Барский театр - Владимир Бабенко

На охотничьих сходках стае единодушно была объявлена война. Снова, как и несколько лет назад, стрелки заняли свои места в вертолетах и в импортных снегоходах, снова охотники стали распутывать волчьи следы и, обнаружив, где схоронились звери, окладывать их флажками. Но на этот раз все усилия были безрезультатны. От загонных и охот на окладах с флажками вскоре отказались. Красных тряпок волки совсем не боялись, а при облавных охотах стая ни разу не вышла на линию стрелков, всегда незаметно просачиваясь сквозь цепь загонщиков.

Пробовали применять ядовитые приманки, но результатом этих мероприятий было смертельное отравление шести лис и десятка собак.

Вертолетные рейды результатов тоже не давали — стая (как и та, на которую долго охотились 4 года назад), заслышав шум двигателя, пряталась в густых ельниках. И скоростные «Ямахи» на этот раз оказались бессильны — от них волки заблаговременно уходили в непроходимые заросли, и людям ни разу не удалось застать зверей на открытом месте.

Безрезультатные погони длились всю зиму, причем стая, словно издеваясь над преследователями, никуда не уходила, держась в пригородах и продолжая целенаправленно истреблять собак. Делала она это настолько успешно, что бродячих псов на подконтрольной территории не осталось вовсе, а число дворовых настолько снизилось, что даже самые суровые хозяева, которые раньше и мысли не могли допустить, чтобы сторожевая собака переступила порог дома, вынуждены были на ночь запирать своих Шариков и Полканов в сенях (и все равно было два случая, когда волки выкрали их и оттуда).

Охотникам, даже самым азартным, в конце концов надоело гоняться по тайге за стаей, городская администрация перестала субсидировать антиволчьи вертолетные рейды, мотивируя это тем, что жертв среди людей не было, потери скота минимальные, а гонять дорогостоящую машину ради спасения дворняжек может быть и гуманно, но зато уж очень неэкономично.

Интерес к неуловимым волкам постепенно ослабевал, и только Соломон знал, что теперь, голодной весной появился реальный шанс встретиться со зверями и самое главное — с их легендарным вожаком.

Охотнику было известно, что в пригороде осталась только одна стая полудиких собак, под предводительством Снежка, которому до сих пор удавалось умело уводить своих псов то в лесопарк (там они были недоступны для собачников), то в город — куда не смели сунуться волки.

Соломон был уверен, что собачники (среди которых не было ни одного даже бывшего охотника, а все бригады были укомплектованы исключительно бомжами) никогда не настигнут свору черного кобеля. Зато для волков эти собаки оставались очевидным источником корма. Соломон не сомневался, что встреча этих стай обязательно произойдет. И произойдет очень скоро.

И Соломон принялся следить за «подсадными утками» — собаками Снежка. Но Снежок, почувствовав особое внимание Соломона и заподозрив в нем врага, тут же увел своих псов от гаражей, где они держались несколько дней. Соломон нашел их на следующее утро у железнодорожного вокзала. Он старался не выделяться из толпы, не останавливаться, не разглядывать собак, и даже один раз, словно мимоходом, бросил Снежку кусок колбасы. Его прием удался: собаки перестали вычленять Соломона из «движущегося леса», и, прекратив воспринимать его как источник опасности, стали относиться к волчатнику так же, как и к остальным горожанам, то есть как к потенциальным носителям еды.

Соломон «пас» своих собак около недели.

Однажды под вечер Соломон заметил, что его псы, кормившиеся у хлебозавода, были спугнуты уазиком, очень похожим на тот, в котором совершали свои рейды собачники. И Снежок увел своих подопечных от опасности в лесопарк.

Соломон заволновался: чутье опытного охотника подсказывало ему, что черный пес делает непростительную ошибку. Лесопарк, глубоко вдававшийся в жилые кварталы, с северо-востока через дачный поселок смыкался с тайгой. Соломон, предвидя близкую развязку, вскочил в автобус и поехал домой. Там он схватил зачехленную двустволку, положил ее в рюкзак, бросил туда же пару пачек патронов, заряженных картечью (при этом успев подумать, что патроны старые, надо было бы зарядить хотя бы пяток новых), и выскочил на улицу. Время было дорого. Он не стал дожидаться автобуса, а остановил частника на жигулях.

— К лесопарку, — сказал он шоферу, забравшись в салон машины.

— Что, дядя, на белок охотиться едешь? — спросил водитель, увидев выглядывающий из рюкзака конец ружейного чехла. — Не сезон ведь. Весна. Они же не выходные — все линные. Да и менты тебя в парке засекут. И опять же стемнеет скоро.

— Да нет. Я мастеру ружье везу. Один курок барахлит. А он как раз у лесопарка живет. Обещал починить, — соврал Соломон.

— Это другое дело, — поддержал разговор шофер. — К весенней охоте ружье исправным должно быть. Небось, ждешь не дождешься, когда тяга начнется?

— Жду, — опять солгал Соломон, презиравший охоту на пернатую дичь, и думая, что надо было бы все-таки зарядить новые патроны картечью.

Жигули остановились у трамвайного круга. За ним темнел лесопарк.

Соломон торопливо сунул шоферу деньги, выскочил из машины и заспешил туда. Он на ходу распаковал ружье, отработанными движениями собрал его, засунул в стволы патроны и обернулся. Водитель жигулей, раскрыв рот, наблюдал за Соломоном. Волчатник махнул шоферу рукой и тут же забыл о нем, потому что охота уже началась.

* * *

К вечеру лесопарк был безлюден. Соломон прошел с полкилометра по протоптанной в лесу дорожке и понял, что оказался прав: волчья стая подкараулила-таки псов — сбоку, из долины протекающей через лесопарк речушки, послышался отчаянный лай. Соломон заспешил туда, на ходу ощупывая запасные патроны в кармане своего полушубка.

У замерзшего ручья Соломона чуть не сбили с ног две летевшие ему навстречу собаки. У одной на бедре зияла огромная рана, и за ней стелился кровавый след. Соломон узнал их. Это были собаки Снежка.

По этой же тропе, навстречу Соломону бежали двое — парень и девушка.

Девушка была вся в слезах и белая как полотно. И парень тоже был сильно напуган.

— Там ..., — начала было девушка, но дальше не смогла произнести ни слова и разрыдалась.

— Там в овраге волки собак режут, — сказал парень. — А где остальные стрелки? Окружают?

— Да нет, один я, — ответил Соломон и побежал в овраг.

— Мы милицию вызовем. И охотников! — крикнул ему вдогонку парень.

Соломон на ходу обернулся.

— Милицию не надо, — они всех волков распугают. И охотников тоже не надо. Я сам охотник. Волчатник. Сам справлюсь, а вы ступайте. Никого не зовите! — и заспешил дальше, в сторону собачьего лая.