делает?

– Разве нет?

– Я хочу помочь, – возразил Власов. – Но у меня пока есть лишь подозрение, что в поселке происходит нечто странное, – губы его сжались в тонкую полоску, а шея напряглась, он пристально смотрел на коллегу. – Ты тут задержалась, тебе не кажется?

Глава 25.

– Снова сторожишь ее?

Вика спустилась по ступеням. Она узнала голос Ким, но звучал он немного странно и будто издалека. Это насторожило девушку, и она решила притаиться. Неужели Власов сумел сам впустить эту дамочку рано утром?

Она спустилась еще на пару ступеней вниз. Разговор доносился со стороны кухни. Пройдя по темному коридору, она поняла, почему голос коллеги Власова показался ей необычным. Несомненно, это была она, та самая Даша с черными раскосыми глазами и широкими скулами. Но говорила она по телефону. Раздался стук кружки, которую следователь поставил в раковину.

– Она свидетель. Если шеф отказывается приставить к ней охрану, мне ничего другого не остается.

– Да не ври. Думаешь, не поняла я, почему ты там днями и ночами?

– Ох, да ты никак ревнуешь!

Послышался придушенный смешок.

– Этой девушке угрожает опасность, если мы ее не защитим, то после придется опознавать ее труп. Хочешь очередной «висяк»?

– Какие мы самоотверженные, спасаем девушку от убийцы.

– Он уже убил человека в поселке.

– Да, и еще тот случай год назад, так?

– Снова ты за старое…

– Да ты был «повернут» на нем. Ты рассказал ей, почему торчишь у нее сутками?

– Само собой, – отозвался он, – потому что благодаря тебе и Бутову меня отстранили от дела.

– Я копалась в архиве вчера, – сказала она, не слыша его, – пока ты искал подход к нашей писательнице. Дело закрыли, но ты не мог этого не знать. Убийца не найден, а оно уже отправлено в архив. Знаешь, почему? Потому что все, кроме тебя, идиота, понимают, что это был какой-то залетный преступник, ограбил и убил семью. Все, остановись на этом. Забудь об этом деле, нам не поймать его, он уже в прошлом.

– Не понимаю, чего ты засуетилась по этом поводу? Меня привело в дом не старое дело, а новое.

– Нет никакого дела! Только ее пустые слова, которые никто не сможет подтвердить, и твоя жажда раскрыть старое убийство. Единственное, что ищут пока – убийцу охранника, но ты полностью отстранился и все время проводишь в том доме. Ничего нового ты не узнаешь, даже ее врач считает, что все может быть игрой воображения, посттравматический синдром – не более того.

– Я верю ей.

– Ты можешь вешать лапшу на уши ей, шефу, но я тебя знаю, как облупленного. И меня волнует, что твоя репутация следователя дала трещину. Шеф знает, где ты сейчас?

– Он дал мне неделю отгулов. Я отстранен, забыла?

– Он вышвырнул тебя из дела из-за нее. Ты слишком залез туда, перестал видеть границы. Как ты вообще мог поехать с ней в квартиру подозреваемого? Девчонка придумала себе грабителя, как иные придумывают несуществующие болезни… Ох, прости, у нее ведь теперь два-в-одном, как у некоторых шампуней. Недалеко же она ушла, чтобы привлечь к себе внимание. Сначала это было депрессивное расстройство после нападения ученика, чтобы государство платило ей моральный ущерб, теперь она пытается снова посадить бедного отца мальчика.

– Этот «бедняга» привязал ее к стулу на ее же кухне и измывался несколько часов кряду, пока в квартиру не ворвалась полиция и ее сестра! – Власов повысил голос. – Она едва выжила. Какая ты все-таки стерва.

– А ты осел, с большими ушами, – протянула она. – Знаешь, я не хочу ругаться. Шеф рассказал мне, что позволил тебе заниматься этим делом, потому что ты убедил