Рыцарь света - Симона Вилар

В какой-то миг девушка не смогла сдержать невольный стон, выгнулась и прижалась к бедрам Артура. И ощутила, как он хочет ее. Когда-то это пугало и смущало ее, теперь же греховная острота этого ощущения заставила ее еще сильнее прильнуть к его восставшей плоти.

Артур резко отпрянул. Закрыв глаза, он отвернулся, постоял так какое-то время.

Милдрэд оставалась на месте, прислонившись спиной к каменному зубцу парапета, глаза ее были закрыты, грудь выступала в вырезе распахнутой почти до пояса рубахи. Руки девушки слабо свисали вдоль тела, и в этом было столько покорности, столько желания принадлежать…

— Продолжай… пожалуйста, — прошептала она. — Делай со мной все, что хочешь.

Но Артур должен был сдерживаться. Он шагнул к Милдрэд и запахнул ее откинутый за плечи плащ.

— Пойми, котенок, я безумно хочу тебя. И ты это знаешь. Как и знаешь, что есть еще нечто, что должно делать нас достойными того счастья, какое нам позволили. Мы не можем обмануть людей, которые делают все ради нашего же блага.

— Нам и не надо их обманывать, милый, — ответила Милдрэд. — Мы ведь всегда сможем остановиться. Разве нам просто не хорошо вместе? Я хочу еще… Еще, мой Артур…

Сидевшая на лестнице мистрис Клер покачала головой. Сколько же страсти в голосе этой невинной девочки! И она совсем не понимает, что Артур — мужчина, которого не удовлетворит любовь из воздуха и неги, ему нужна ее плоть и огонь… обладание ею. Бедный парень!

Клер поднялась и громко затопала по ступеньке, прежде чем появиться.

— Милдрэд! Это я. Я догадываюсь, где ты. Спускайся!

Быстрый шорох одежд наверху, потом нарочито спокойно прозвучавший голос юной леди. Она говорила, что ей просто хотелось показать Артуру, как красивы фены в лунном свете. И вообще, пусть Клер не пристает.

Как же не приставать, мысленно возразила наставница и поднялась на площадку башни. Она куталась в широкую шаль, ее голову покрывал лишь ночной облегающий чепец с болтающимися у ключиц завязками. Она стояла, сложив руки и поддерживая грудь, и осуждающе смотрела на влюбленных. Артур тут же постарался ее отвлечь, стал расспрашивать, что это за длинное строение у самой воды на берегу. Наивный! Знал бы он, что такую, как Клер, бывшую первую кокетку округи, не проведешь. И она просто позволила юноше подать себе и леди Милдрэд руку, пока они спускались с площадки в открытый люк, и при этом еще невозмутимо велела парню пригнать сюда того нерадивого стража, который столь легкомысленно оставил пост.

У себя в покое Милдрэд покорно взобралась на свое широкое, окруженное занавесками ложе. За ширмой, чуть в стороне, сладко сопели ее горничные, а вот девушке не спалось. И со своего места у стены Клер слышала, как она вздыхает, ворочается, садится и вновь падает на подушки.

Клер понимала, что происходит с ее подопечной. Девочка выросла у нее на руках, она видела, как Милдрэд взрослеет, как начинает испытывать силу своего очарования на поклонниках, но то была просто игра ощутившего свою силу звереныша. Теперь же Милдрэд созрела для любви. Хорошо, что ее выдают замуж. Самое время.

Наставница лежала так тихо, что Милдрэд и впрямь поверила, что та спит. Девушке же было неспокойно. Ее тело как будто не желало остывать, грудь была напряжена, живот ныл, а скользящая по бедрам сорочка щекотала и возбуждала. Милдрэд лежала с закрытыми глазами и вспоминала. О, ей так нравилось, когда Артур целует ее в ложбинку у ключицы! А как упоительно ощущать свою грудь в его крепкой мужской ладони! Девушка с наслаждением смаковала каждое мгновение их краткого свидания, вспоминала каждое прикосновение. О, она так хотела, чтобы это продолжалось вечно!

Милдрэд опять заворочалась, сбросила с себя одеяло и в каком-то безумном порыве стала сучить ногами, кататься по широкому ложу, обнимая себя, изгибаясь, и не понимала, как можно прекратить эту сладкую муку. Но замерла, заметив, что толстая Клер невозмутимо откидывает складки занавесей и усаживается подле нее.

— Что тебе надо, Клер?

Она резко села, скрестив ноги, и раздраженно уставилась на наставницу. А та при свете висевшего на треноге ночника разглядела нервное и напряженное лицо девушки.

— Понятно, — негромко произнесла она и хотела погладить Милдрэд по голове, но та резко отстранилась. — Понятно, — опять повторила Клер. — Цветку стало тесно в бутоне, ему хочется раскрыться. Да, деточка, вы и впрямь созрели для брака и всего, что он с собой несет. Отсюда это напряжение, вспышки раздражительности. Подумать только, плавиться в руках любимого… и остывать в одиночестве. А ему, думаете, легко? Вы все же невинная дева, а он, похоже, опытный мужчина, хоть и госпитальер. И мужчине после таких ласк ох как тяжело. Вы ведь замечаете, как встает его стержень? А ведь ваш Артур знает, чего лишает себя, он все время сдерживается, а это для мужчины, когда его желанная сама так льнет к нему, настоящая мука.

В темноте Милдрэд так и вспыхнула, даже губы обожгло. Чтобы Клер, эта почти по-ханжески строгая женщина, и о таком с ней заговорила, юная леди и помыслить не могла. А та вдруг поведала, что мужчина, когда его так распаляют, а потом отпускают, того и гляди что по девкам пойдет, чтобы облегчиться.

— Нет, нет, нет! — испуганно воскликнула Милдрэд. — А то, что ему плохо… Он мне этого не говорил. — И с каким-то вызовом добавила: — Ему нравится быть со мной!

— Нравится… — задумчиво повторила Клер. Она склонила голову и прищурилась. — Ладно… — Похоже, она на что-то решилась. — Я ведь твоя наставница, а леди Гита слишком благочестивая дама, чтобы поведать о таком. Кто же тебя еще научит, чтобы вам обоим было хорошо, но чтобы не было никаких ублюдков… ну, чтобы ты осталась девственницей до замужества. Есть ведь способы, как молодые люди могут утешиться, не доводя до соития, не лишая невесту девственности, но при этом получить удовлетворение. Исстари так делали.

Но прежде чем заговорить, Клер с удивительной для ее комплекции легкостью скользнула за ширму, где почивали служанки, и, убедившись, что обе они спят (одна даже похрапывала во сне), вернулась и стала обучать благородную леди тем сельским способам, когда молодые люди могут доставить друг другу удовольствие, не заходя дальше положенного.

Милдрэд слушала, и сердце ее неистово билось. Девушка, закусив губу, с трудом сдерживала дыхание. Так вот оно что… А ведь она и раньше со смехом наблюдала повадки животных, видела, как бык лижет промежность коровы, вместо того чтобы сразу забраться на нее, ну и все такое прочее. Но это делали животные, а в церкви учили, что утехи плоти — грех. Сближение и любовь должны быть направлены лишь на продолжение рода и позволительны только между супругами. Но ведь Милдрэд и собиралась стать женой Артура. И вот, оказывается, эти утехи могут быть не только для того, чтобы спариваться и зачать. Девушка внимательно слушала, где надо взять рукой мужчину, что делать, как его ласкать пальцами и губами или как тереться телами друг о друга, чтобы довести своего любимого до апогея, чтобы он ощутил удовлетворение, не мучаясь неутоленным желанием, но не проникал в женщину. Но и женщина от подобного может получить удовольствие, отдаваясь не тем способом, какой принято считать супружеским, а таким, когда можно полностью открыться, отдаться ласкам, но при этом не потерять девственность. Есть такие укромные места у женщины… мужчины о них знают. Особенно умелые мужчины. И, похоже, Артур из таких. Он знает и все сделает, если Милдрэд ему подскажет, чего ждет. Ну а там только ее разумение подведет к тому, чтобы остаться девственницей и без страха, с чистым сердцем стоять перед алтарем.