Сибирь 2028. Армагеддон - Андрей Орлов

– Послушай… – придя в себя, выдохнул я, – я глубоко извиняюсь, нашло что-то, но ты же сама хотела…

– Насколько глубоко ты извиняешься, Карнаш? – тихо смеялась Ольга, теребя мою щетину. – Ну-ка, покажи… Успокойся, мой хороший… – обжигало мне ухо ее горячее дыхание, – все, что было между нами, в этой бойлерной и останется… Возможно, я не права, но и меня какая-то муха укусила. Скоро мы об этом забудем, не волнуйся, мы пойдем искать твою Маринку, и если у вас с ней всё будет хорошо, ты меня больше не увидишь… Кстати, – она сделала большие глаза и разлеглась у меня на груди, – ты недавно хвастался, что пару дней назад у тебя был секс. То есть в ожидании большой любви ты время не терял.

– Не надо, Ольга, – замотал я головой. – Та женщина погибла через полчаса после секса, не надо о ней, это было далеко отсюда и в прошлой жизни…

– Прости…

Мы недоверчиво смотрели друг другу в глаза, и что-то входило в душу – большое, горькое, тягостное. Деваться некуда, это случилось. И еще одной проблемой на свете стало больше…

Мы освободили помещение через полчаса, какие-то пристыженные, толком не отдохнувшие, стараясь не смотреть друг другу в глаза. И только вышли за порог, как встали, пригвожденные к земле. Челюсти отпали от изумления. Они стояли напротив двери – наши «потеряшки» Кузьма и Молчун! Я провопил что-то победное, бросился к Кузьме. Но, подбежав, обнаружил, что происходит что-то странное. Кузьма был явно не от мира сего. Он стоял, пронзенный столбовой болезнью, проницал, как даун, параллельные пространства, чумазый, смешной. Он потерял где-то шапку, и слипшиеся волосы торчали в разные стороны, как у клоуна.

– Эй, ты чего? – Я толкнул пацана в плечо. Он качнулся и вернулся в состояние покоя. Озадаченный, я перевел взгляд на Молчуна. Ну, слава Богу, хоть с собакой все было в порядке. Пес загадочно поглядывал на меня, помахивал хвостом. Ольга оказалась права – умный пес нашел нас по запаху, да еще и умудрился притолкать сюда мальчишку! А теперь снимал с себя ответственность, позевывал, доставил, дескать, сами разбирайтесь. Непонятно, где их носило. Обоих с ног до головы покрывало какое-то ненавязчивое напыление – то ли пыль, то ли зола.

– Ведьмина плесень, – вздохнула Ольга. – Зацепила мальчонку. Ладно, хоть к Господу не отошел, Матрица не поглотила…

– Надежда есть? – ухмыльнулся я.

– Надежда есть всегда, – кивнула Ольга. – Она живет даже после нашей смерти. Гавкни ему что-нибудь в ухо. Вдруг сработает?

Я не придумал ничего умнее, как наклониться к пацану и проорать грозным командирским голосом:

– Рота, подъем!!!

Пацаненок вздрогнул, хлопнул глазами. Чумазая физиономия обрела осмысленное выражение. Он посмотрел на меня, как на последнего кретина, и прочистил грязным пальцем ухо.

– Ты чего орешь, мужик, я же не глухой?

Возбудился Молчун – встал на задние лапы, сложил передние ему на грудь и стал вылизывать грязную мордашку.

– Молчун, кончай, ну, что за телячьи нежности? – ворчал Кузьма, стряхивая с себя собаку. Подозрительно посмотрел на наши вытянутые физиономии. – Эй, вы чего? Белены объелись? Ну и рожи у вас.

– Кузьма, ты ничего не хочешь рассказать? – вкрадчиво осведомился я.

– Например? – Он нахмурился.

– Ну, где вы были с Молчуном битых три часа…

– А где я был? – недоуменно заморгал мальчишка. – Вроде прикорнул на минутку… А вообще не помню. – Он вопросительно уставился на собаку: – Слышь, четвероногий, где мы были?

– Ну, жесткач… – пробормотала Ольга.

– Ладно, Кузьма, проехали, – вздохнул я, – надеюсь, что когда-нибудь ты нам все расскажешь…

Уже смеркалось. Мы протащились вдоль «Богдашки» всего лишь несколько кварталов – при этом практически не общались, со скрипом волочили ноги. А у живописных развалин Ледового дворца спорта «Сибирь» натолкнулись на большую группу людей! Навстречу вышли трое изнуренных мужчин с автоматами. Обнаружив, что мы не питаем к ним агрессивных намерений, опустили оружие. «Люди, вы сошли с ума, – пробормотал один из них. – Не ходите на север, там вы пропадете». Мы не стали вступать в затяжные дискуссии, поинтересовались, можем ли провести ночь в их дружном коллективе. Они с тоской покосились на Молчуна, потом на наши физиономии, утверждающие, что мы собак не едим и другим не позволим, махнули руками – оставайтесь, Бог с вами. Только еды не просите, самим жрать нечего.

Эти люди были мирными «обывателями», не так давно сбившимися в табор. Они пришли из рабочего поселка Пашино, подвергшегося нашествию зараженных. В общине имелся боеспособный отряд из крепких мужчин – они и прикрывали отход женщин и стариков. Больше половины бойцов погибло, боеприпасов остался с гулькин нос, но с хвоста заразу стряхнули. Они целенаправленно шли в этот район. Кто-то посоветовал – дескать, на севере завод химконцентратов, там полная жуть в атмосфере и мутации на каждом шагу. На юге – гиблые аномальные зоны (включающие ту, в которую мы вляпались) – а вот между ними, на улице Богдана Хмельницкого, вполне безопасные кварталы. Тут не лютуют банды, не бегает зараженная публика. До Ледового дворца добралось порядка ста человек. Многие были ранены, другие страдали от болезней. Во дворце, по неизвестным науке причинам, уцелело северное фойе. В нем и обосновались люди. Когда мы вошли в ЛДС, в просторном помещении царили уныние и подавленность. Несколько мужчин укрепляли досками выходящую на улицу галерею. Люди ютились на полу, в ворохе тряпья, старых одеял. Кто-то сооружал помосты, чтобы не холодило от пола. На нас почти не смотрели, царила апатия – верный спутник эпохи. Здесь было довольно тепло – нагрели кострами. В дальней части вестибюля, за импровизированной занавеской, размещался лазарет. Стонали раненые и больные, струился запах гниющей плоти. Возможно, в группе были медики, но не было лекарств. «Отмучился, Петрович, Царство ему небесное, – бормотали монотонно из-за занавески. – Санек, зови мужиков, пусть уносят и хоронят, пока зараза не разбрелась».

Мы уже привыкли спать без удобств. Имелись лишние тряпки, мы не преминули ими воспользоваться. Молчун жалобно поскуливал во сне, я обнимал его, стоически терпел запах псины – как-то не хотелось, чтобы к утру моего приятеля съели. Кузьма уснул без задних ног. Поворочалась, повздыхала Ольга, тоже провалилась в сон, обняв автомат. Ворчали и кряхтели люди, отходя ко сну. Кто-то молился, кто-то жаловался на жизнь. Утробный вой – и тут же забубнила женщина, успокаивая мужчину: все в порядке, дорогой, это просто сон. Двое спорили о правильности выбранного места проживания. Один доказывал, что в этой дыре опасно, район неизученный, земля пропитана тяжелыми металлами и радиацией. А у оппонента был единственный аргумент: никак не понимаю, Викентий Петрович, как человек твоей комплекции может иметь собственное мнение. А первый зудел, как муха – то не так, это не эдак. Хотелось доползти до него, стукнуть по лбу или зачитать гениальные строки Михаила Светлова: «Пока мы жалуемся на жизнь, она проходит».

Но вскоре тип угомонился. Я с тоской смотрел на спящую Ольгу. Весь остаток дня она упорно делала вид, что меня не знает. Зачем же так? Сама ведь начала. А может, не стоит идти в Снегири? – с каким-то содроганием подумал я. Нужно ли гоняться за миражами, когда все, что тебе нужно, находится здесь и сейчас?

Мысль обживалась в голове, уже не казалась вздорной. С ней я уснул.

А проснулся, когда вновь разверзлись врата ада!

Дикие вопли, рычание, брызги крови! Не может быть, да сколько же можно! Лаял взбудораженный Молчун. Я подскочил, передергивая затвор автомата. Происходило что-то ужасное. В зыбком пламени костров, горящих по углам вестибюля, метались раскоряченные тени, набрасывались на людей, впивались в них клыками. Многие не успевали подняться, другие спотыкались о соседей, снова падали, кричали от страха. Паника достигла апогея, никто не понимал, что происходит. В этом районе не было зараженных! Они не могли напасть! К тому же посты, часовые должны были хотя бы выстрелить! Действительность оказалась шокирующей. Нападение было не извне, а изнутри, несчастных рвали в клочья свои же вчерашние товарищи! Ума, конечно, палата у местного руководства. Отступая из Пашино, люди тащили на себе не только раненых и страдающих «традиционными» заболеваниями, но и укушенных зараженными! Вместо того чтобы пристрелить или хотя бы изолировать… Надеялись вылечить? Уступили причитаниям родственников? В вакууме жили последние двенадцать лет?! Этой ночью «преобразились» не меньше двух десятков больных! Вырвались из огороженной зоны, разбежались по периметру, чтобы вырваться смогли немногие – и пошли кромсать своих близких!

– Ко мне… – шипел я, пиная Ольгу и Кузьму. – Вставайте, беда пришла…

Творилось что-то несусветное. К нам уже прорвались двое, я встретил их пулями. Фонаря не было, ориентироваться невозможно. Палить куда попало – положишь простых людей. Отшатнулась Ольга, когда к ней бросилось забинтованное чудище. Но что-то прочирикал Кузьма, метнулся болезному под ноги, а когда тот рухнул, я вдребезги разнес ему череп прикладом. Отдохнули, называется… Мы сбились в кучу, отходили к выходу, и если к нам кто-то кидался, валили его короткими очередями. А вокруг разворачивалось кровавое побоище. Еще вчера безжизненные, анемичные люди – сегодня обретали невиданную силу. Хрустели кости, ломались позвоночники, обрывались сдавленные вопли. Хлопали отрывистые выстрелы – люди с оружием пытались сопротивляться, но это были лишь слабые очаги. Кому-то удалось вырваться – он уносился прочь, крича от ужаса. У большинства просто не было сил куда-то бежать, и они находили свою смерть там, где спали. Пробиться к выходу не удалось, нас оттеснили в угол. С нами были еще какие-то люди. Из-под самого носа «новообращенный» упырь вырвал истошно голосящую женщину. Она умоляла: «Сережа, не надо, Сережа, не делай этого!!!» – и подавилась собственным криком. Я отправил упыря по адресу (тот свет, до востребования), ударом пятки вынес доску, которую недавно приколотили. Мы вываливались на улицу. Я за шкирку выбросил очумевшего Кузьму. Выскочил Молчун, стал метаться кругами. Ольга, хлюпая носом, строчила из автомата. Я схватил ее сзади за талию, выпали оба. За нами выбрались еще двое, но пробежали лишь пару метров – их смела группа зараженных, пустившаяся в погоню. Мы удирали по пустырю в неизвестном направлении. Восставали из мрака белесые руины кинотеатра «Космос». Ольга хрипела, что у нее кончились патроны. Я обернулся. За нами сплоченной кучкой неслись пятеро или шестеро. Просто спринтеры какие-то! Мы удалились от Ледового дворца уже метров на полтораста.