Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской

– Посмотрим, кто из вас себе первым лоб расшибет, – пробормотал старый вор и стиснул челюсти так крепко, что услышал скрежет собственных зубов.

За эту характерную привычку он и получил свою кличку. Но никто никогда не слышал, чтобы старик скрежетал зубами от бессилия или клацал ими попусту. Зубан пока что не расставался с надеждой урвать свой жирный кусок от чужой добычи.

* * *

У выхода из Адлерского аэропорта стоял мужчина приятной наружности и осматривался по сторонам. Несколько раз к нему подкатывались местные извозчики с сакраментальным вопросом: «Куда едем, командир?», но все они слышали в ответ безапелляционное: «Уже приехали», и с разочарованным видом удалялись на поиски других потенциальных пассажиров. Навязчиво предлагать свои услуги молодому мужчине не отваживался никто, хотя его улыбка выглядела очень даже располагающей. Может быть, поза его была очень уж независимой для того, чтобы таксисты могли относиться к нему как к заурядному «пиджаку», с которого можно легко срубить лишнюю сотню-другую? Или мужчина умел воздвигать взглядом невидимую преграду между собой и окружающими? Неизвестно. А вот то, что шоферня избегала лишний раз даже покоситься на пассажира, прибывшего из Москвы, это факт.

Любочка Бородина сразу опознала в этом белозубом мужчине того самого симпатягу с шоколадными глазами, столкновение с которым на Чистых Прудах оказалось для нее в конечном итоге роковым.

Узнал бы его также Зубан, называвший этого человека просто Толиком.

По имени обращался к нему и майор Громов, хотя чаще он в шутку величал своего подчиненного стрелком-радистом.

С той поры, когда он в последний раз дружески трепал Толика по плечу, не так уж и много воды утекло. Еще весной они вместе служили в региональном управлении ФСБ города Курганска. По существу, Толик являлся тогда безотказной правой рукой своего командира, и доверительные отношения могли бы продолжаться между ними еще долгие годы, если бы судьба не расставила этих людей по разные стороны невидимой баррикады. Она пролегла между ними, как непреодолимая стена. С одной стороны – власть и закон государства. С другой – совсем иная власть и совсем иные законы.

Пути-дорожки Толика и Громова разошлись после секретной операции, в ходе которой увлекшийся майор покрошил посредством снайперской винтовки ядро преступной группировки Хана. Поскольку Толик тоже присутствовал при этом, тучи сгустились и над его головой. Не дожидаясь прибытия комиссии и служебного расследования, сулившего крупные неприятности, он подал рапорт об отставке и, недолго думая, подался к бандитам. Толику надоело вкалывать за благодарности в личном деле и скупые похвалы начальства. Ему хотелось получать более существенное вознаграждение.

Переквалифицировавшись (но не в управдомы), он очень скоро стал доверенным лицом видного московского авторитета Зубана. Предполагалось, что Толик служит ему верой и правдой. У самого Толика имелось собственное мнение на сей счет, но он предпочитал рассказывать окружающим различные байки и анекдоты, вместо того чтобы открывать им свою душу.

Выкурив подряд две сигареты, Толик отошел подальше от скопления народа, снял с пояса сотовый телефон и связался с Зубаном.

– Нет здесь никакого Бармалея, шеф, – сказал он, не тратя времени на приветствие. – Не существует такого в здешней природе. Пальмы есть, горы на горизонте, а Бармалея не видать.

– Ты ничего не путаешь? – насторожился Зубан.

– Шеф! – В этом коротком восклицании прозвучало множество самых разных эмоций, среди которых доминировал мягкий упрек.

– Тогда жди.

– Я что, сявка босоногая? – оскорбился Толик. – Бармалей, может, с дуремарами своими сейчас где-нибудь шашлыки жрет, пальцы жирные о бороду вытирает, а я его дожидайся?

– Что же ты предлагаешь, сынок?

– Если свяжется с вами, дайте ему номер моего мобильника, мы тут на месте разберемся.

– А если не свяжется?

– На кой хер он тогда сдался такой?

– И то верно, – согласился Зубан, поколебавшись. – Ладно, действуй пока самостоятельно. По сторонам оглядись, к Громову присмотрись получше. Бармалей должен позже объявиться. Видать, что-то задержало его.

Попрощавшись с шефом, Толик вернул трубку в пристегнутый к поясу футляр и пробормотал:

– Тут ты на все сто прав, филин великомудрый. Задержка у Бармалея твоего вышла. Лет этак на пять. Сам виноват, старый хрыч. Не хрен было весь этот кукольный спектакль разыгрывать. Я тебе не паяц на ниточке!

Еще перед отлетом из Москвы Толик позвонил из автомата в Главное управление ФСБ и выложил дежурному информацию о местонахождении трех террористов, совершивших очередной взрыв в столичном метро. Назвал номер машины преступников, фамилию их главаря – Бармин. И уточнил напоследок: краснодарские головорезы следуют оттуда-то туда-то, имея при себе тротил для очередного шумного мероприятия. Представиться Толику помешала врожденная скромность. Он назвался дежурному неизвестным патриотом и скоренько ретировался, отлично зная, что уже через несколько минут вокруг покинутого телефона-автомата возникнут желающие познакомиться с ним поближе. В планы Толика это не входило. С него было достаточно того, что никакие бармалеи теперь не будут путаться у него под ногами, сковывая свободу действий.

Все получилось так, как он и предполагал. Теперь нужно было обзавестись машиной, без которой слежку за Громовым не установишь, и спешно двигать в сочинскую гостиницу «Бриз».

– Э! – Толик призывно махнул рукой облюбованному им мужику, поигрывавшему ключами от двухдверной «восьмерки» цвета «мокрый асфальт».

– В Сочи? – спросил тот, подогнав автомобиль к не стронувшемуся с места Толику.

– Угадал.

– Попутчиков ждать будем?

– Все мои попутчики в бумажнике хранятся, – весело заявил Толик, занимая пассажирское кресло.

– Эт… правильно, – рассудительно сказал мужик, выруливая со стоянки и сразу набирая крейсерскую скорость.

Пронесшиеся мимо газоны, усаженные цветами, слились в красочные полосы. Выбоины на асфальте водитель обминал, небрежно управляя машиной одной рукой. Вторая свесилась из открытого окна. Ветер, свободно гуляющий по салону «восьмерки», приятно холодил лица, теребил волосы, укладывая их то так, то эдак, словно желая выбрать обоим седокам подходящие прически.

– Долго до Сочи ехать? – спросил Толик, когда трасса вывела их за черту города.

– Минут двадцать еще. А что, спешишь?

– Конечно. – Толик засмеялся. – Сколько той жизни?

– Эт… точно, – откликнулся мужик. – Вот нам с тобой примерно по тридцатнику. Считай, половину своего отжили. Не заметим, как дедушками станем. Эт… дело нехитрое.

– Детей много? – Толик с интересом уставился на словоохотливого собеседника.

– Трое. Два наследника и пацанка, младшенькая. И эт… еще не предел, так я тебе скажу.

– Значит, есть еще порох в пороховницах?

– Е-есть! По утрам ко мне и тещу не подпускай, хоть на лицо она пострашней любой квазимоды будет, – доверительно сообщил водитель, мечтательно глядя вдаль. – Природа своего требует, тут уж ничего не попишешь.

– Квазимодо мужик был, – заметил Толик, ухмыляясь.

– А! Значит, я его с Хакамадой какой-нибудь спутал, – легко признался водитель.

– Похожая история однажды со мной приключилась. Довелось мне во Вьетнаме однажды побывать. Там американских мин до сих пор осталось – немерено. – Толик сунул в рот сигарету, прикурил, прикрыв пламя зажигалки сложенными ладонями. – Опять же бомбы невзорвавшиеся, снаряды. – Он выпустил струю дыма и сокрушенно покачал головой. – Желтопузики не знают, как к этому добру подступиться. Подрываются и подрываются. В тамошних джунглях сухих кишок на деревьях – что тех лиан.

– А мы, значит, им все еще братскую помощь оказываем? – вставил водитель с понимающим видом.

– Вот-вот, – подтвердил Толик. – Короче, в порядке взаимопомощи завожу я там себе одну вьетнамочку четырнадцатилетнюю, а у той сестра обнаруживается, всего на год старше ее, но ебливая – спасу нет… Там это в порядке вещей, они во Вьетнаме своем годков с десяти трахаться начинают.

– Эт… они зря, – расстроился водитель. – Человеки все ж таки как-никак, а не мартышки.

– Отличить их на первых порах никак не удается, хоть ты тресни…

– Вьетнамцев от мартышек?

– Одну сестричку от другой, – уточнил Толик. – Младшенькая зовется Пхо-Сань, а старшенькая… – Не договорив, он по грудь высунулся из окна, оглянулся и, втянувшись обратно, объявил: – Колпак потеряли с правого заднего. На обочину укатился.

– Непорядок. – Водитель притормозил и дал задний ход, поглядывая в зеркало. – Ты скажи, когда тормозить. Мне отсюда колпака не видать.

– Еще метров десять… Так… так… Стоп! Бросай якорь.

– Есть бросать якорь!.. Да ты сиди, браток. Я сам управлюсь.

– Ноги разомну, – ответил Толик, выбираясь из машины одновременно с водителем. – То самолет, то машина. Затекли совсем.