Ледащий (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

В полуподвале, где находился автоклав, он попросил его заполнить вновь водой. Ее для чарования готовили особо, фильтруя, но не обеззараживая. Сестра-хозяйка посмотрела на него недоуменно, но возражать не стала. Несвицкий вымыл руки и, когда вода заполнила емкость до краев, присел возле нее и приступил к работе. Через четверть часа извлек наружу руки.

— Дарья Николаевна, — сказал сестре-хозяйке, — гляньте: как раствор?

Та подошла и, зачерпнув стаканом из автоклавом, посмотрела сквозь него на свет.

— Все получилось, Николай Михайлович! — воскликнула восторженно. — Раствор хорошей концентрации, как бы не лучше прежнего, который вы зачаровали рано утром. Как вы смогли? Подряд два автоклава…

— Сказали: очень нужно, — устало произнес Несвицкий. — Помогите встать, пожалуйста.

Подбежавшие к нему медсестры, отвели майора в пустующую ординаторскую на первом этаже, где уложили на кушетку. Убежали, а через пять минут пришла сестра-хозяйка с подносом, на котором исходили паром тарелки с супом, кашей и чашка с крепким чаем. Поставила его табуретку у кушетки.

— Поешь, сынок!

Несвицкий подчинился. Ел, не ощущая вкуса пищи, механически жуя, а, прожевав, глотал. Когда тарелки с чашкой опустели, Дарья Николаевна собрала и унесла посуду. А Николай прилег и не заметил, как уснул. Проснулся он после полудня. Встал, сходил, умылся в туалете и отправился к Марине.

Штатива возле койки не было — переливание закончилось. Марина лежала на боку, укрытая до мочек ушек. Несвицкий наклонился и расслышал спокойное дыхание — невеста спала. Поцеловав ее в висок, он вышел и отправился в приемную Кривицкого. Начальника на месте не оказалось — он оперировал, как сообщила секретарша, но Николаю он не был нужен — только телефон. Набрав на диске комбинацию из цифр, майор связался с коммутатором корпуса варягов, представился и попросил соединить его с Несвицким-старшим. Дед откликнулся почти что сразу.

— Что случилось, Николай? — спросил с тревогой в голосе. — Тут такой обстрел… Звонил вам утром — телефон в квартире не ответил. Дозвонился в госпиталь, сказали: ты зачаровал подряд два автоклава и отдыхаешь. Хотел приехать, но подумал: зачем тебя будить? Проснулся? Что там у вас?

— Марина ранена, — сказал Несвицкий.

— Тяжело?

— Опасно — осколок угодил ей в шею. Ее прооперировали, сейчас в палате. Мне сказали: будет жить.

— А это… — адмирал замялся. Несвицкий понял. Дед знает о беременности невесты, потому и благословил их брак.

— Пока что без последствий. Николай Иванович, нам нужно встретиться. Есть разговор.

— Приезжай, — ответил адмирал. — Я попрошу на КПП, чтоб пропустили.

Николай спустился в двор госпиталя. Внедорожник стоял, засыпанный осколками стекла и штукатурки. Николай взял щетку из багажника, обмел машину и сел за руль. По городу он ехал осторожно. Последствия обстрела встречались постоянно: разбитые снарядами дома, засыпанные стеклом и их обломками газоны, кое-где еще дымилось. Хорошо, что улицы успели подмести, не то мог пропороть колеса. Электрики тянули провода, коммунальщики стеклили выбитые окна. Жители домов сметали с тротуаров и прилегающей к ним территории осколки стекол и различный мусор. Привыкшие к обстрелам люди деловито ликвидировали последствия прилетов. И не важно, что завтра снова обстреляют, разрушив то, что они сегодня восстанавливают. Здесь к этому привыкли, но Николай не собирался мириться с тем, что происходит. Его обуревала ярость — холодная, но от того опасная вдвойне…

— Нет, это невозможно, — ответил дед, когда они присели за столом, и Николай поведал о задумке. — Проникнуть в тыл врага, где уничтожить гаубицы заодно с расчетами? Такое не под силу даже группе волхвов, не то, что одному. Начнем с того, что ты не долетишь — дивизион противника базируется далеко от фронта. Это самоходки. Доехали до выбранных позиций, постреляли и укатили к месту дислокации.

— Вы откуда знаете? — удивился Николай.

— Ты не один, кому обстрелы не понравились. В штабе корпуса с рассвета гудит, как в улье. Задействовано все: электронная разведка на специальном самолете с установленным на нем радаром, космическая группировка, другая авиация. Первым делом к батарее послали вертолеты. Один из подбили почти сразу, хорошо, что дотянул к своим, досталось и второму. Пилоты ранены, машины — в хлам. Отправили штурмовики. Они едва ушли — там мощное прикрытие из ПВО. Нет сомнений, что это все организовали немцы. Артиллерийские установки с налету не возьмешь. Штурмовики их все-таки спугнули, обстреляв неуправляемыми ракетами, но цель не поразили. Вот так-то, внук.

— А управляемые ракеты у имперцев есть? — поинтересовался Николай. — С точным наведением? Крылатые или тактические?

— А ты неплохо разбираешься в оружии, — дед удивился. — Есть, конечно. Вопрос стоит, как навести их. Для этого обычно применяют самолет, который барражирует над полем боя, а оператор в нем указывает ракетам цель. Но посылать его — обречь людей на гибель. Собьют мгновенно. Рассчитать ракетам траекторию? Кто даст гарантию, что самоходки окажутся на нужном месте? Их могут разместить в другом, чего, скорей всего, и сделают. К сожалению, разведывательные данные устаревают быстро.

— На радиомаяки ракеты наведутся? — поинтересовался Николай.

— Наверное, — вице-адмирал пожал плечами. — Но кто их установит?

— Подумай, — Несвицкий-младший усмехнулся.

— Ты? — дед замахал руками. — Сказал уже: не долетишь. А если даже сможешь, то не вернешься.

— Лететь не обязательно, можно и доехать — по крайней мере часть пути, — ответил Николай.

— Как это?

— Связаться с ГУК Нововарягии. Я почти уверен, что у них есть агентура в войсках славов. Пускай ее задействуют.

— Я не хочу просить о помощи сепаратистов.

— Вот, значит, как? — Несвицкий встал. — Моя невеста, которую ты так вчера хвалил, сепаратистка. Медики в госпитале, где я служу, сепаратисты. Когда-то их территорию объявили независимой республикой. Нет, не они, но их не спрашивали. Империя им не пришла на помощь: ни делом, ни словами. О них забыли. Когда же люди вспомнили, что у них есть гордость и достоинство и послали на хрен истинных сепаратистов, на них навешали собак, причем, как в Борисфене, так и в Москве. Их стали убивать, но этого не замечали много лет. И лишь недавно спохватились, но, опять же, сепаратистами считать не прекратили. Республика не признана империей, хотя живущие здесь люди лишь только об одном мечтают — войти в ее состав. Жить, как и прежде, одной судьбой с Варягией. Прощайте, Николай Иванович. Был рад свести знакомство. Когда-нибудь, Бог даст, увидимся.

Он повернулся к двери, но вице-адмирал встал на его пути.

— Николай! Не нужно так. Пойми… — он глубоко вздохнул. — Я пережил смерть сына и жены. Бог милосердно подарил мне внука, я не хочу, чтобы погиб и он. То, что ты задумал, опасно чрезвычайно. Да что там! Гарантированная смерть.

— На войне всегда опасно, — пожал плечами Николай. — Вот выйду я сейчас на улицу, и прилетит снаряд. От близкого разрыва мой кокон вряд ли защитит. Так лучше уж в бою… И не считай меня самоубийцей, я умирать не собираюсь. Моя невеста ждет ребенка, а я надеюсь, что дождусь и внуков. Грамотная операция с задействованием возможных сил и средств значительно уменьшит риск. Это аксиома.

— Иногда мне кажется, что ты намного старше своих лет, — задумчиво ответил князь. — Хотя, как вспомнишь, что ты пережил… Обещаю, что поговорю с командующим корпуса.

— Спасибо!

Николай обнял его и вышел. От штаба он отправился обратно в госпиталь, где заглянул к Марине. Невеста спала, Николай сел возле койки на табурет и некоторое время разглядывал лицо возлюбленной. Удивительно, но лишь сегодня он понял, как дорога ему Марина. Раньше искренне считал, что любит и говорил ей об этом, но не понимал, насколько сильно. От мысли, что он едва не потерял любимую, Николаю становилось дурно. Не удержавшись, он нагнулся и ласково коснулся губами ее губ.