«Если», 2015 № 03 - Артем Желтов

Диана некоторое время пристально смотрела на него, а затем ее глаза расширились.

— Тебе снова делали ангиограмму.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Сколько? И какого размера?

Майер подумал было солгать, но какой смысл?

— У нас есть мы, — с яростью отчаяния произнес он и, протянув руку, крепко сжал ладонь Дианы. — Мы — младшие. Мы никогда не сдадимся.

— Сколько? И какого размера? Что показала ангиограмма?

Майер выпустил ее руку и сел прямо.

— По меньшей мере пять аневризм в префронтальной коре и мозжечковых миндалинах. Две диаметром в три сантиметра, одна — четыре. Могут быть еще, но врачи перестали вводить краситель. От него у меня всегда подскакивает кровяное давление, и они не хотели рисковать.

— Черт! — выругалась Диана.

Она протерла глаза, плотно зажмурилась, а затем снова взглянула на Майера.

— Ты должен идти первым.

— У тебя повреждений больше, — покачал головой Майер. — И твои аневризмы больше по размеру. Тебе уже назначена операция. К тому же разве старшие сестры не должны быть первыми? Чтобы защищать младших братишек? Папа и мама всегда так говорили.

— Я не могу…

— Оно готово? — перебил ее Майер.

Диана замолчала. Ей вспомнился ожидавший в лаборатории имплант, обвитый миллиардами тончайших нановолокон.

— Понятия не имею, — честно ответила она.

— Я могу загрузить в него Стринга?

— Да. Я встроила в него память, и волокна росли последние два месяца. Я подготовила его настолько, насколько смогла. Теперь твоя очередь.

— Он будет работать?

Диана в замешательстве опустила взгляд на свои руки.

— В компьютерных симуляциях он работает. Когда в лаборатории я скармливаю ему кровь, имплант отращивает волокно, и оно проникает в клетку, — медленно проговорила сестра. — В мышах волокна способны манипулировать клетками и возвращать их в нормальное состояние. Так что да, имплант будет работать. Я так думаю. В симуляциях, в лаборатории и в мышах.

Если я его контролирую и даю ему точные указания, что делать.

— Но клетка в симуляторе, — продолжила она, вновь глядя на Майера, — или в лаборатории, или в мышке — это не клетка в человеческом теле. И когда я даю импланту указания, контролирую его из лаборатории — это не то же самое, что управляющий им искусственный интеллект.

— Есть два способа узнать, сработает он или нет, — сказал Майер, опять откинувшись на подушки, — Мы можем следовать правилам. Оформить патент на Стринга и имплант и ждать долгие годы, пока его будут тестировать, испытывать, оформлять и валидировать.

— Поздравляю, — едко откликнулась Диана, — Нам либо дадут добро, либо нет. В любом случае это будет посмертно.

— Или пойдем другим путем, — невозмутимо продолжил Майер. — Плюнем на правительство. Возьмем деньги Джимми и сделаем все сами. Для себя.

Диана покачала головой и улыбнулась.

— Ты понимаешь, что это абсолютно незаконно?

Майер улыбнулся ей в ответ, тряхнул головой и негромко рассмеялся.

— Что тут такого смешного? — сердито спросила Диана.

— А что они сделают, если поймают нас? Швырнут в тюрьму? Черт, да мы в любом случае покойники. Может, даже не доживем до приговора.

Диана тоже рассмеялась.

— Лучшая новость за много лет заключается в том, — продолжил Майер, коснувшись своей головы и груди, — что наши клетки ни черта не стоят. Они слабые, они отслаиваются, и они убивают меня. Пускай тебе удалось доказать только то, что ты способна вылечить мышь, для меня это все равно лучше, чем ничего. Намного лучше тех цифр, что у меня на руках сейчас. В конце концов, кто-то же должен выиграть в лотерею?

Диана моргнула, скрывая слезы, и улыбнулась ему.

— Ты же понимаешь, что у меня готов только один пробный имплант? Шарашка в Джакарте работает над вторым, но пройдут месяцы, прежде чем они закончат.

Майер отмахнулся от предупреждения.

— Давай разберемся с тобой, — сказал он. — А потом будем думать об Индонезии. Я уже устал устраивать похороны.

— Ты настоящая заноза в заднице, ты в курсе? — с любовью заметила сестра и махнула в сторону коробки. — Давай разберемся с барахлом Джимми позже. У нас есть дела.

Доктор Мастрацци сняла последнюю повязку и шагнула в сторону. Взглянув на свою работу, она удовлетворенно кивнула и протянула Диане зеркало. Диана взяла его и повернула так, чтобы четко видеть отражение.

Новый шрам от трубки эндоскопа сбоку на шее был тонким, узким и почти терялся в сплетении старых рубцов. Диана попыталась соотнести ветви этого леса с перенесенными операциями, но их было слишком много.

— Я сделала все, что могла, — извиняющимся тоном произнесла Мастрацци.

Она была высокой и спортивной, в ее длинных пальцах — пальцах хирурга — не осталось и следа напряжения. Диана кивнула и повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на шрам.

— Вы отлично справились, Джейн, — сказала она врачу.

— Эта операция была последней, — неохотно отозвалась та, покачав головой. — Я поместила новый имплант, тот, что вы сконструировали, в самую большую аневризму у вас в мозгу, но то, что я увидела на экране…

— Да?

— У вас там есть и другие аневризмы, Диана. И слишком много рубцовой ткани от предыдущих операций. Мне жаль. Повезло, что удалось ввести этот…

— Дело не в везении, Джейн.

Диана тряхнула головой и положила зеркало на стол.

— Не надо лишней скромности. Вы отличный специалист, — с улыбкой сказала она, глядя на Мастрацци. — Беда в том, что мне достались настолько плохие гены.

— Что вы собираетесь делать дальше? — неловко спросила Мастрации.

— Путешествовать, — решительно ответила Диана.

Она взяла со стола свое «ожерелье жизни». На карте памяти, запаянной в подвеску, были все официальные записи Дианы, отказ от реанимации, завещание и прочее. Вся ее жизнь, сжатая в несколько документов. Когда на шее не было ожерелья, Диана чувствовала себя голой. Надев подвеску через голову, она аккуратно устроила ее на привычном месте. Покосившись на Мастрацци, Диана решила прибегнуть к той же полуправде, которую планировала использовать при общении с таможенниками и чиновниками иммиграционной службы.

— Вместе с братом. У нас одинаковый диагноз, и перед смертью нам надо кое-что завершить. Наши предки были голландско-индийского происхождения. Мы собираемся отправиться в Джакарту, чтобы удостовериться, что за старыми могилами есть кому присматривать. Мы обещали это своим родителям и дедушке с бабушкой.

— У вас еще кто-то остался? — спросила Мастрацци.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});