Заноза для декана (СИ) - Оайдер Юлия

- Привет, - захожу в палату и сердце замирает, когда вижу ее.

Веста лежит на койке под цветастым одеялом, ее правая нога перебинтована, в руке катетер. На лбу зашитая ссадина, на губе кровоподтек, глаза красные и опухшие, а под ними отеки и яркие синяки.

- Привет, - пытается улыбнуться, но тут же прикладывает руку к поврежденной губе. - Мне не дают телефон, я хотела тебе позвонить как только пришла в себя.

- Наверное, его с личными вещами сдали… Я спрошу, - не знаю что еще сказать, просто смотрю на нее и чувствую, как в горле появляется душащий ком.

- Что с Сержем?

Ее злой ожидающий взгляд меня пугает. В какой-то момент я даже задумываюсь, а стоит ли ей знать ответ.

- Он в реанимации, у него какие-то серьезные повреждения, в крови нашли наркотики вроде бы… Я не вдавался в подробности, - отвечаю я. - Меня интересует только как ты…

- Ужасно я! - всхлипывает и отворачивается к окну, размазывая по щекам слезы. - Я не знаю, как мне жить дальше! Он убил моих родителей, он сам это сказал! Я жила с этим человеком, спала, помогала, работала на него! Я не только Сержа ненавижу, я еще и себя ненавижу…

- Ты же не знала, - подхожу к ней, опускаюсь возле кровати и беру за руку.

- От этого не легче и... - начинает плакать навзрыд, бормоча что-то совершенно неразборчивое. Сжимает мою руку крепко-крепко, цепляясь, словно за спасительную соломинку, чтобы не утонуть в океане своего отчаяния и бессилия.

Никогда не видел ее такой… Такой... Слабой, наверное? В Занозиной всегда был гонор, самоуверенность, некий стержень, но похоже, что эта авария сломала его. А соответственно сломила и ее. Передо мной сейчас самая тайная сторона ее натуры, которую Веста так умело прятала: ранимая, требующая утешения и преисполненная жалостью к себе.

56

Я знал, что будет нелегко. Это же Веста, моя Заноза, с ней не может быть просто. Три месяца пролетают, как в дурном сне, оставив за собой послевкусие новогодних праздников.

Я получил назначение и табличка “Исполняющий обязанности” сменилась на гордое и желанное “Декан”. Весту отправил в академический отпуск, поскольку для ее поправки понадобилось достаточно времени. Был очень удивлен, когда она предложила пустить Ласточку под пресс. Отговаривал, пытался вразумить, но она уперлась рогами и все тут. Оставила себе значок доджа, повесила на цепочку и совершенно безэмоционально отправила машину, ради которой все затевалось, в мусор. Затем зачем-то сожгла свои права и заявила, что больше никогда не сядет за руль. Ну, в этом я с ней солидарен, сам бы никогда больше никуда не отпустил!

Девушка пытается спрятать от меня свои чувства, сделать вид, что все хорошо, но… Мокрые наволочки от слез и тихие всхлипы ночью говорят мне, что она еще не пришла в себя. Пару раз пыталась начать курить, спалил, нашлепал по заднице и, как ни странно, она меня услышала и послушалась. Никак не привыкну к этому новому явлению.

Живет со мной в Найджел сити, никуда не ходит, даже со мной. Превратилась в домоседку. Смеется, улыбается, обнимает, целует, но видимо, как только вспоминает о суровой правде, я вижу, как блеск в ее глазах меркнет. Всячески стараюсь отвлечь, быть тем, кто заслуживает ее доверия, быть тем кто любит. И это не красивые словечки, а на самом деле, я люблю эту девушку. Вот всю, какая она есть, пусть даже с душевным раздраем, но люблю и жизни своей без нее больше не представляю.

На работе, кстати, стало проще, ведь она не маячит на горизонте и не манит собой, но все же скучно. Я, как-то, с получением должности растерял весь энтузиазм и интерес к работе, перестал видеть смысл “рвать задницу”.

Невыносимо скучно…

Когда я возвращаюсь домой, то не могу насытиться Вестой, моей маленькой проблемной студенточкой. К счастью, это взаимно.

- Как Серж, не сдох еще? - спрашивает Веста за ужином.

Каждый день, как по часам. Иногда даже боюсь оставлять ее одну дома, не учудила бы чего.

- Его недавно вывели из комы, все что я знаю, - пожимаю плечами и ловлю ее руку. Тяну девушку к себе на колени и зарываюсь носом в подвыцветшие и отросшие голубые волосы. - Не зацикливайся, просто живи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Живу, - вздыхает она и я снова слышу плаксивую интонацию в ее голосе. - Я просто хочу справедливости. Он лишил жизни моих родителей, лишил нормальной жизни меня, разве мне нельзя помечтать о том, что он получит по своим заслугам в троекратном размере?

- Мечтай, но не превращай эти странные мечты в одержимость, - смотрю в ее выразительные глаза, в попытках убедить в своей правоте. - Иначе, я боюсь, что я тебя потеряю в этом извечном желании мести.

- Не потеряешь, - прислоняется лбом к моему лбу. - Ты все, что у меня осталось.

57

ВЕСТА

Кофе уже остыл, крем на торте растаял, а я кручу в руках значок от Ласточки, рассматриваю блестящие линии, изображающие голову гадюки. Понятия не имею, почему папа назвал нашу машину именно Ласточка… Даже нет никаких мыслей на этот счет, а хотелось бы узнать...

Все как-то померкло и стало бесполезным.

Хочу забыть все, что было со мной за тот год, после смерти родителей. Все то, что связало меня с Сержем, все то, что он сделал для меня, якобы из доброты. Я медленно, но верно, избавляюсь от вещей, напоминающих мне об этом.

Я больше никогда не сяду за руль, потому что сразу вспомню об отце и о тех словах, что выпалил обдолбанный бывший.

Пустила Ласточку под пресс, потому что больше не хочу видеть ее. Как отрезало, сама поражаюсь. Потому что каждый раз, когда буду смотреть на нее, буду жалеть о том, что скорость была маловата и Серж не сдох. Так было бы лучше и проще для меня.

Я бы успокоилась. Мне бы стало легче. Это было бы справедливо.

Каждый день я спрашиваю у Эдгара, вышел ли Серж из комы или нет. Тешу в душе надежду на то, что он подохнет. Ну ради мирского равновесия, Господи, пожалуйста!

Можно избавиться от всего, вот только не от своих воспоминаний… Я помню, как боготворила эту тварь, я помню, как считала его самым лучшим. Несмотря на все его выходки, я думала: “Ну он же помог мне, а мог бросить на растерзание тем псам, пришедшим за долгами родителей!”.

А сейчас, мне до тошноты отвратительно от себя самой!

Именно отвращение и обида душат меня ночами, вынуждая тихо плакать в подушку от бессилия. Ориентир жизненный потерян и я блуждаю в темноте.

За эти три месяца я потеряла суть своего существования.

Все, что меня спасает от опрометчивых поступков - это Эд. Он единственная моя опора, самый близкий человек из всех. Каждый день был со мной в больнице, поддерживал, терпел мои слезы - все это мелочи, по сравнению с тем, что я до сих пор живу в  его доме и он оплачивает мои лекарства, штраф за аварию и заезд на закрытую территорию.

Гонку чудесным образом удалось замять и мы с Сержем оказались случайными проезжими.

Я чувствую любовь Беликова и все больше и больше влюбляюсь сама. Иногда кажется, что я на нем зацикливаюсь ровно так же, как на жажде смерти бывшего. Эд пытается сделать все, чтобы помочь мне вынырнуть из своих мыслей и не потонуть в одержимости жаждой мести. И я пытаюсь, честно, ради него пытаюсь, потому что этот человек ради меня очень круто изменил свою собственную жизнь.

Когда мой, теперь уже, декан на работе, я сижу дома и изредка общаюсь с Олей и Яном. Надо отдать им должное, ребята стали для меня действительно друзьями, поддерживающими в трудный период.

Иногда мне кажется, что они просто по очереди дежурят, следят за мной, но я гоню эту мысль паршивой метлой.

- У брата днюха послезавтра, ты в курсе? - спрашивает Ян, не отрывая взгляда от экрана своего телефона и попивая кофе.

Сегодня он моя “нянька”.

Замираю, осмысляя его слова. Вот те раз!

- В смысле? Реально? - спрашиваю я и он кивает. - Вот, блин! Мне же нужен подарок!

- Подари ему себя, не прогадаешь, - усмехается парень и продолжает что-то читать в телефоне.

Идея-то хорошая, но вряд ли можно отделаться только таким подарком, когда он его и так почти каждый день получает.