Канал - Владимир Дудченко

„Судьба — индейка, а жизнь — копейка!“ Ближе чем на волосок от смерти оказался военный переводчик Александр Полещук в ночь на 27 декабря 1969 года. Эта вторая встреча лейтенанта Полещука с командиром израильского спецназа „Шфифон“ майором Хагаем Леви в пустыне под Рас-Гарибом, с блеском реализовавшим генштабовскую операцию „Тарнеголь“, опять, на удивление, была не последней. Но ни тот, ни другой, об этом, конечно, знать не могли. Что предопределено Всевышним, то и будет. Человек в силах лишь слегка подкорректировать свою судьбу. Большего ему не дано…

Глава тринадцатая

По сообщению представителя египетского военного командования, израильские самолеты совершили вчера налет на позиции в районе Эль-Кантары и Балляха. Один из самолетов был сбит.

(Каир, 29 декабря, ТАСС)

…Батальон, несмотря на интенсивную ночную бомбежку израильской авиацией и понесенные потери, был жив. Но ни комбат, немолодой подполковник Мустафа Заглюль, ни его советник, майор Тарас Пономарев, не обрадовались появлению Полещука. Вид обоих был мрачен, им было все понятно без перевода.

— Не вовремя ты приехал, Саша, — сказал Пономарев, здороваясь с Полещуком. — Евреи радар украли, новенькую П-12… Рядом с нами, каких-то пару километров отсюда…

— Тарас… — замялся Полещук, — извините, товарищ майор, забыл ваше отчество. Как это случилось? — Он мгновенно сопоставил продолжительный ночной налет авиации, появление голубоглазого „александрийца“, гул каких-то мощных летательных аппаратов. Все стало на свои места…

— Григорьевич мое отчество, — сказал Пономарев и посмотрел на египетского комбата. Тот сидел на раскладном походном стульчике в полной прострации.

— А случилось… — он вновь повернулся к сидящему подполковнику и громко крикнул на арабском в сторону выхода из мальги:

— Майя! [Воды! — егип. ]

Появился солдат со стаканом воды. Пономарев показал ему на комбата.

— Хреново все случилось, хуже не бывает. Видишь, что с Заглюлем? Оба теперь „под фанфары“ пойдем: он — под трибунал, я — на родину с „волчьим билетом“!

Полещук достал сигареты и вопросительно посмотрел на майора. Тот махнул рукой:

— Дыми! Теперь уже все равно! Короче, наш батальон должен был обеспечивать прикрытие радиотехнической роты. Я говорил ему накануне, — Пономарев качнул головой в сторону комбата, — надо провести тренировку на предмет возможной высадки десанта. Ночью. Нет же — лень, господа поспать желают…Вот и случилось…

В мальгу влетел запыхавшийся старший лейтенант. Он посмотрел на комбата, затем на батальонного советника, как бы собираясь сказать что-то важное.

— Имши, Махмуд! [Иди, Махмуд! — араб. ] — сказал ему Пономарев. — Потом сообщишь, не до тебя.

Полещук не стал переводить. Египтянин все понял и, еще раз бросив взгляд на комбата, исчез.

— Как я разумею, — продолжал Пономарев, — они бомбили наши позиции — слава тебе Господи, мы успели вырыть укрытия! — чтобы под прикрытием авиации, парализовав действия батальона, утащить станцию. И утащили… Боже мой, что теперь будет!?

— Потери большие? — спросил Полещук, гася окурок сигареты сапогом.

— А ты не видел? Трети батальона нет, техника почти вся разбита, расчет станции, кроме убитых, евреи, кажется, захватили с собой… Не знаю, может, потом кто-то отыщется в пустыне…

Пономарев подошел к комбату. Он тронул его за рукав и сказал:

— Мистер Мустафа! Может еще майя?

Подполковник отрицательно дернул головой, и, глядя на зажигающего очередную сигарету Полещука, тихо произнес: „сигяра“. Полещук протянул пачку. Тот вытащил сигарету дрожащей рукой и сунул ее в рот. Полещук щелкнул зажигалкой и поднес пламя. Египтянин прикурил, пыхнул дымом, как это обычно делают некурящие, и сказал:

— Иадам! [смертная казнь — араб. ] По лицу Мустафы Заглюля потекли слезы.

— Ему бы водки налить, — произнес Полещук. — Вода тут не поможет…

— Какая водка, Саша? Здесь и воды-то кот наплакал… К тому же, я думаю, он в жизни алкоголя не пил…

Пономарев опустил голову, с минуту подумал, потом посмотрел на Полещука:

— Езжай-ка ты обратно. Я здесь сам разберусь. Если голодный, лепешку тебе найдут. И водителю — тоже. Просто я думаю, что не надо тебе, Саша, оказываться в тех разборках, которые нам с Заглюлем предстоят. Езжай! Так будет честнее.

— Тарас Григорьевич!

— Саша, не надо! Ты молодой, вся служба впереди. Зачем тебе это?

— Но, товарищ майор! Меня же послали в командировку к вам в батальон! — воскликнул Полещук. — Как я могу уехать?

— Ерунда. Я напишу бумагу твоему советнику. Нечего делать. Как его фамилия?

И майор Пономарев, советник командира разбитого пехотного батальона, нашел клочок бумаги и написал, что он не нуждается в переводчике, так как уже сносно владеет арабским языком.

Пожелав майору удач в наступающем Новом году и выслушав аналогичные пожелания, Полещук забрался в знакомую кабину и, сунув Юсефу пару сухих лепешек, поехал домой. Да, как это не покажется кому-то странным, побывав в такой командировке, даже занюханный Агруд, от которого можно легко добраться до Суэца, видится совсем в другом свете. Особенно, если тебя не убили. Хрустя засохшей лепешкой, Полещук прокручивал в памяти пережитые события. Перед его глазами, как наяву, стоял высокий голубоглазый „александриец“ в камуфляже с автоматом Калашникова: „Почему же он не стал в меня стрелять…?“

Доложив подполковнику Хоменко о причине досрочного возвращения из Рас-Гариба и протянув ему клочок бумаги батальонного советника, Полещук, не вдаваясь в подробности, рассказал Чапаю о массированном ночном налете израильской авиации на позиции батальона, больших потерях, а также о том, что евреи, по утверждению майора Пономарева, утащили радиолокационную станцию П-12.

— Ты ничего не перепутал, Полещук? — брови Чапая поползли вверх. — Это же ЧП на уровне вооруженных сил!

— Нет, Василь Иваныч, не перепутал, — ответил Полещук. — Сам, правда, не видел. Машина заглохла за пару километров от батальона, бомбежку наблюдал, до утра торчали, вернее лежали, с водителем в пустыне… Потом, когда доехали, оказалось, что радар евреи уволокли на вертолетах вместе с расчетом. А дизель-генератор взорвали…

— Так-так, — Хоменко постучал пальцем по столешнице. — Дело, конечно, не наше, но доложить по команде необходимо. Связывайся с дивизией! — Он пододвинул к Полещуку коричневую коробку полевого телефона. — Срочно! Знаю, что ты голодный, поешь потом…