Рейтинговые книги
Читем онлайн Черный ящик - Амос Оз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 63

Когда-то, в 1949 году, будучи заместителем военного прокурора, я смягчил обвинение, предъявленное солдату по имени Наджи и по фамилии Святой, который стащил со своей военной базы ручную гранату и объяснял свой поступок тем, что потратил полтора года на то, чтобы на корпусе этой гранаты написать тушью, мельчайшими буквами, текст Книги Псалмов. По-видимому, и я немного – Святой…

Ну что ж, я крепко зажал себе ноздри бельевой прищепкой и пошел в народ. Я заработал себе язву желудка, прилагая титанические усилия для того, чтобы хоть немного укротить Санта Сомо и превратить его из фанатика-камикадзе, по крайней мере, в фаната-иезуита. И поверь мне, Алекс, голубчик, что было это весьма сомнительным удовольствием: учитывая количество миссионерских проповедей, которые мне пришлось проглотить, я должен был бы предъявить тебе счет в погонных метрах.

Итак, в то самое время, когда ты, проклиная меня, увольняешь с работы, а раввин просветляет мою душу, мне удалось, используя Зохара Этгара, моего зятя, связать Сомо по рукам и ногам, развернув его если и не на все сто восемьдесят градусов, то уж, по крайней мере, на девяносто (плюс-минус). Так что в данный момент твои сто тысяч осенены заповедью «плодитесь и размножайтесь», и вскоре будет там двести тысяч.

А теперь спроси меня: ради чего я так старался? Ведь я же мог сказать себе: «Послушай-ка, Манфред, если уж твоему спятившему графу взбрело на ум вдеть золотое кольцо в ноздри свиньи – возьми себе спокойно причитающиеся тебе комиссионные, а ему предоставь прыгать с крыши». Но тут-то и появляются в кадре нежные чувства. Закхейм-Искариот, быть может, и не брезгует тридцатью сребрениками (или большим), однако почему-то нет у него желания отдать господина своего на распятие. Либо принять участие в грабеже сирот. Ведь мы были друзьями? Или мне это казалось? Когда ты был семи-восьмилетним мальчиком – странным, меланхоличным, сооружающим надгробные памятники обезьянкам и кусающим свое отражение в зеркале, – уже тогда я, нижеподписавшийся, поставил свой острый ум на службу замыслам твоего отца. Вместе, в четыре руки, мы из ничего создали империю. Это было еще в бурные тридцатые годы. Настанет день, мой ученейший клиент, когда я, наконец-то, усядусь и напишу свои сенсационные мемуары, – и ты узнаешь, как ради твоего отца валялся я в мерзостном мире дегенеративных эффенди, как тошнило меня от британской выпивки, как по самые уши погружался я в болото большевистской фразеологии, изрыгаемой чиновниками Еврейского агентства, и все это – чтобы, исхитрившись, прибавить дунам к дунаму, камень к камню, грошик к грошику и создать то богатство, которое ты получил от меня на подносе, завернутым в бумагу и перевязанным голубой ленточкой. Take it or leave it, голубчик, но я не мог допустить и мысли, что ты все промотаешь на то, чтобы укрепить золотую мезузу на дверной косяк каждой арабской развалины в Иудее и Самарии, обвязать ремешками филактерии каждый холмик, словом, на все эти языческие ритуалы. Напротив, моему духовному взору открылись блестящие перспективы: использовать Сомо, чтобы возродить старые добрые времена – приобрести по бросовым ценам земельные участки в местах, где еще никогда не ступала нога белого человека, впрячь в нашу телегу этого осла Мессии, и таким образом сделать для тебя в настоящем вдвое больше, чем сделал я для твоего отца в прошлом.

Такова моя защитительная речь, Алекс. Осталось добавить лишь несколько замечаний.

Приложив усилия, граничащие с самопожертвованием, во имя вящей славы Божьей, я наставил Сомо на путь истинный (относительно!). Я превратил этого черного Пигмалиона, проникнутого идеями сионизма, в торговца земельными участками, прикрепив к нему для подстраховки Зохара. Я надеялся, что с течением времени и ты успокоишься, протрезвеешь и наделишь меня полномочиями – от твоего имени вскочить в эту новую телегу, которую я соорудил собственными руками. Я верил, что, отшумев и перебесившись, ты, быть может, начнешь вести себя, как истинный Гудонский. В соответствии с моим планом, твои деньга плюс мой ум, плюс бронебойные кузены Сомо, плюс энергичные усилия Зохара – все это нас здорово обогатит. «И явится освободитель Сиона». Короче, если процитировать нашего маленького Раши, я всего лишь пытался извлечь «сладкое из сильного». And that’s all there is to it, голубчик. Только ради этого я присоединился к оси «Сомо – его парижский патрон» и ввинтился в тулузскую сделку. Только ради этого я умолял тебя снизойти к моей просьбе и обменять твои развалины в Зихроне, не приносящие тебе ни гроша и лишь пожирающие деньги, – в уплату муниципального налога, обменять эти развалины на возможность закрепиться в Вифлееме – ведь именно там таятся перспективы. Заруби себе на носу, Алекс: наш большевизм агонизирует. Недалек тот день, когда страна эта будет в руках Сомо, Зохара и К° и им подобных. И тогда земельные участки на Западном берегу Иордана и в Синае будут предназначены для городского строительства, а, значит, стоимость каждого кома земли, если измерять ее в золоте, будет равна его весу. Поверь мне, душа моя, что даже за меньшее отец твой вручил бы мне на день рождения какой-нибудь скромный автомобильчик «Мерседес», прибавив к нему еще и ящик шампанского. Ну, а ты, дарлинг? Вместо того, чтобы вписать имя Манфреда в Золотую книгу, вместо того, чтобы трижды в день благодарить отца, который оставил тебе в наследство вместе с царским троном и своего Бисмарка, вместо «Мерседеса» и шампанского, – ты меня снова уволил. Бранил и ругал меня в своих телеграммах, словно пьяный мужик. Да еще взвалил на меня свое новое безумство: выкупить у них Боаза. Как сказано у Шекспира: «My kingdom for a horse» (но не for an ass, Алекс!). И это после всего того, что ты заставил меня вытворять во время твоего бракоразводного процесса? С чего вдруг – Боаз? В честь чего? Для чего? Что случилось?

Просто так тебе было угодно. «Слово короля в совете», и все тут: офранцузившаяся русская аристократия из провинции Северная Биньямина вдребезги разбивает о стену хрустальные кубки, а мы, слуги, смиренно подбираем осколки и счищаем пятна с ковра.

Едва я исполнил свой долг гуманного человека, оттянув слегка исполнение твоих безумств, – в надежде, что тем временем ты, возможно, придешь, в себя, как ты снова увольняешь меня и нанимаешь на мое место Роберто. Точно так же ты выбросил в мусорный ящик своего отца, точно так же вышвырнул Илану и Боаза, точно так же теперь ты решил отправить ко всем чертям самого себя: так избавляются от пары старых носков. После тридцати восьми лет службы! Меня, создавшего из ничего все это герцогство Гудонских! Ты наверняка слышал когда-нибудь об эскимосах, которые выбрасывают своих стариков в снег? Но даже у них не принято сопровождать это плевком в физиономию: Роберто! Этот писака завещаний! Этот метрдотель!

И вот, lo and behold, дорогой дядя Манфред, в которого переселились душа короля Лира и отца Горио, решает – несмотря на сокрушительный удар – остаться на своем посту. Игнорировать постыдное отстранение от должности. «Тут я стою и не могу иначе». В армейском апелляционном суде мы как-то раз рассматривали дело одного солдата, отказавшегося выполнить приказ стрелять из миномета, поскольку он, по его словам, лично отвечает за сохранность боеприпасов.

А тем временем ты приобрел Боаза, выбросил Роберто и снова обратился ко мне, умоляя открыть новую страницу. Знаешь ли, мой гений, что в этом безумии есть своя система? Сначала ты растаптываешь (Илану, Боаза, меня и даже Сомо), затем оправдываешься, заискиваешь, осыпаешь деньгами и извинениями, умилостивливаешь и пытаешься ретроактивно купить за наличные отпущение грехов. И даже просишь о милосердии. Что это? Эдакое простодушное христианство? Стреляющие в радости – в слезах будут перевязаны? Убил – и «подмазал»?

И тут же возложил на меня новую миссию: от твоего имени и за твои деньги взять под мое крыло этого монументального дитятю и помочь ему создать некое подобие коммуны «хиппи» на заброшенной земле твоего отца. (Между прочим, этот Гулливер создан, по-видимому, из добротного материала, хоть он и начисто чокнутый – даже в масштабах семейства Гудонских.) Манфред, твой безотказный друг, сжал зубы, но, однако, выполнил все твои лунатические приказания. Словно змея, подчиняющаяся флейте факира. Не поленился лично съездить в Зихрон. Уговаривал. Платил. Подмазывал. Успокоил местную полицию. По-видимому, осталась у меня какая-то маленькая железка, продолжающая выделять особого рода приязнь к тебе и вечную заботу о твоем здоровье. С твоего позволения, напомню, что даже сам великий Шекспир не позволил Гамлету – в тех массовых сценах, где толпе достаются многочисленные уколы шпаги, – как бы мимоходом нанизать на вертел верного Горацио. Всякому озорству есть свой предел. По-моему, не я должен давать тебе объяснения, а ваше высочество должно, по меньшей мере, принести мне извинения в торжественной форме (если уж не ящик шампанского). И кстати, ты должен мне деньги: я вкладываю в твоего Голиафа-филистимлянина около двухсот пятидесяти долларов в месяц, согласно твоим приказаниям. Да только ты запамятовал – когда это было, чтобы ты обращал внимание на такие мелочи? – что тут у тебя наличных нет. Но зато – благодаря мне – теперь ты имеешь целую кучу денег на счету своего Вильгельма Телля в результате сделки Магдиэль – Тулуза. Не совсем принято скатываться с вершин исповеди в долину финансового плача, но все-таки, будь добр, не забудь. И не размахивай опять передо мной твоим знаменитым завещанием со сладостным параграфом, касающимся моих внуков: старина Манфред, возможно, слегка с гнильцой, однако на сегодняшний день далек от того, чтобы страдать сенильностью. Да и пока что не записался добровольцем в Армию Спасения.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 63
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Черный ящик - Амос Оз бесплатно.

Оставить комментарий