Сокрытые-в-тенях - Сергей Гомонов

— А зачем это? — наконец не вытерпел карлик.

— Убью! — сквозь зубы пообещал ему Вальбрас.

— Виноват! — любопытная маска комедианта убралась с просвета.

Натолкнувшись на тумбу, проволока с пружиной и петлей изогнулась кверху, но притом еще и дала угрожающий крен вбок. Вальбрас тут же начал исправлять положение второй железкой, стравливая из мотка дополнительную длину. Митсар с любопытством следил, сколько проволоки осталось в том и другом мотках, и ему не терпелось засыпать расхитителя кучей вопросов.

— Проклятье! — прошептал Вальбрас, злясь на маску, которая прилипла ко взмокшему лицу и страшно мешала. — Митсар! Поди сюда. Держи вот эту часть. Просто держи, я сказал!!! Не шевелись!

Карлик замер, как рыбак с удочкой, а Вальбрас молниеносным движением освободился от маски и утер ею лоб. Митсар с гордостью вернул ему устройство, и лицо расхитителя стало каменным, стоило ему вновь взяться за работу. Теперь комедианту было интереснее таращиться на самого Вальбраса, лысого и без маски.

Неуютно ежась, Зелида закуталась в свою накидку. Она не могла понять, что придумал этот сторонящийся всех парень, но догадывалась, что если его затея сорвется, они застрянут здесь надолго. Может быть, даже навсегда.

Петля доползла до подножия ключа. Вспомогательная проволока с узелками наконец выполнила свою задачу, и Вальбрас бросил ее; закусив губу, молодой человек чуть толкнул главное устройство. Пружина разогнулась, подбрасывая петлю. Подпрыгнувший ремешок легко наделся на верхнюю часть креста. Вальбрас подсек, и петля затянулась.

— Все по местам! — шепнул Вальбрас, изготавливаясь для последнего рывка. — Когда я заору, вы подхватывайте. Главное — больше шума и неразберихи. Когда побегу, никому не отставать, иначе застрянете здесь навсегда. Всем понятно?

И, дернув проволоку, он скинул ключ с постамента.

Послышался рев, вой и блеянье. Из ниоткуда на тумбе возникло Лихо. Оно заметалось в поисках пропавшего ключа.

— Вам это так не сойдет!

— Да вон он, в углу! — подсказал Вальбрас. — Мы-то здесь при чем?

Химера одним прыжком швырнула себя в угол и накрыла ключ тяжелой и мягкой львиной лапой.

— Караул! — заорал тогда Вальбрас, вламываясь в комнату. — Держи вора! Охрана, ключ в руках вора!

Лихо уже успело цапнуть артефакт птичьей лапкой и прижать его к своей пернатой груди; поднявшийся гвалт (путники охотно подхватили Вальбрасовы вопли) привел существо в замешательство, и этого хватило, чтобы утратить бдительность и контроль над происходящим.

Комната наполнилась уже знакомыми по бою в коридоре тварями — ликантропами. Теперь их было во много раз больше, а от колонн отделялись новые. Иные становились на четвереньки, иные продолжали двигаться на задних ногах, но всех оборотней объединяло то, что на их плечах красовались золоченые эполеты, а на темени — странные головные уборы.

Вальбрас обвинительным жестом указал на химеру:

— Лихо похитило ключ! Оно изображало блюстителя закона, а под этой личиной скрывался обычный жулик! Понюхайте — ключ трогало только оно!

Ликантропы потянули воздух, глаза их стали красными, а клыки ощерились, выпуская из пастей белую пену. Лихо взревело от ярости, тем самым желая и остановить ринувшихся на него стражей, и перевести обвинение на истинного виновника. Однако не успело.

Одним прыжком расхититель гробниц оказался возле химеры, вырвал ключ у него из лапки, слишком неуклюжей, чтобы держать предметы крепко, и, бросив Лихо на растерзание охранникам, помчал прочь.

Все остальные кинулись за ним в страхе разделить участь многоликого чудовища.

В тот же миг, стоило им достичь места первой встречи с химерой, окружающий мир снова стал другим.

— 6-

«Ты сетуешь на быстротечность жизни и все еще считаешь, будто годы убегают, словно вода сквозь пальцы? От этого есть панацея, смертный, и сейчас ты ее получишь!»

— Все на пол, йопть! Сорок отжиманий! И — р-р-раз! И — два!

По плацу, в который превратился коридор второго этажа Обелиска, неспешно прогуливалось большое огородное пугало, набитое соломой. Его голову-тыкву, подсвеченную изнутри, венчала шляпа. Пугало исторгало пронзительные звуки. Команды вылетали из его глотки так, словно оно ни мгновения не утруждало себя подумать о том, что произносит. Впрочем, это было бы и вовсе странно, если бы утруждало: потому как — чем думать?

— На пол! Жив-ва! Тебе особенное приглашение, салага? Усек? И — р-р-раз! — пугало запрыгнуло на плечи новобранца — такого же пугала, ростом пониже — и стало давить на него сверху, чтобы усложнить тому задачу; но тут его взгляд упал на Айнора. — А-а-а-а! — оно браво спрыгнуло с несчастного служаки и с молодецкой выправкой, рисуясь, подошло к путникам. — Еще новобранцев прислали, йопть! Что надо отвечать?

Отжимающиеся пугала тут же вскочили по стойке «смирно» и в один голос рявкнули:

— Так! Точна! Товарищ! Прапорщик!

— О! Ну и чего стоим? — прапорщик развел палками, которые заменяли ему руки. — Что, йопть, на курорт приехали? Сорок отжиманий, пошли!

А затем он совершил ошибку, попытавшись свалить с ног Айнора…

…Конвой из пяти пугал при полном снаряжении и с боевыми кабанами на поводке уводил путешественников с плаца. На одной из актерских повозок лежало то, что осталось от прапорщика: пучки сгнившей соломы, разодранный мундир, переломанные палки и шляпа. Зелида задумчиво разглядывала глазные прорези в треснувшей тыкве, держа ее перед собой и тихонько приговаривала:

— Бедный Йоптик… А ведь все так хорошо начиналось… У нас даже был шанс пройти все испытания Обелиска… Ну зачем, зачем ты полез к Айнору? Неужели тебе было мало Митсара?

Айнор виновато пожал плечами и опустил голову.

— Нарушители устава! — заводя всех, вместе с лошадьми, в гигантскую казарму, сообщил один из конвоиров. — Велено их под трибунал.

Во главе стола восседал великан. На нем тоже был мундир, а вместо маски, которая закрыла бы ему все лицо, он носил повязку на глазах. «Слепой, наверное!» — пробубнил доктор Лорс на ухо Ольсару, за что был одернут одним из пугал и даже покусан злым кабанчиком.

— Ыр-р-р? — утробно, с вопросительной интонацией прорычал гигант, раскрывая толстую папку и делая вид, будто что-то читает.

К столу протиснулось пугало во всем сером, бесцветное и старающееся быть еще более бесцветным.

— Есть подозрения, ваша честь… — загундосило оно вполголоса, в потом и вовсе перешло на шепот, из которого различались отдельные слова: «шпионаж», «враги государства», «передать в органы госбезопасности».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});