Остров на краю света - Джоанн Харрис

Отец не пошел на праздник Адриенна пришла, и мальчики с ней, хотя развлечения, которые других детей приводили в восторг, на них, кажется, лишь тоску наводили. Позже я видела их у одного из костров. С ними был Дамьен — недовольный и злой; я знала от Лоло, что они поссорились.

— Это из-за Мерседес, — мрачно признался Лоло. — Он на все готов, чтоб только произвести на нее впечатление. Больше его ничего не волнует.

Дамьен несомненно изменился. Его природная угрюмость, кажется, взяла верх, и он теперь избегал старых друзей. Алену с ним тоже было нелегко. Ален признавался в этом с беспокойством и в то же время с невольной гордостью.

— Ты знаешь, мы все такие, — сказал он мне. — Геноле. Каменные лбы.

Но я видела, что он все-таки беспокоится.

— Я ничего не могу поделать с этим мальчишкой, — сказал он. — Он со мной не разговаривает. Они с братом раньше были дружны, как два краба, но теперь даже Гилен не может из него выжать ни слова, ни улыбки. Правда, я в его годы тоже был такой. Он это перерастет.

Ален думал, что, может, новый мопед отвлечет Дамьена от мрачных мыслей.

— Может, он и с уссинцами перестанет таскаться, — добавил он. — Это вернет его в деревню. У него появится новое занятие.

Я тоже надеялась на это. Дамьен мне всегда нравился, несмотря на свою замкнутость. Отчасти он напоминал мне меня саму в таком возрасте — подозрительный, злопамятный, скрытный. А первая любовь в пятнадцать лет — как летняя молния: добела раскаленная, яростная, и так же быстро гаснет.

Мерседес тоже подавала повод к беспокойству. С тех пор как объявили о ее помолвке, она стала еще вспыльчивей; часами сидела в своей комнате; отказывалась от еды; то ублажала, то изводила своего несчастного суженого, так что Ксавье уж и не знал, как к ней подъехать.

Аристид говорил, что это от нервов. Но тут крылось нечто большее; мне казалось, что у девочки вид не просто беспокойный, а больной, она слишком много курила и могла вспыхнуть или расплакаться из-за любой мелочи. Туанетта рассказала, что Мерседес и Шарлотта поссорились из-за свадебного платья и теперь друг с другом не разговаривали.

— Платье Дезире Бастонне, — объяснила Туанетта. — Старинное кружево, с вытачками в талии, очень красивое. Ксавье хотел, чтобы Мерседес в нем венчалась.

Дезире любовно хранила платье, пересыпав его лавандой, со дня собственной свадьбы. Мать Ксавье тоже надевала его на свою свадьбу с Оливье. Но Мерседес наотрез отказалась от платья, а когда Шарлотта продолжала робко настаивать, Мерседес закатила впечатляющий скандал.

Пошли злобные слухи: Мерседес отказывается от платья только потому, что слишком толстая; понятно, эти слухи отнюдь не способствовали воцарению мира в семье Просажей.

У нас с Флинном за это время выработалось что-то вроде распорядка. Мы не говорили о перемене в наших отношениях, словно признать ее означало бы запутать нас сильнее, чем хотелось бы нам обоим. В результате наша близость выглядела обманчиво небрежной, словно курортный роман. Мы существовали в паутине невидимых линий, которые ни один из нас не осмеливался пересечь. Мы беседовали, занимались любовью, плавали вместе на Ла Гулю, ходили рыбачить, жарили улов на маленькой жаровне, которую Флинн построил в ложбинке за дюной. Мы не нарушали границ, которые сами же и установили. Иногда я задумывалась — чья трусость установила эти границы, моя или его. Но Флинн больше не заговаривал об отъезде.

Слухи про Бримана прекратились. Его несколько раз видели с мэром Пино и Жожо Чайкой — один раз на Ла Гулю и другой раз в деревне. Капуцина сказала, что они околачивались возле ее вагончика, а Ален видел их у блокгауза. Но, насколько было известно, Бримана сейчас больше всего занимала защита «Иммортелей» от сырости, и ему было не до новых начинаний. Про новый паром было совершенно ничего не слышно, и люди были в большинстве своем уверены, что «Бриман-2» — чья-то неудачная шутка (возможно, Гилена).

— Бриман знает, что проиграл, — радостно говорил Аристид. — Пора уже уссинцам для разнообразия и проиграть. Их удача переменилась, и они это прекрасно знают.

Туанетта кивнула.

— Святая на нашей стороне.

Ее оптимизм был преждевременным. Всего несколько дней спустя я вернулась из деревни с несколькими макрелями, Жану Большому на обед, и обнаружила Бримана — он сидел под солнечным зонтиком во дворе и ждал меня. Он по-прежнему был в рыбацкой кепке, но для торжественности решил приодеться в полотняный пиджак с галстуком. Обут он был, как обычно, в эспадрильи на босу ногу. Меж пальцев он держал «житан».

Напротив него сидел отец с бутылкой мюскаде под рукой. Три стакана стояли наготове.

— О, Мадо. — Бриман с трудом приподнялся с кресла. — Я надеялся, что ты скоро придешь.

— Что вы здесь делаете? — От удивления вопрос прозвучал резко, и Бримана явно обидел.

— Пришел тебя повидать, конечно. — За горестным выражением лица пряталось что-то похожее на веселье. — Я люблю быть в курсе дел.

— Я знаю.

Он налил себе еще вина, и мне тоже.

— У Ле Салана, кажется, началась полоса удач? Вы, наверно, собой очень довольны.

Я ответила, стараясь, чтобы голос прозвучал нейтрально:

— Ничего, справляемся.

Бриман ухмыльнулся, ощетинив бандитские усы.

— Мне очень пригодился бы в гостинице человек вроде тебя. Молодой, энергичный. Подумай об этом.

— Вроде меня? А что я могу делать?

— Тебя это удивит, но художник... дизайнер... мне сейчас очень пригодился бы. — Он говорил ободряющим тоном. — Мы можем договориться. Я думаю, ты внакладе не останешься.

— Мне и так хорошо.

— Может быть. Но обстоятельства меняются, скажешь, нет? Немножко независимости тебе не повредит. Гарантия на будущее. — Он широко ухмыльнулся и подтолкнул стакан в мою сторону. — Вот, выпей вина.

— Нет, спасибо. — Я показала рыбу в пакете. — Мне нужно поставить это в печку. Времени уже много.

— Макрель, э? — сказал Бриман, вставая. — Я знаю отличный рецепт, как ее готовить, с розмарином и солью. Я тебе помогу, и мы заодно поговорим.

Он пошел за мной на кухню. Он был ловчей, чем можно было подумать, глядя на его тушу, — вспарывал рыбе брюхо и вычищал внутренности одним движением.

— Как дела идут? — спросила я, зажигая огонь в духовке.

— Неплохо, — улыбаясь, ответил Бриман. — По правде сказать, мы с твоим отцом как раз праздновали.

— Что праздновали?

Бриман разъехался в широчайшей улыбке:

— Сделку.

Конечно, они использовали мальчиков. Я знала, отец готов на все, чтобы удержать их поблизости. Марэн и Адриенна сыграли на его любви к внукам; говорили о капиталовложении; поощряли Жана Большого занимать такие суммы, которые он никогда не смог бы вернуть. Интересно, какую часть своей земли он уже официально отдал.

Бриман терпеливо ждал, чтобы я заговорила. Я чувствовала, что его переполняет непомерное леденящее веселье, взгляд серых глаз были по-кошачьи пристален. Вскоре, не дождавшись моего ответа, он начал готовить маринад для рыбы: масло, бальзамический уксус, соль, побеги розмарина с кустиков, растущих у парадной двери.

— Мадлен, нам с тобой надо дружить. — Я знала, что вид у него сейчас скорбный — углы губ опущены, усы обвисли, — но в голосе слышался смех. — Мы с тобой похожи. Оба бойцы. Оба деловые люди. Ты просто обиделась на меня и потому не хочешь перейти на мою сторону. Я уверен, что у тебя все получится. И я честно хочу тебе помочь. Всегда хотел.

Я, не глядя на него, посолила рыбу, завернула каждую рыбину в фольгу и сунула в горячую духовку.

— Ты забыла маринад.

— Я не так готовлю рыбу, мсье Бриман.

Он вздохнул.

— Жаль. Тебе бы понравилось.

— За сколько? — спросила я наконец. — За сколько он отдал вам землю?

Бриман укоризненно цокнул языком.

— «Отдал»? Мне никто ничего не отдавал, — сказал он с упреком. — С какой стати?

Контракт составляли на материке. Отца повергло в благоговейный страх сложное действо с печатями и подписями. От юридического жаргона он терялся. Хотя Бриман не вдавался в детали, я решила, что он взял землю как залог в обеспечение займа. Как обычно. Он в очередной раз применил тот же прием: кратковременные займы, за которые людям в итоге приходится расплачиваться недвижимостью.

В конце концов, как сказала Адриенна, зачем отцу земля? Несколько километров дюны между Ла Бушем и Ла Гулю, допотопная шлюпочная мастерская; по крайней мере сейчас все это было ему ни к чему.

Все мои худшие подозрения подтвердились. Ремонт дома, подарки для мальчиков, новые велосипеды, электронные игры, доски для серфинга...

— За все платили вы. Вы одолжили ему деньги.

Бриман пожал плечами:

— Конечно. Кто же еще?

Он заправил зеленый салат уксусом и солеросом — мясистой островной травкой, которая часто идет в маринады, — и выложил в деревянную миску, пока я начала резать помидоры.