Серпентарий Евы (СИ) - Соломина Мария

- Крах цивилизаций для вас игра?

- Можешь назвать это экспериментом, если тебе так будет удобней. Без вмешательства высших рас, миры гибнут еще чаще. Мы так и не можем понять, почему так стремятся к саморазрушению. Сперва были версии, что на это влияет химический состав планет, но эксперименты со сдвоенными мирами дали понять, что это не так. Тут дело скорее в генетическом коде. Третий большой взрыв породил уникальные аминокислоты…

Он задумчиво посмотрел в сторону, а потом снова перетасовал свои оставшиеся карточки.

- В прошлый раз выиграл Ом-Цнорми. Только его миры удержались от того, чтобы в последний момент уничтожить друг друга. Это было около пятисот тысяч лет назад, если считать по вашему исчислению времени. До этого три пятисоттысячных цикла победителей не было. А теперь грядет время Тонатос-Ра. У меня появился козырь – это ты, Ева. Делай ход, девочка.

- Почему ты зовешь меня Евой?

- Как всегда, одни вопросы. – он вздохнул, откладывая в сторону веер карт. – У тебя новое тело и память, но суть остается прежней. Ты всё та же девочка, что тысячи лет назад любила играть со змеями.

Я поняла, что больше отвечать на вопросы он не намерен.

- Свой ход я сделаю завтра. – и демонстративно спрятала руки за спину, словно в них кто-то собирался вложить карты насильно.

- Буду ждать, девочка, буду ждать…

Темно-оливковое лицо плыло перед глазами, а голос всё еще пульсировал в голове, пока я окончательно не пробудилась.

Мой мужчина лежал рядом, и его грудь мерно вздымалась. Сон еще властвовал здесь.

Что ж, всё случиться уже сегодня вечером. То, что было предначертано много веков назад, к чему мы долго шли по этой опустевшей земле…

Я сделаю то, что должна. Зажгу камни, выпуская Ситору, отправляя сигнал тому неизвестному, что скрывается в глубинах космоса.

А потом вернусь к тебе.

Чтобы разделить все наши «здесь и сейчас», что скупой рукой отмеряет нам Вечность.

В этот раз я склонилась к нему, чтобы начать это утро правильно – прикоснуться губами к губам, пробуждая ото сна своего мужчину самым нежным поцелуем.

Эпилог

22 года спустя. Оуэн Грэйвил.

Мелкая речная галька скрипела под моими ногами. В этом конце сада ценоты решили сделать всё максимально естественно. «Уголок дикой природы» - так называет Хэлен эти поросшие мхом стволы кипарисов. Из-за водопада тут всегда большая влажность, но Хэлен может целый час сидеть в беседке, наслаждаясь рокотом разбивающихся струй. Последние два года я вижу ее изредка и в основном в этой части сада, словно она прячется от взглядов посторонних, хотя посторонних ценоты в свои владения не пускаю.

Ценоты – древняя раса, которых мы некогда считали Богами. Тогда для нас они ими и были, дав множество благ, магию, силу. И ответственность. О которой многие из нас быстро забыли, возомнив себя царями природы.

Они появились в нашем мире через пару месяцев после проведения обряда…

Мне до сих пор иногда сниться тот день, когда Хэлен отправилась в Храм и замкнула круг. И её отрезало от всего мира белой сияющей стеной. Несколько часов никто не мог видеть, что же творится за этой завесой. Я мог сказать только одно: пока мерцает стена – ритуал продолжается, а значит моя женщина еще жива.

Иногда у снов бывает жуткий конец. Ритуал внезапно обрывается, а вместо Хэлен в центре гексаграммы только кучка пепла. В такие ночи я просыпался в холодном липком поту, долго шарил рукой по постели, пока не почувствовал рядом сонное тело любимой. Или не вспоминал, что она всё ещё жива, и находится под неусыпным наблюдением ценотов. Их технологии позволяют стабилизировать поврежденное при ритуале тело, пусть с каждым годом это дается всё труднее. И каждый раз, когда я прихожу навестить Хэлен, я боюсь услышать фразу.

- Хорошо, что вы посетили нас, Оуэн. Изъятие артефактов необходимо провести сегодня. – Тонатос-Ра как всегда появился бесшумно. У меня такое ощущение, что он не ходит, а парит над дорожкой, усыпанной галькой. Прозрачный шлем, куполом укрывающий голову ценота, не мешает мне четко слышать речь. Странные они. Другие… Воздух наших планет не пригоден им для дыхания, поэтому они постоянно одеты в скафандры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Однако, базу рядом с главным Храмом они построили без общего защитного купола, хотя тогда могли бы свободно дышать на всей её территории. Но они решили сделать свое вторжение в наш мир минимальным, ведь скоро снова придет время оставить его.

- Кинжал стал особенно нестабильным. Если сегодня мы не извлечем его из сердца Евы, он может взорваться в любой момент. Она в любом случае покинет нас. Но тогда не будет нарушений потоков Ситоры.

- Почему вообще это произошло? Я поднимал хроники – в древности жрицы с кинжалом в груди жили долгие десятилетия.

- Они жили здесь, рядом с храмом. – в фиалковых глазах ценота на миг загорается недобрый огонек. И гаснет. – А Ева первые десять лет после инициации провела на Земле, где нет магии, а потоки Ситоры проходили очень глубоко. Её тело истощилось, пытаясь совладать с новой сущностью.

Слова инопланетянина как укор, пусть он и не знает, что именно я тогда отправил её на Землю, в безопасность. Как мне тогда казалось… И он продолжает называть её Евой…

- Пусть все эти годы она провела при Храме, никогда надолго не отлучалась… Но беременность тоже подорвала её силы. Покинь она тогда Храм – и вряд ли пережила бы роды.

Помню… Ценоты сразу по прилёту положили Хэлен полный запрет на перемещения. А я тогда хотел забрать её назад в Обитель Гроз. И сильно разозлился на Тонатоса-Ра за такое бесцеремонное вмешательство. Ведь наши дети должны были появиться на свет именно там, под неусыпным контролем лучших целителей.

Но вместо этого пришлось спешно возводить временное поселение, а потом и отстраивать город… Удивительно, но город был возведен за пять лет! Хотя и сейчас окраины его продолжают разрастаться и застраиваться, принимая новых переселенцев с Миноры и с Земли.

Тогда я впервые пошёл на уступки и разрешил привезти строительную технику с Земли. Так же нам пришлось принимать иномирных специалистов, перенимать и адаптировать их технологии в наших условиях. Я просто не мог представить, что мои дети будут расти в палаточном лагере…

Первые три года Хэлен была очень слаба, но затем ее силы начали восстанавливаться, у нее снова стало получаться открывать теневые тропы. Скорее, это была вынужденная необходимость. Александр открыл свою первую червоточину, когда сорванцу еще не было четырёх. Мы не могли его отыскать. Даже отправленный на поиски Азалан вернулся ни с чем… Только Тлалок упрямо крутился в дальнем конце сада, утверждая, что мальчик в последний раз был именно здесь, но затем куда-то перенесся. Но не по воздуху.

Хэлен первая сообразила, что к чему. Она смогла ухватить след червоточины, который вывел нас на берег огромного озера, на берегу которого стоял наш мальчик и беззаботно швырял камни в безмятежную водную гладь… Я тогда не поверил своим глазам. Это был вовсе не Ригор. Сорванец открыл переход на Землю! С первого же раза!

А Хэлен просто обняла сына, села рядом с ним на каменистый берег и долго так просидела, глядя вдаль, на водную гладь и противоположный берег, виднеющийся вдали легкой дымкой. По ее щеке скатилась одинокая слеза, оставляя влажную дорожку. И тогда я понял – она почти лишилась сил.

В тот день нам пришлось связываться с ее личной помощницей на Земле, ждать, пока за нами прибудет аэролет и доставит нас к новой зоне перехода, ведущей в Антэнору. Александр тогда не на шутку испугался за маму и обещал больше так далеко не сбегать.

Анастасия же с детства проявляла большой интерес и любовь к животным, а больше всего её волновало, когда же у калистры появятся детки? Почему Тлалок катает Александра и не хочет играть с ней? Когда женится дядя Гиви? Маленькая женщина, что с нее взять! Но лет с семи она просто обожала посещать мои лаборатории и питомники, причем интуитивно чувствовала, когда я направляюсь туда с ревизией. Уйти незаметно не получалось.