Кара Дон Жуана - Ольга Володарская

— Подожди! У меня голова идет кругом… — Она прижала пальцы к вискам, выдохнула. Но легче не стало. — Ты хочешь сказать, что этот «Опель» теперь мой?

— Да.

— Ты купил его мне?

— Ну я же обещал…

— А почему у Лютого?

— Он как раз собирался его продавать. Цена мне показалась умеренной. Состояние машины отличное. Она еще ни разу не ремонтировалась — новая совсем. Пробег небольшой.

— Зачем тогда продавать такой замечательный автомобиль?

— Лютый хочет другую машину… Какую-то «Оку». Не знаешь, что за тачка?

— Выкидыш «КамАЗа».

— Чего-чего?

— Это в народе так говорят… А вообще, «Ока» хорошая машина, экономная. Только несолидная. Зачем такая мафиози?

— Для понтов у него «бумер» есть. Но Лютый не из тех, кто любит понтовать. Он скромный мужик. Пятнадцать лет в одних штанах ходит…

Каролина подошла к машине и ласково погладила ее по стеклу.

— Я о такой и мечтать не могла, — взволнованно проговорила она. — Красавица…

— Брось, Каролина, обычная малолитражка.

— Нет, не обычная… — Она стерла с дверки несуществующее пятно. — Только дорогая, наверное… — Каролина виновато посмотрела на Андрея, которого полчаса назад готова была растерзать за то, что он съел ее булку. — Не надо было так тратиться, Андрей. С меня и «копейки» бы хватило…

— Достаточно сказать «спасибо».

— Спасибо.

— Пожалуйста, — улыбнулся он.

— Могу я прокатиться? — Она переступала босыми ногами по земле, едва сдерживая нетерпение. — Чуточку?

— Давай чуть позже… — Он достал из машины большой пакет и направился с ним к воротам. — Сейчас ты должна привести себя в порядок, то есть переодеться. Мы едем в интернет-кафе «Форточка».

— Зачем?

— Будем фотографию твоей сестры изучать. Авось она раскроет для нас свои тайны… — Он хлопнул ее пониже спины, поторапливая. — Беги скорее, нас в «Форточке» уже ждут.

— Я мигом! — воскликнула Каролина, кидаясь к двери в дом.

Попав в свою комнату, она забегала по ней, хватаясь то за одну вещь, то за другую — Каролина никак не могла решить, что надеть. Приличествующее трауру черное не хотелось — она знала, что этот цвет ее старил и худил, белое она постирать не успела, сиреневое вышло из моды в прошлом году, а красное было чересчур парадным… Оставалось цветастое. В мелкую ромашку. Каролина, распахнув шкаф, достала из него вешалку с висящим на ней платьем. Платье, а если точнее, сарафан, коротенький, расклешенный, с завышенной талией и сосборенным лифом, шел ей чрезвычайно. Не скрывал ног, зато зрительно увеличивал грудь — благодаря складкам ее нулевой смотрелся первым, а то и вторым (если лифчик с поролоном надеть). К тому же сочетание цветов — желтый, белый, голубой — радовало глаз и подчеркивало загар. И лишь одно не нравилось Каролине — в нем она выглядела не сексуально. Миленько, очаровательно, может быть, пикантно, но не сексуально…

— Каролина, ты ела? — донесся через открытое окно голос Андрея.

— Немного, — ответила она, выглянув во двор.

— И я немного — твой рожок с маком и все… Сейчас жрать хочу умираю, так что в «Форточку» поедем попозже. Надо сначала поесть!

— Там суп остался с… — Она хотела сказать «с поминок», но вовремя прикусила язык. — Со свежей капустой. Щи.

— Щей я не хочу. Лучше яичницу сделаю…

— У меня яиц нет!

— Я купил. Сейчас пожарю… Ты сколько обычно съедаешь?

— Одно. От силы два.

— Значит, разбиваем все десять.

— Сколько?

— Десять. Я много ем…

— А по тебе не скажешь…

— Знаю. — Он начал деловито выкладывать из пакета коробки, пакеты, баночки. Оказалось, он припер целую сумку с провизией. — А где у тебя сковородки?

— В плите.

— Ага! Нашел!

И он засуетился у плиты, как заправская домохозяйка. Чуточку понаблюдав за Андреем, Каролина отошла от окна, натянула белье (трусики чисто символические, зато лифчик с поролоном), платье, обулась в босоножки на каблуке — с Андреем можно себе позволить и десятисантиметровые шпильки, все равно не будешь выше кавалера. Одевшись, подошла к зеркалу, подкрасилась (прозрачная пудра, тушь и блеск — с этим сарафанчиком яркий макияж не гармонировал), взъерошила волосы пятерней, подушилась. Вроде бы все. Лучше она в повседневной жизни выглядеть не может — только на подиуме… Эх, жаль, Андрей не видел ее на «языке»! Под светом софитов ее лицо преображается, становится изысканным, а тусклые глаза начинают загадочно сверкать…

— Яичница готова! — прокричал Андрей.

— Иду, — отозвалась Каролина и, бросив на себя последний оценивающий взгляд, выбежала из комнаты.

Когда она спустилась в кухню, Андрей уже накрыл стол: в центре его дымилась сковорода с омлетом, среди желто-белой массы которого краснели помидоры, зеленела паприка, розовела ветчина и чернел маленькими крапинами молотый перец; рядом лежал лаваш, стояло блюдце с толсто нарезанной сырокопченой колбасой, а также вспоротая ножом банка тунца, пластиковая креманка с куриными желудками по-корейски и бутыль гранатового сока. Сервировка оставляла желать лучшего (тарелки отсутствовали, а вилка была только одна), в омлете было чересчур много перца, а на ломти колбасы вообще без слез не взглянешь, но Каролина поймала себя на мысли, что этот завтрак не променяла бы ни на какой другой, пусть и самый изысканный (в парижском ресторане «Максим», например)…

Андрей готовил для нее — какое чудо!

— Вообще-то я готовить не умею, — с улыбкой заметил он. — Питаюсь в ресторанах. Но когда был студентом, научился жарить яичницу и варить макароны. К концу недели на яйца и вермишель смотреть не мог, зато в субботу (по выходным я ездил домой) бабушкиным басбашем наесться не мог!

— Басбаш — это что?

— Суп из баранины. Обалденно вкусный! Бабушка вообще у нас мастерицей по части кулинарии была. Особенно ей армянская кухня удавалась! — Он дал Каро вилку, сам взял ложку, которой помешивал яичницу, и скомандовал: — Начинаем!

Каролина подцепила кусок омлета, отправила в рот, прожевала.

— Ну как? — поинтересовался Андрей, зачерпнув ложкой такой кус, что он еле убрался в рот. — Не очень остро?

— В самый раз, — заверила Каролина, но сама еле отдышалась — так было наперчено. — Мне нравится…

На самом деле яичница ей совершенно не нравилась, как и поведение Андрея. Да, он купил для нее машину, да, он приготовил завтрак, да, беседует с ней о милых пустяках типа бабушкиных супов. Но почему он сел не рядом, а напротив? Почему он, как приехал, ни разу ее не обнял, не поцеловал? Почему не сказал «Сегодня ночью было здорово!»? Ведь он должен понимать, что она ждет хоть какого-то действия — касания, слова, взгляда! Но не дружеского — касания, слова, взгляда, — а интимного, нежного, благодарного и обещающего одновременно…

«Ну скажи. Скажи что-нибудь! — мысленно молила Каролина. — Пусть это будет пошлость типа: „А ты горячая штучка!“ Или вранье на тему: „с другими было не так хорошо“… Скажи, скажи, скажи хоть что-нибудь… Только, пожалуйста, не надо больше о яичнице!»

— Знала бы ты, какой омлет делает наш повар Жиль! — не внял ее мысленным мольбам Андрей. — Нежный, воздушный! С мелко пошинкованными грибочками и белыми сухариками… — Он причмокнул. — Никогда такой вкуснятины не ел!

— А мне твоя яичница нравится! — Каролина задушила в себе глупую бабью обиду и как ни в чем не бывало прочирикала: — Даже не подозревала, что ты можешь взять и сварганить завтрак! С плитой и фартуком ты у меня совсем не ассоциируешься…

— Я пятнадцать лет у нее не стоял. Самое большее, что я делаю — это грею готовый ужин в микроволновке… — Он схватил кусок колбасы, закинул его в рот, смачно прожевал. — Веришь, я не знаю, как варить рис. Не говоря уже о таком сложном блюде, как гуляш или запеканка… Я и представить не могу, как это приготовить!

— Но вы же, кавказцы, отличные кулинары…

— Лентяи мы отличные! У нас все женщины делают — сначала матери, потом жены! Мужики только шашлык по праздникам готовят… Вот взять, например, мою семью. Во сколько бы отец ни возвращался домой, мама должна была накормить его… Если он приходил с друзьями, она так же радушно была обязана приветить и их. Если спишь — вставай. Нечем угостить — беги в магазин, покупай. Если не приготовлено — несись к плите, вари. Ты хозяйка — это твоя обязанность… — Андрей хлебнул сока прямо из бутыли, после чего передал ее Каролине. — Моя мама русская, воспитанная совсем в других традициях, но и она подчинялась. Да и попробовала бы не подчиниться — бабушка ей бы устроила!

— Бабушка жила с вами?

— Да! Она была главой семьи… У нас вообще матриархат царил.

— И это ты называешь матриархатом? — чуть не поперхнулась Каролина. — Прислуживание мужикам?

— Мама с бабушкой из отца веревки вили, а моя сестра Марианна от них не отставала. Он делал все, что они просили. А в благодарность за это женщины Карэна Караяна изображали покорность. Давали понять отцу, что он главный… Согласись, когда муж выполняет все капризы, можно раз в месяц и приветить его друзей…