Проклятая усадьба - Николай Леонов

Наконец ворота дернулись и начали бесшумно отворяться. Машины оперативников въехали во двор, и еще двое нападавших отправились в автозак, составив компанию первым. Теперь Гурова беспокоили Егор и водитель Вихляев. В меньшей степени его беспокоила судьба сбежавшего управляющего. А еще где-то по парку бродила Татьяна Кононова, находившаяся в состоянии отчаяния. Неизвестно, что она могла совершить.

Гуров кратко обрисовал Ярыгину ситуацию. Тот решил, что он, как следователь, должен прежде всего задержать подозреваемого в двойном убийстве, то есть Толстых. Гуров порекомендовал ему искать беглого управляющего в западной части парка – оттуда не доносилось никакой стрельбы, и Михаил Степанович мог попробовать перелезть там через ограду. Сам же Гуров отправился в восточном направлении, где должны были находиться Кошкин и Вихляев.

Сыщик быстрым шагом, почти бегом, прошел мимо искусственного водопада, миновал аллею лиственниц. Впереди, в конце аллеи, блеснуло в лунном свете зеркало воды – парковый пруд. В этот момент Гурову послышался крик, а затем какой-то звук – словно что-то тяжелое упало в воду. Он побежал.

Вот и пруд. Сыщик быстро окинул его взглядом. Ничего подозрительного не было видно. Гуров пошел вдоль берега, вглядываясь в воду. Внезапно он заметил какой-то предмет – он плавал на воде возле самого берега. Гуров поспешил туда. Стоя у кромки берега, он пригляделся. Предмет вплыл в полосу лунного света и стал хорошо виден. Это был башмак – мужской башмак очень маленького размера.

Гуров подошел еще ближе, шагнул в воду, не обращая внимания на то, что вода заливает ему ботинки. И тогда он увидел: там, возле самого берега, на дне пруда лежал управляющий Михаил Степанович.

Теперь Гуров полностью вошел в воду, нырнул и поймал ноги утопленника. С трудом нашел опору, уперся и потащил. Так, шаг за шагом, он вытащил Толстых на берег. Сначала он думал сделать ему искусственное дыхание, вернуть его к жизни. Но тут же убедился, что это не удастся – управляющий успел захлебнуться. Надо было вызвать следователя Ярыгина, который отправился разыскивать управляющего совсем в другую часть парка. Гуров полез в карман за телефоном, и в этот момент ему послышалось какое-то движение в кустах, несколько веток качнулось.

– Стоять, не двигаться! – в третий раз за эту ночь произнес сыщик команду. – Выходи, а то буду стрелять!

И он достал пистолет, ожидая, что из кустов появится пара «бойцов», наподобие тех, что штурмовали ворота парка.

Кусты закачались сильней, и на берег пруда вышла… Татьяна Кононова. Она взглянула на тело Михаила Толстых, лежащее на траве, затем на пистолет в руке Гурова и усмехнулась.

– Что, стрелять в меня собрались, товарищ полковник? – спросила она, не скрывая иронии. – Ну что, стреляйте. Мне теперь все равно…

– Я вижу, вас не удивляет картина, которую вы видите? – спросил Гуров, указывая на тело Толстых. При этом он поспешил спрятать оружие.

– Это? Нет, не удивляет. Он получил по заслугам. Разве не так?

– Так это вы его? Вы столкнули его в воду? Но как вы смогли? Все-таки это был тренированный мужчина…

– Ненависть придает человеку силы, – заметила Татьяна Кононова.

Она подошла ближе и склонилась над телом управляющего. Несколько минут вглядывалась в его лицо, затем выпрямилась и закончила:

– Впрочем, как и любовь. И потом… он не ожидал нападения с моей стороны. Никогда не рассматривал меня всерьез. И, знаете, я не просто столкнула. Если вы осмотрите его висок, то заметите на нем здоровенный синяк. Это след от удара. Я держала в руке камень. И когда он стал повторять мне ту же ложь, что я всегда от него слышала, я ударила его. Ударила и толкнула в воду. Наверное, вы не ожидали таких последствий своего выступления в столовой? Не ожидали, что все закончится еще одной смертью?

– Нет, не ожидал, – признался Гуров. – Я всего лишь хотел раскрыть вам глаза. Показать, кем был ваш возлюбленный на самом деле. Он-то представлял ваш союз как какой-то сговор во имя справедливости, а на деле вовлек вас в преступную группу.

– Да, все так и было, как вы говорите! – кивнула вдова. – Знаете, какое у него было самое замечательное качество? Умение слушать! Он прекрасно умел слушать собеседника. То есть меня. Слушал, поддакивал, вздыхал… Так продолжалось долго – месяц, наверное. А потом…

– Потом он предложил вам убить мужа?

– Да. Как он об этом говорил! С каким вдохновением! Как об акте возмездия! А еще в его изложении это выглядело как увлекательная игра. Игра, в которой проиграли бы все, кого я презираю, а выиграли бы мы двое.

– А презирали вы не только вашего мужа, но и семью Вдовиных?

– Да! Такие прилизанные, чистенькие, такие воспитанные! Интересующиеся культурой, искусством! А под этим скрывается такая же грязь, как и в нашей семье. Игорь думает только о деньгах, и ни о чем больше, Андрей – только о бабах. Сын миллионера живет с горничной! Тоже мне, пример! А уж Ирина, эта святоша… Что, думаете, я не замечала, как она постреливает глазками в сторону этой знаменитости, Олега Синицына? Да и ухаживания моего муженька она принимала весьма благосклонно…

– И вы решили наказать Вдовиных и вашего мужа. А сами с новым любовником укатить – куда? На Канары? Или подальше, куда-нибудь на Соломоновы острова?

– Опять угадали! Вам бы, полковник, гадалкой работать, большие деньги бы зарабатывали. Тем более сейчас это модно, на гадалок большой спрос… Да, Миша (как видите, для меня он в то время был Миша, и даже Мишаня) обещал, что мы вместе поедем на Соломоновы острова. Говорил, что был там однажды. Что там чудесно, прямо как в раю. Что мы будем там отдыхать вдвоем. А потом вернемся в Москву и будем и дальше жить вдвоем. Мы много с ним обсуждали, как мы будем жить вдвоем. Строили планы… Я хотела продать нашу квартиру на Кутузовском и купить домик где-нибудь в Новой Москве. Это была бы такая чудесная жизнь… Мы пришли к выводу, что у нас много общего…

– Неужели вам нисколько не было жаль вашего мужа? – спросил Гуров. – И семью Вдовиных? Семью, которая вас так гостеприимно встретила?

– Тогда – нет, не было. Тогда я была словно в каком-то тумане. Теперь я оглядываюсь назад и вижу, что я была… словно в бреду. Словно я слегка помешалась. А когда вы стали рассказывать, как все происходило, рассказали, кто на самом деле был мой «Мишаня»… Я словно из райского сада перенеслась куда-то в пустыню. И у меня осталась только одна мысль – наказать того, кто так искалечил меня, исковеркал всю мою жизнь.

Татьяна Михайловна зябко повела плечами – то ли от ночного холода, то ли от подступивших вплотную мыслей.

– Не думайте, я не хочу вас разжалобить, – заверила она. – Я заслужила то, что меня ожидает. Я убийца и пособница убийцы. Единственное – сына жалко, Кирилла. Для него будет ударом, когда он узнает… Узнает, что его мать помогла убить отца, а потом расправилась с любовником… И как он объяснит Дашеньке, внучке, куда девалась бабушка? Скажет, наверное, что она уехала далеко-далеко…

– Возможно, вам не придется ехать так уж далеко, – заметил Гуров. – Ведь ваше соучастие в убийстве мужа ограничилось тем, что вы передали Толстых содержание подслушанного разговора. А еще заперли, а затем открыли дверь Наташиной комнаты. Это даже соучастием назвать трудно. А что касается этого…

И он кивком головы указал на лежащее на земле тело.

– Ясно, что у вас было объяснение… была даже схватка… Он держал вас за руки, вы вырывались… Он вам угрожал… У вас даже могли остаться синяки. Вы испугались, схватили камень и ударили его. Убийство по неосторожности, а может, даже в состоянии допустимой самообороны…

– Но у меня нет синяков! – возразила Татьяна Михайловна.

– Разве? – спросил Гуров. – Дайте-ка руку.

Она протянула ему правую руку. Гуров взял ее чуть выше кисти и с силой сжал. Когда он отпустил руку женщины, на ней даже в слабом свете луны можно было заметить синяк.

– Вот, видите, а говорите, у вас синяков нет, – сказал Гуров. – Теперь есть. Однако мы с вами заговорились. Пора дать знать Ярыгину, что пропавший Михаил Толстых нашелся.

И он, подняв пистолет вверх, дважды выстрелил в воздух.

На следующий день после описанных событий суд освободил предпринимателя Игоря Вдовина из СИЗО, и он вернулся в усадьбу. Впрочем, семья Вдовиных не задержалась в Кашинской области и спустя несколько дней вернулась в Москву. Видимо, членам семьи было неприятно оставаться в этих прекрасных местах, где они чуть было не лишились всего имущества.

Гости Вдовиных тоже разъехались – разъехались, чтобы никогда больше не встречаться. Не все, конечно. Охранник Егор Кошкин, горничная Марина и повар Никита так и продолжали служить у Вдовиных после их отъезда из «Комариков». А вот финансист Сургучев выпал из числа друзей семьи и больше никогда не гостил у Вдовиных. И тем более никогда не бывала в их московском доме, а также и в других владениях миллионера Татьяна Михайловна Кононова.