Новая жизнь 5 (СИ) - Хонихоев Виталий

Лежу, смотрю в потолок и размышляю о том, что Наояма сказал напоследок. И еще о том, как именно он меня так сделал, как сумел из поля зрения на пару секунд исчезнуть. Ясно, что он быстрый, но все же — как? Причем ладно, если разок, тут много вариантов, человеческое зрение не такой уж и острый инструмент, а уж восприятие и вовсе шуточки с нами шутит, можем увидеть то, чего нет или наоборот — не видеть того, что на виду. Вот, например — Шизука. До момента, пока она меня ножом пырнуть не попыталась — я и не замечал ее в классе. Тут волевое усилие нужно, чтобы ее заметить, настолько она кажется неинтересной, сливающейся с общим фоном. И только когда знаешь, что Шизука — ни черта не скучная а вовсе даже опасная, а человеческий мозг приучен искать опасный объект и успокаиваться только когда постоянно держит его в зоне внимания. Например — это верно с большими кошачьими, обезьяны прочно входили в рацион всех этих смилодонов и ягуаров… только потом мы перешли на котиков. Вот и чем я занимаюсь? Давно бы открыл котокафе, таких тут еще нет, вот он мой Клондайк и завоевание мира «мягкой силой»! Ни один человек на свете не устоит перед котиками. Я буду править планетой, а в бунтующие регионы высылать спецназ из самых милых котиков и люди сразу сложат оружие и будут целыми днями гладить котиков и возносить хвалу моей мудрости.

— Знаешь, вот так, со стороны — кажется, что тебе совсем мозги выбили — раздается голос откуда-то сбоку. Я поворачиваю голову. Занавеска, отгораживающая меня от соседней кровати, отодвинулась и видны серьезные глаза Натсуми. Вот так сюрприз. Наверное теперь ясно, почему Мидори не скинула свой белый халатик и не оседлала меня, размахивая револьвером и ковбойской шляпой — на соседней койке тут Натсуми лежала. Ну… помимо того, что это должностное преступление и ей в тюрьму не охота, а также не видит она во мне пока мужчину. Пять лет. Но Натсуми что тут делает?

— У меня болезнь такая — говорит Натсуми: — иногда слабость охватывает. Потому у меня… — она отодвигает занавеску дальше и показывает ключ, висящей на кольце: — есть ключи от медпункта. На всякий случай.

— Аа… — говорю я. Теперь понятна эта близость между Мидори и Натсуми, я думал они родственники или еще чего. А тут просто конфиденциальность «врач-пациент» и постоянные отношения в плане наблюдения за здоровьем подростка. Чем она болеет таким?

— Раньше я спортом занималась, сильная была, а теперь… — она машет рукой: — но у всего есть свои положительные стороны — никаких соревнований. Да и требований по учебе тоже… никаких.

— Вот как. — говорю я. Как-то не нравится мне эта ее болезнь. Понятно, что соревнования, но по учебе требований нет… это уже подозрительно. Как по мне, так родители относятся только в том случае, когда они точно знают, что долгой и успешной жизни у их ребенка скорее всего уже не будет.

— А чем ты болеешь? — спрашиваю я.

— Ара-ара, Кента-кун — укоряет меня Натсуми: — это невежливо. Уверяю тебя, что я не заражу тебя ничем, даже если ты меня оближешь с головы до ног. Наверное, такие у тебя грязные мечты, нэ?

— Да ничего подобного! — отрицаю я, но потом задумываюсь: — а что, можно? Если уж ты предлагаешь…

— Вот мы и нашли твою тайную страсть, Кента-кун — поднимает брови Натсуми: — ты хочешь облизать мои ножки… и откуда в школе столько извращенцев? Но я хотела с тобой о серьезном… — она прерывается, прислушиваясь.

— Натсуми-тян! Кента-кун! — говорит Мидори из-за занавески: — меня к директору вызывают, будьте умницами и не дайте мне пожалеть о том, что я оставила вас тут одних и кабинет заперла! Все равно вы ничего не успеете за десять минут!

— Ээ… вы уверены, что вы не задержитесь? — спрашиваю я в порядке «поддержать шутку старшего товарища».

— Уверена — отрезает Мидори: — если что, На-тян, у тебя ключ есть. Все. — шум отодвигаемого стула, топ-топ-топ ее каблучков, открывается и закрывается дверь и проворачивается ключ в замке.

— Она не скоро вернется — говорит Натсуми немного невпопад, прислушиваясь к удалявшимся шагам: — она всегда так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты хотела о серьезном — напоминаю я. Натсуми чем-то болеет, но ходит в школу. Что-то хроническое? Это не мешает ей учится, у нее хорошие оценки. И в социальной жизни все нормально, в школе с ней постоянно Кэзуки и Мико, а еще и Марико с ней дружит — вне школы. Как там — друг семьи, или друг детства. Все у нее в порядке и в социальной сфере, и в учебе… черт, да она на вершине нашей социальной пирамиды, табеля о рангах и прочего. Да и со здоровьем… я кошусь на нее. Занавеска отодвигается совсем, и я вижу, что она села на свою койку. Она в спортивной футболке белого цвета и … наверное в трусиках, потому что из-под футболки я вижу голые ноги Совершенного Хищника. Она болтает ногами в воздухе, койки тут довольно высокие.

— Так вот — говорит она: — о серьезном. Приняли твои документы в Академии, переведут на следующей неделе.

— Ты-то откуда…

— Тш! — повышает она голос: — конечно я знаю. А еще я знаю, что ты саботаж собрался устроить…

— А это откуда?! — ладно, про то, что Академия приняла мои документы она могла узнать из внешних источников, на худой конец проболтался кто-нибудь из персонала, та же Мидори, например, но про мои намерения никто пока не знает!

— Тоже мне, бином Ньютона — пожимает плечами она: — все ж на ладони лежит. Ты у нас обожаешь принцип всей этой мягкой силы и «поддаться, чтобы победить» и вывернутся как раз тогда, когда враг победу торжествует, так?

— Ээ… — говорю я. Недооценил я Натсуми, здорово так недооценил. Все-таки Сверх Хищником в социальном океане просто так не становятся, она не просто умна, она умеет наблюдать, умеет собирать факты и анализировать их, при этом — легко, походя так. Ей бы в уголовном сыске работать — цены бы ей не было. Неужели меня так легко просчитать?!

— А тут Академия. Ты ж про нее не знаешь ни черта, а тебе охота не напрягаться и остаток учебы провести не в тягость, а у себя в клубе, окруженным своими девчонками разной степени помешанности и обнаженности.

— Ну… — здесь она права, но для того, чтобы установить, что Кенте нравятся голые девушки — не надо семь пядей во лбу иметь, Кента в этом плане одноклеточный.

— Исходя из того что тебе про Академию наболтали, да еще и Аки, придурок этот не с лучшей стороны ее продемонстрировал… ты сделал очень простой вывод и решил саботировать Академию, справедливо решив, что если ты деятельно и с фантазией возьмешься за дело, то тебя на вторую неделю оттуда выкинут и обратно возьмут, нэ? Вот разденешь им там весь учительский состав или соблазнишь какую-нибудь … или морду кому набьешь. Или секту организуешь… у тебя фантазия богатая, ломать вещи ты умеешь…

— Охренеть. — говорю я и поднимаюсь со своей койки. Натсуми настораживается и подбирает ноги к себе, прижимаясь коленками к подбородку. Я встаю перед ней и кланяюсь в пояс.

— Натсуми-сама — говорю я, разгибаясь: — я выражаю крайнее восхищение твоими талантами и невероятно проницательным умом! Каюсь, порой я считал, что ты достигла чего-то за счет высокого социального статуса и денег, но сейчас я понимаю, что ты — это что-то невероятное. Ты гений! Позволь же твоему скромному почитателю пасть к твоим ногам и …

— И облизать их? Не дам! — Натсуми прижимает свои босые ножки к себе еще крепче, сжимая их руками: — извращенец!

— Я просто выражаю искреннее восхищение и преклонение… да не буду я тебя лизать, успокойся! По крайней мере — пока. У меня к тебе важный вопрос есть… скажи, Натсуми, неужели я такой предсказуемый? Неужели меня так легко прочесть?

— Ты? Ха… да ты простой как монетка в пять иен. — говорит Натсуми, но ноги не отпускает: — ты вообще предсказуемый-предсказуемый. Давай в утверждения сыграем? Я тебе факт про тебя, а ты мне — про меня. Я начну первой, кто проигрывает… ммм… будет должен желание.

— А если у меня будет желание … достаточно непристойное? — делаю я бровями знаменитое движение «ты же понимаешь, детка».

— И вот тебе первый факт про тебя — ты никогда не будешь заставлять девушку делать что-то непристойное против ее воли, даже если она проиграет тебе дурацкое пари. Если бы я не заставила Мико тебе фотки голые слать на телефон, она бы отделалась чем-то вроде «купи мне газировки». — наконец отпускает свои коленки Натсуми. Я сажусь напротив ее на свою койку и задумываюсь. Выходит, знает меня Натсуми-тян, знает даже лучше, чем я сам себя. Но зачем она мне это говорит, разве не выгодней такие знания себе оставить?