Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль

Стрельцы внезапно оказались обезглавленными: они больше не ставили никаких ультиматумов, ничего не требовали, только слали Софье челобитные, как в прежние времена. Они даже сами отказались от запрета на преследования за события 15–18 мая и просили снести позорный столб с именами убитых ими бояр. Софья назначила новым начальником стрельцов дьяка Шакловитого, который быстро восстановил дисциплину в войске, а не подчинившихся его приказам – казнил. С ноября 1682 года по сентябрь 1689 года страной фактически управляла царевна Софья. К помощи стрельцов она до поры до времени не прибегала. А стрельцы, поверившие в «хорошую царевну», быстро в ней разочаровались. Все, чего им удалось достичь в результате бунта, после усмирения было тут же отобрано.

Год 1698. Второй стрелецкий бунт

В 1698 году произошел еще один стрелецкий бунт, и вновь его организовала Софья. В этот раз она взбунтовала недовольных условиями службы стрельцов для признания своего брата Петра не имеющим прав на престол. В 1689 году Петр достиг совершеннолетия и отстранил ее от власти, заперев в Новодевичий монастырь.

Софья отлично понимала, что Петр, который находился за границей, скоро вернется и, скорее всего, постарается ее физически уничтожить. Стрельцам Софья объявила, что во время заграничной поездки злые люди выкрали ее брата Петра и подменили его другим человеком, не царского рода и даже не русским, и даже совсем не похожим на несчастного Петра Алексеевича. Открыла она эту тайну 175 доверенным стрельцам, которые прежде участвовали в Азовских походах Петра. Эти стрельцы еще в 1696 году были оставлены для защиты Азова и должны были вернуться через год в Москву, но вместо этого их передислоцировали в Великие Луки. В 1698 году до них дошли тревожные слухи, что царевна в опасности, и они самовольно ушли из Лук и явились в Москву, где, по обыкновению, стали подавать челобитные. Боясь нового бунта, в Москве стали принимать меры по розыску стрельцов, но взять их было трудно – они растеклись по слободам и поддерживали связь с царевной. В такой ситуации против стрельцов использовали солдат иноземного строя, Семеновский полк, которому в апреле и удалось очистить от стрельцов столицу.

Однако Софья продолжала вести с ними переписку, и вернувшиеся в свои полки стрельцы продолжали роптать. Наконец, 6 июня в четырех азовских полках стрельцы полностью вышли из-под контроля. Они скинули начальников, избрали себе новых командиров и двинулись на Москву спасать царевну Софью. Восставших было 2200 человек. В качестве требований они выдвигали немедленное освобождение царевны и возведение ее на престол, а если царевна откажется от власти, они были готовы признать государем не подмененного Петра, а известного им боярина Голицына, который и родом высок, и к стрельцам добр. В Москве отреагировали оперативно и тут же отправили против стрелецкого войска полки иноземного строя – Преображенский, Семеновский, Бутырский, Лефортовский, которые насчитывали 4000 человек. Кроме этого, на стрельцов шла дворянская кавалерия.

6 июня в четырех азовских полках стрельцы полностью вышли из-под контроля. Они скинули начальников, избрали себе новых командиров и двинулись на Москву спасать царевну Софью. Восставших было 2200 человек.

Стрельцы планировали достичь Нового Иерусалима, где находился построенный Никоном монастырь, и там закрепиться. Но их сумел опередить Репнин, он занял монастырь 17 июня. Это и решило исход дела. На следующий день произошел бой. Воевать против собственного войска московским полкам не хотелось, и до начала сражения была сделана попытка уговорить стрельцов сдаться. Но слова не возымели никакого действия. Тогда и началось. Москвичи привезли с собой артиллерийские орудия и первый залп дали поверх голов противника, но стрельцы не поняли маневра регулярных частей – они решили, что солдаты стрелять не умеют, и уже праздновали победу, кричали, смеялись, кидали в воздух шапки. Тогда по ним дали второй, третий, четвертый залпы, уже не щадя. В рядах стрельцов началась паника, они побежали. Их взяли в плен и привели на расправу в Москву.

Расправой руководил Шеин. 22 и 28 июня он повесил в Москве 56 главных заводил мятежа, 2 июля – еще 74 участника восстания, 140 стрельцов провел через наказание кнутом и отправил в ссылку и около 2000 человек разослал по разным городам. В конце августа в столицу вернулся Петр, который решил следствие начать заново, а оставшихся в живых – примерно наказать. Тут же из ссылки были вновь свезены в столицу все участники стрелецкого бунта. На этот раз «розыск государя» не был к восставшим столь мягок. 2000 стрельцов Петр приговорил к смерти, 600 – к порке кнутом, клеймению и высылке. Своих бояр Петр заставил не просто смотреть на казнь стрельцов, а принимать в казнях личное участие, так что почти каждый его приближенный побывал в дни стрелецких казней палачом. Сам Петр лишил жизни пятерых стрельцов. Другие бояре были не столь умелы, топором владели плохо, и им приходилось несколько раз рубить несчастных по шее, пока те не испустят дух. Любимец Петра Алексашка Меншиков хвалился, что лично обезглавил двадцать человек. 195 стрельцов расстались с жизнью перед окном кельи Софьи. «А у пущих воров и заводчиков, – писал современник, – ломаны руки и ноги колесами; и те колеса воткнуты были на Красной площади на колья; и те стрельцы, за их воровство, ломаны живые, положены были на те колеса и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали; и по указу великого государя один из них застрелен из фузеи, а застрелил его преображенский сержант Александр Меншиков. А попы, которые с теми стрельцами были у них в полках, один перед тиунскою избою повешен, а другому отсечена голова и воткнута на кол, и тело его положено на колесо».

Своих бояр Петр заставил не просто смотреть на казнь стрельцов, а принимать в казнях личное участие, так что почти каждый его приближенный побывал в дни стрелецких казней палачом. Сам Петр лишил жизни пятерых стрельцов.

Тела стрельцов были выставлены на всеобщее устрашение, и их долго не разрешали похоронить. В Москве на Красной площади, где их казнили, и по всем местам, где зарыли их тела, были установлены позорные столбы с чугунными плитами, на которых был текст приговора. Но на этом расправа не закончилась. Земельные владения стрельцов, участвовавших в бунте, были конфискованы, а следствие над оставшимися в живых велось до 1707 года, когда ему на смену пришло следствие по делу Кондратия Булавина. В 18 веке стрелецкие полки были полностью расформированы, их сменила регулярная армия.

Годы 1707–1708. Восстание Кондратия Булавина

Первым восстанием стрельцов правление Петра началось, вторым – продолжилось, и, хотя Петр правил жестко и твердой рукой, народные возмущения в период его полного самовластия не утихали. Восстания в Башкирии и Астрахани, приписные бунты в Кижах, волнения против рекрутских наборов – всё это черты его времени, когда народ вынужден был отдавать последнее, чтобы Петр мог вести войны и строить новую столицу. Не прекращались недовольства и во время Северной войны. И снова инициатором бунта выступила наиболее активная часть тогдашнего общества – казаки. И снова – на Дону.

В 1707 году Петр издал указ о сыске на Дону беглых и отправил на Дон для ведения сыска воеводу Юрия Долгорукова. Князь должен был донести до казаков простую мысль, что скрывать беглых, как они делали испокон веков, нельзя, а нужно их арестовывать и сдавать присланному из Москвы войску. Указ Долгоруков зачитал в Черкассах атаману Максимову. Против ожидания, указ был встречен казаками с ропотом. Во исполнение указа начались рейды по казачьим станицам, что казакам уж совсем не понравилось. Кроме того, прибыв на Дон, Долгоруков принялся исполнять и другие царские указы, к которым тут относились с небрежением, и начал он со сбривания бород. Все это вкупе – сыск беглых и «личное безобразие» – перевело ропот в полное неприятие.

Первым восстанием стрельцов правление Петра началось, вторым – продолжилось, и, хотя Петр правил жестко и твердой рукой, народные возмущения в период его полного самовластия не утихали.

«Когда полковник князь Долгоруков со своим отрядом и с пятью казаками, данными старшиною, отправился для отыскания беглых, – рассказывает Костомаров, – атаман Кондратий Булавин, из Трехизбянской станицы на Донце, напал на него 9 октября 1707 года на реке Айдаре, в Ульгинском городке, убил его, перебил всех людей и начал возмущать донецкие городки, населенные беглыми. В этих городках встречали его с хлебом и медом. Булавин составил план взбунтовать все украинные городки, произвести мятеж в донском казачестве, потом взять Азов и Таганрог, освободить всех каторжных и ссыльных и, усиливши ими свое казацкое войско, идти на Воронеж, а потом и на самую Москву. Но, прежде чем Булавин успел возмутить городки придонецкого края, донской атаман Лукьян Максимов быстро пошел на Булавина, разбил и прогнал, а взятых в плен его сотоварищей перевешал за ноги. Булавин бежал в Запорожье, провел там зиму, весною явился опять в верхних казачьих городках с толпою удалых и начал рассылать грамоты; в них он рассказывал, будто Долгоруков, им убитый, производил со своими людьми в казачьих городках разные неистовства: вешал по деревьям младенцев, кнутом бил взрослых, резал им носы и уши, выжег часовни со святынею. Булавин в своих воззваниях убеждал и начальных лиц, и простых посадских, и черных людей стать единодушно за святую веру и друг за друга против князей, бояр, прибыльщиков и немцев. Он давал повеление выпускать всех заключенных из тюрем и грозил смертною казнью всякому, кто будет обижать или бить своего брата. Донской атаман Максимов пошел на него снова, но значительная часть его казаков перешла к Булавину. В руки воровского атамана досталось 8000 р. денег, присланных из Москвы казакам. Сам Максимов едва бежал в Черкассы. Эта победа подняла значение Булавина. За нею поднялись двенадцать городков на Северном Донце, двадцать шесть – на Хопре, шестнадцать – на Бузулуке, четырнадцать – на Медведице. Восстание отозвалось даже в окрестностях Тамбова: и там в селах крестьяне волновались и самовольно учреждали у себя казацкое устройство». Это восстание так и вошло в историю под именем Кондратия Булавина.