Дальняя дорога - Юрий Тупицын

- Спасибо, ничего не нужно. - Лорка с удовольствием вытянулся в кресле и кивнул головой на окно. - Может, мы напрасно жмемся к субтропикам и теряем эти радости?

Выразительные глаза Ришара обрели насмешливое выражение.

- Эти радости бывают тут раз в месяц, и то по обещанию. А так ветер, вьюги, пурга или такой мороз, что и носа из шлема не высунешь. Ну а если очень захочется экзотики, то от субтропиков до лесотундры всего полчаса хода тоннель-магистралью.

Дирий говорил легко, с ироничной улыбкой, но Лорка уже заметил, что он нервничает. Собственно, об этом говорили и шахматы, которые поспешно убрал Ришар: в минуты тревожного ожидания и нервотрепки бортинженер Дирий часто отвлекался игрой. Вряд ли стоило мучить беспредметным разговором и себя и Ришара, поэтому Лорка прямо спросил:

- Итак, что же ты решил в отношении Кики?

Прежде чем нанести визит товарищу, Лорка еще по видеофону предложил ему принять участие в экспедиции на Кику. Дирий помолчал, а потом с легкой улыбкой, в которой почудилось нечто виноватое, попросил разрешения подумать. Лорку это насторожило, и он почел за лучшее встретиться с ним лично.

- Я все взвесил, - медленно проговорил Дирий и поднял на Федора глаза. - Я все тщательно взвесил и решил от твоего предложения отказаться.

Глаза Ришара были спокойны, но где-то в самой глубине пряталась не то виновность, не то сожаление - понять было трудно, невеселые это были глаза.

- Жаль, - искренне сказал Лорка. - Я рассчитывал на тебя, Риш.

- И мне жаль. - Дирий отвел взгляд. - Но разглядеть правду, пусть даже горькую, лучше, чем строить иллюзии.

- Жаль, - повторил Лорка. - Я здорово рассчитывал на тебя, Риш.

Дирий мельком взглянул на него.

- Тем более что я сам напросился. Ты это хочешь сказать?

Лорка покачал головой.

- Это мелочи, я не о том. В отряде, который я уже скомпоновал в своей голове, тебе трудно будет найти замену.

- Возможно. - Дирий мельком взглянул на Федора. - А Игорь Дюк?

- Игорь само собой.

Ришар кивнул в знак согласия и вдруг с пробудившимся любопытством спросил:

- Собираешь команду звезд?

- Да, что-то в этом роде.

- Разумно.

Ришар прекрасно владел собой. Спокойное лицо, сдержанный тон, изящная поза, непринужденные жесты, которыми он иногда подчеркивал свои слова. Железная воля незаурядной личности делала свое дело: умение расслабиться в минуты нервного или физического напряжения - великое умение! Но по ряду неуловимых признаков, жесткой складке губ, сосредоточенному взгляду и Бог знает еще почему Лорка замечал душевное смятение товарища, хотя он и не знал, что с ним такое стряслось со времени последней встречи. Надо было как-то отвлечь его от неприятных мыслей и переживаний. Взгляд Федора остановился на шахматном столике, и он предложил:

- Не сыграть ли нам партию в шахматы?

- Ты серьезно?

- Конечно! - Зеленые глаза Лорки щурились в плутоватой улыбке. - Разве ты не знаешь, что после шпаги и самбо я больше всего люблю шахматы?

Ришар вдруг поднял голову, проницательно взглянул на Федора и очень спокойно сказал:

- Именно шахматы окончательно убедили меня в том, что путь на Кику для меня заказан. - Заметив удивление Лорки, пояснил: - Раздумывая над твоим предложением, я сел за шахматный столик. И мне вдруг подумалось: а много ли великих шахматистов, скажем, чемпионов мира, сумели заиграть в прежнюю силу после того, как соперник ухитрился учинить им настоящий разгром? Не случайное поражение, а подлинный принципиальный разгром. Не доверяя памяти, я обратился к компьютеру и принялся просматривать историю шахматных чемпионатов, начиная с самых истоков, от Стейница и Ласкера. И поразился, даже испугался! Ни один шахматный титан после краха никогда не поднимался на прежнюю высоту. Они продолжали играть, играть хорошо, иногда прекрасно. Но никогда не возвращали свое былое величие и несокрушимость. Понимаешь? Никогда!

Лорка понимал. Психологический надлом лечить куда труднее телесных ушибов и переломов. Память о срыве, память о поражении сидит в подсознании, как клещ. В ординарной обстановке человек не подозревает о его существовании, но стоит ситуации накалиться и выйти на самую грань допустимого, как этот клещ пробуждается, больно впивается в мозг и на место былой решительности приходит неуверенность. Гнет былых поражений тяжелый гнет. Сорвавшись психологически один раз в космосе, Ришар Дирий боялся, что такое может повториться еще раз на Кике.

По глазам Лорки Ришар понял, что тот обо всем догадался и разжевывать ему ничего не надо. Но, поколебавшись, все-таки пояснил:

- Я испугался, Федор. Не за себя, поверь. За тебя, за Тимура, за всех других, кто будет бок о бок работать на Кике. А работать там придется на пределе, я в этом убежден. - Он помолчал и добавил: - И потом, я вдруг отдал себе отчет в том, что по-настоящему полюбил свою монтажную, строительную работу. Мне, может быть, впервые в жизни жаль с ней расставаться. И вот, тщательно взвесив все это, я решил отклонить твое предложение.

- Каждому свое, - импульсивно сказал Лорка и пожалел об этом.

- Каждому свое, - согласился Ришар грустно.

Лорка бережно положил на тонкую сильную руку Дирия свою тяжелую ладонь.

- Всякий путь заслуживает уважения, был бы он честным. Я не в обиде на тебя, Риш.

Дирий лукаво улыбнулся.

- Ну вот, после исповеди мне как-то легче дышится.

Лорка засмеялся, как бы давая понять, что тот нелегкий разговор кончился и теперь начинается другой.

- Ты сказал, что на Кике придется работать на пределе. Почему ты так думаешь?

Ришар внимательно посмотрел на Лорку, как бы раздумывая, стоит ли откровенничать.

- Я ведь могу высказать только сугубо личное мнение, Федор.

- Именно оно меня и интересует.

Дирий пожал плечами.

- Пожалуйста. Судя по всему, на Кике мы встретились с представителями разума, которые в этико-эстетическом плане сильно отличаются от людей.

- Скорее всего так.

Ришар усмехнулся.

- Вот и представь себе встречу с разумным пауком или каракатицей. Или вообще с неведомым монстром, покрытым зловонной, по земным критериям, слизью. Сколько тут будет барьеров и преград при общении! И полно, можешь ли ты быть уверен, что они преодолимы? Вспомни, с каким трудом, ценою каких жертв мы преодолели внутри самих людей такое пустяковое отличие, как цвет кожи.

- И все-таки преодолели. И сильно поумнели с той поры, Риш.

- Да, - как-то неопределенно протянул Дирий, - мы сильно поумнели. И ты хочешь сказать, что разум сам по себе может стать основой для контактов?

- Я очень надеюсь на это.

Ришар вздохнул.

- Понятно. Ты добр по натуре. И ты оптимист. А я скептик. - Он усмехнулся. - Извини, буду откровенен. Разум изначально добр! Желанные и милосердные братья по разуму! Когда я слышу эти благоглупости, у меня возникает атавистическое желание хорошенько выпороть такого легкомысленного. Казалось бы, человеческая история, фашистские фабрики смерти чему-то должны научить нас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});