Пока живу, люблю - Алина Знаменская

Макс уехал. Вика задумчиво вошла в сад и остановилась перед домом. Сейчас она обозревала дом со стороны веранды. Здесь тоже царили перемены. Стену дома украшала зелень. Побеги глицинии и дикого винограда карабкались вверх по нейлоновым шнурам, натянутым чьей-то заботливой и неугомонной рукой. Вика догадалась — чьей. Прямо рядом с ней торчал старый каменный воротный столб. Он словно кость чьего-то скелета возвышался из земли. Она замечала этот столб и прежде, когда жила здесь с детьми. Тогда он был ни при чем, как белая ворона. Сейчас же он логически завершал миниатюрную стенку из натурального камня, и пышная зелень, взявшая его в свои объятия, как бы заносчиво заявляла, что столб живой! Он ожил благодаря легкой руке Марины, ее собственному, вдруг проснувшемуся, яростному желанию жить…

Глава 20

Время шло, но для Виктории ничего не менялось. Ее время остановилось где-то на полдороге из Первомайска в Живые ключи. Со стороны ее жизнь здесь могла показаться совершенно спокойной, как жизнь любого дачника. Каждый из троих занимался своим делом. Виктория взяла на себя готовку, которая ее вовсе не обременяла. Марина творила, внося в интерьер все новые и новые детали. То вдруг потолочную балку в прихожей украсил ряд старинных бутылок темного стекла, то неожиданно на подоконнике появлялась глиняная керамика, в которой со временем поселялся яркий подсолнух. То цветастый половичок ложился на порог, будто его здесь только и не хватало.

Утром обычно в кухню заглядывал Никита и задавал один и тот же вопрос:

— Ну, девчонки, какие будут распоряжения?

Марина выкладывала на стол список мелких дел: что-то прибить, где-то отпилить или же перенести с места на место какую-либо тяжелую вещь. Виктория обычно ставила перед ним высокую кружку с дымящимся какао и тарелку с пирожками.

Кит жевал, поблескивая глазами, и уносился по своим делам. Вика смотрела ему вслед, ничего не понимая. Обида сменялась недоумением, затем разочарованием и вновь обидой. Как все оказалось банально!

— Ты интересна мне как ребус.

— Разгадаешь и выбросишь?

Неужели так и случилось?

Вика видела в окно его удаляющуюся сутуловатую спину. Похоже, Протестанта мало заботила сложившаяся ситуация. И до Викиных переживаний ему дела нет. Никто никому ничего не должен. Каждый должен только сам себе. Да уж…

«Ничего, — усмехалась Вика. — Во всем имеется положительная сторона. Я хотя бы наконец-то потеряла девственность. Что ж! Он делает вид, что ничего не случилось. И я буду делать вид, что ничего не случилось. Пристроюсь».

Хотя такая «пристройка» давалась с трудом. Взять хотя бы их обеды втроем. Кит живописал новости из жизни деревенских соседей, Марина обычно охотно смеялась его шуткам, а Вика, «взяв себя за шиворот», старательно изображала беспечность. Хотя иногда так и подмывало стукнуть Никиту по лбу. Чтобы выбить оттуда это дутое самодовольство. Эту нарочитую уравновешенность. Эту бесшабашность.

Она теперь не могла, как раньше, заходить на его половину и болтать с ним. Они не ходили больше вдвоем мыть посуду на реку — теперь в саду была вода. И ужин у костра был ни к чему… Да и был ли он когда-то? Может, все это — фантазии? Как улицы Парижа, где она никогда не была… Вика пристрастилась ходить за грибами. Уходила в сосенки и искала там под хвоей желтые тугие лисички. Бродить одной было немного боязно, оттого — пронзительно-заманчиво. За несколько своих походов сюда Виктория не встретила ни одной живой души. Кроме одного раза. Она однажды напала на целое семейство лисичек и долго ползала на коленях, срезая их ножиком. А когда подняла глаза, то обомлела: прямо перед ней, на фоне огромного муравейника, стоял мохнатый старик.

Каким непостижимым образом возник он перед ней? Почему она не услышала шагов? Лохматым делала старикашку его борода, торчащая щеткой. И ободранная по краям зимняя цигейковая шапка. Одет он был в старую солдатскую шинель без погон. Виктория потеряла дар речи.

— Здравствуй, девица, — сказочно поздоровался старик, на что Вика сумела только механически кивнуть. — Ты из Ключей будешь?

Вика снова кивнула.

— Как там? Все ли живы-здоровы?

Вика неуверенно пожала плечами.

— Ну-ну, — вздохнул старик и прошелестел мимо нее по хвое вниз, в сторону деревни. Вика так и осталась сидеть на коленках и долго смотрела ему вслед. Быстрый уход старика даже несколько разочаровал ее — Вика готова была поверить, что ей явился один из архангелов и вот-вот скажет что-нибудь значительное. Но старикашка вполне осязаемо наступал на хвою, и Вика долго созерцала среди сосен его шинель. Когда возвращалась, то первым делом заметила серебристую иномарку возле дома. У них гости. В гостиной Марина поила чаем молодого человека. Вика со своими грибами отправилась на кухню и оттуда слышала обрывки их разговора. Говорили о нишах, шкафах-купе и зимнем саде. О видах потолков и напольных покрытиях. Нетрудно было догадаться, что у Марины клиент, который приехал с заказом. Она ведь давала объявление в газете о том, что оформляет квартиры. Первая рыбка клюнула. Примерно через полчаса гость засобирался, а Марина заглянула в кухню:

— Викуша, я уезжаю с заказчиком.

— Куда?

— Смотреть квартиру.

— Может, поехать с тобой?

— Я что, маленькая? Да тебе там скучно будет. Ты.., лучше помирись с Никитой. Совсем завял парень.

Вика открыла рот, но Марины уже и след простыл. Ничего себе! Помирись. Да она что, бегать за ним должна, что ли? И словно в ответ на ее мысли в дверях появилась изогнутая фигура Протестанта.

— Куда это Марина подалась?

— Смотреть квартиру заказчика.

Кит присвистнул.

— А грибами меня угостят?

И Кит сделал едва уловимое движение в сторону Виктории. Она живо всучила ему в руки ведро с картошкой.

— Если ты почистишь картошку.

Кит принял ведро и пристально посмотрел на Викторию. Нахально. В своем стиле. Он просто облизал ее взглядом. У Виктории сразу перехватило дыхание. Да что это такое в самом деле? Он решил поиграть с ней? То делает вид, что ее нет, то… Ну она ему покажет! Вика раскалила сковороду и достала шумовкой из кипящей воды лисички. Вывалила на сковородку. Та с треском и шипением приняла свою добычу. Никита невозмутимо чистил картошку. На этот процесс стоило взглянуть.

Он снимал кожуру с картошки так, словно раздевал женщину. Вика следила за его пальцами и чувствовала эти пальцы на своем теле. Кругом… Грибы на сковородке принялись подпрыгивать, избавляясь от последней влаги. Она накрыла их крышкой.

— Почему ты не приходишь.., играть на рояле? — спросил Никита, не отрывая глаз от очередной картофелины.

— Я?

— Как будто кто-то еще в этой деревне может играть на рояле! Я купил его для тебя.

Вика уставилась на него, забыв про грибы. Он добросовестно продолжал освобождать картошку от одежд. Не поймешь, когда он говорит серьезно, а когда шутит.

— Не ври. Ты купил его потому, что он старинный, а стоил дешево.

— Да. Но я знал, что наступит день, когда ты войдешь и дотронешься до него. А он зазвучит.

Вика смотрела на руки Никиты, голые до локтей, на мокрые пальцы, крутящие картофелину. Смотрела и дивилась собственным мыслям. Она не обольщалась, знала, что Протестант забавляется, заигрывает с ней. Что свои уловки он, возможно, применяет ко всем женщинам на своем пути. И она, Вика, не исключение. Он откровенно соблазняет ее. И она это понимает. И.., ну что поделать, хочет оказаться соблазненной! Она хочет, чтобы он плел всю эту чушь. Готова млеть от спокойных, небрежных и порой вкрадчивых интонаций… И ей уже не важно, кто стал причиной того, что она здесь, — Макс, Марина или Никита. Она здесь. И он — рядом. И она хочет, чтобы все повторилось.

— Я подумаю. Возможно, я и приду сегодня.., поиграть на рояле.

— Мы с роялем будем ждать. В одиннадцать?.

Вика появилась на половине Протестанта в половине двенадцатого. Она толкнула входную дверь и застыла на пороге. Везде, по всей гостиной на полу, на подоконнике, на стене в подсвечниках — везде горели свечи. Множество свечей. Их пламя отражалось в полированной крышке рояля и плыло в его густой черноте мигающими бликами. В комнате пахло травой. Этот пряный запах всколыхнул что-то, задел скрытую струну, которой Вика в себе прежде не знала. Она села за рояль. Белые клавиши в ожидании смотрели на нее. Она заиграла прелюдию, пламя свечей дружно вздрогнуло от вторжения музыки и закачалось иначе. Звуки покидали рояль, возносились к потолку подобно разогретому воздуху, заполняли собой комнату. Виктории казалось, что рояль плывет в чернилах ночи подобно ковру-самолету и что это не свечи мерцают, а далекие лица звезд взирают на нее отовсюду.

Кит вынырнул из густой темноты веранды не правдоподобно белым пятном. Вика продолжала играть и лишь краем глаза наблюдала за ним. Белой была его рубашка, не застегнутая ни на одну пуговицу. Белыми были и цветы, которые он держал в руках. Королевские лилии цветут в июле и чудесно пахнут фруктами. Вика немедленно уловила их ненавязчивый тонкий запах.