Прорыв реальности - Сергей Недоруб

Мужичонка подскочил и, размахивая платком, словно флагом, побежал к тому месту, где воздух еще призрачно колебался, храня остатки тепла только что исчезнувшего тела. Добежав, мужичок сосредоточенно втянул носом воздух, подгребая его к себе руками, затем расстроенно опустил плечи, сунул платок обратно в валенок и побрел по тротуару в сторону торгового центра. Дойдя до гостеприимно распахнутых дверей, он остановился и сердито засопел.

В торговом центре мужичок бесцельно побродил по первому этажу, купил в буфете леденец на палочке, сунул его за щеку и направился к эскалатору. Однако по дороге он неожиданно схватился за живот, с ужасом выдернул леденец изо рта и бросил его в чистенькую пластмассовую урну, стоящую у колонны. Вытерев со лба испарину, мужичок стал затравленно озираться, и тут взгляд его упал на скромное окошечко с многообещающей надписью «Горсправка». Растолкав локтями поток покупателей, сосредоточенно двигавшийся к эскалатору, он подскочил к окошку, которое оккупировала солидных габаритов барышня. Переминаясь с ноги на ногу, барышня тихим басом вопрошала в окошко. Дождавшись, пока она получит положенную бумагу и сдачу, мужичок сунул голову в окошко и выкрикнул:

– Адрес Андуевского!

– Семь рублей, – меланхолично произнесла щупленькая старушка.

Мужичонка вытянул голову из окошка и лихорадочно зашарил по карманам тесного пиджачка. Обнаружив в одном только пуговицу от этого же пиджака, а в другом дырку, мужичок стащил с левой ноги валенок, перевернул его и для надежности потряс. Ничего из валенка не вывалилось. Начав потихоньку всхлипывать, мужичонка собрался проделать такие же манипуляции со вторым валенком, но тут габаритная барышня, до того момента пересчитывающая сдачу, взяла его за локоть со словами:

– Не надо так переживать, я покажу вам.

Мужичонка поднял взъерошенную голову и отвесил челюсть.

– Провидение! – заорал он, люди вокруг шарахнулись в сторону. – Само провидение послало мне вас, госпожа Мордоклюева!

Девица покраснела и, держа его за локоть, повела к выходу.

– Я так и знал, что мне повезет, – тараторил мужичонка, забегая вперед и заглядывая Мордоклюевой в глаза. Девица начала беспокоиться – а хорошо ли, что она решила помочь этому странному субъекту? Дойдя до угла дома, она неопределенно махнула в сторону подъезда и быстренько завернула в подворотню.

– Маг! Кудесник! – завывал мужичонка, стоя перед подъездом и запрокинув голову вверх.

Из распахнутой балконной двери Андуевского вылетел несвежий помидор и звонко шлепнулся на тротуар в полуметре от крикуна. Мужичонка посмотрел на ошметья томата, произвел в голове некие вычисления и отошел немного в сторону. Затем снова запрокинул голову и, увидев в дверном проеме Андуевского, обрадованно распахнул рот для нового вопля.

– Это был упреждающий удар! – быстро сказал Андуевский.

– Куде-есник, – заныл мужичок по новой.

– А ну, поднимайся сюда, – скомандовал Андуевский и ушел с балкона.

Мужичок радостно подскочил и бросился в подъезд.

Андуевский мерил комнату шагами, заложив руки за спину. Вид у него был скорее растерянный, чем недовольный. Его гость робко сидел на краешке дивана, теребя давешний носовой платок.

– И как ты меня нашел, а? Забыл, как тебя звать…

– Вольдемар звать, о великий маг! – уклонился от первого вопроса посетитель.

– Ну, какой я тебе маг?! Я ученый!

– Ученый, ученый, – закивал мужичок, почесывая валенок, – научи, как избавиться от напасти! Сглаз ведь, истинно говорю! Вторую неделю еда в рот не лезет!

– Да не волшебник я, говорят же тебе! Иди вон к Мордоклюевой, пусть она тебе магический супчик сварит, от гастрита!

– У Мордоклюевой аура не такая, у нее хозяйственная аура! А у вас – я же вижу!

– Что ты видишь?! – насупился Андуевский.

– Ауру вижу, – важно сказал Вольдемар и снова почесал валенок. – У вас аура мощная, красная, пульсирует и с язычками закручивающимися! Серьезная аура, воздействовать может!

– Хм, – заинтересовался Андуевский, – а так?

Мужичонка, ошалев, смотрел на то, как вокруг головы Андуевского начинает появляться свечение, как из верхней части черепа аналитика начинают прорастать металлические спицы, которые соединились невесть откуда взявшимся ободом и обросли резиновой покрышкой.

– А-а-а… – тоненько запричитал мужичок, когда Андуевский снял с головы велосипедное колесо и попробовал, насколько оно накачано.

– Бэ, – грубо сказал ему Андуевский, – никакой ауры нет, понял?

– Понял, – прошептал Вольдемар и тоже попробовал, насколько накачана шина.

– Так что…

– И-и-и… – раскис гость.

– Прекратить! Давай по порядку, – рассердился Андуевский.

Мужичок вскочил, утер нос рукавом и торжественно сказал:

– Вырдамельт!

Андуевский изобразил позу «весь внимание». Мужичонка помолчал, почесал в затылке и удивленно спросил:

– Не действует, что ли?

– Не действует, – посочувствовал Андуевский, – и кулечек бы не подействовал.

– О-ё… – сокрушенно закачал головой мужичонка, достал из-за пазухи потрепанную книжку и, показав ее Андуевскому, полуутвердительно спросил: – Подделка, значит?

Андуевский хмыкнул, взял книжонку в руки, полистал:

– Сколько заплатил?

– Буренку отдал, – сокрушенно вздохнул мужичонка.

– Буре-онку! – протянул Андуевский. Выдвинув ящик стола, он достал курительную трубку и начал не спеша набивать ее табаком, который по щепотке выуживал из недр того же ящика. Вольдемар тоскливо смотрел на этот процесс и не решался говорить.

Андуевский не спеша раскурил трубку, вышел на балкон, постоял там немного, вернулся в комнату и спросил:

– Значит, две недели еда в рот не лезет?

Мужичонка покраснел, кивнул и потупил взор. Андуевский вытряхнул пепел из трубки на клочок газеты, аккуратно завернул и протянул мужичку:

– Разведешь теплой водой на две клизмы – утром и после обеда.

Вольдемар закивал, взял пакетик и вопросительно уставился на книжку.

– Книжку оставлю себе. Буренку все равно не вернешь. В понедельник жду на семинары. Неуч.

Вольдемар начал мелко-мелко кланяться, поспешно отступая к двери, и наткнулся спиной на входящего Якимовича. Подскочив от неожиданности на полметра, мужичонка зыркнул на Якимовича и, не говоря ни слова, вывалился за дверь.

Поставив на стол бутыль с кефиром, Якимович поинтересовался:

– Что за субъект?

– Понимаешь, Мотя, – не спеша начал Андуевский, сосредоточенно нагревая страницу Вольдемаровой книги зажигалкой, – субъект сам по себе неинтереснейший. Прямо скажем, скучный субъект. Обязали его мои семинары посещать – с целью повышения квалификации. А чего ее повышать, когда квалификации у него нет!

– То есть как нет? – не понял Якимович.

– Ну, так – нет. Чистый лист бумаги в плане общественно-полезного труда. Запущенный случай. И так у него организм, понимаешь, устроен – что на генетическом уровне сопротивляется любой попытке привить ему работоспособность.

– Вот это да! – восхитился Якимович. – И что происходит?

– Ну что происходит… есть вот не может вторую неделю. Книжонку выменял с целью меня нейтрализовать как агрессора.

– Что за книжонка?

– «Нейролингвистическое программирование».

– Чего это?

– Да ничего особенного, тупиковая ветвь эволюции. Потом на досуге расскажу. Дело не в том, книжка-то двойная! Оч-чень, очень любопытный экземпляр.

С этими словами Андуевский разложил книжку на столе и ткнул пальцем в страницу, которую нагревал:

– Видал?

Якимович придвинулся поближе. Печатный текст на странице сильно побледнел, а сквозь него яркими синими буквами проступил рукописный: «Самую простую водку передвоить на сухих лимонных корках и этой перегнанной водки налить 4 штофа в бутыль, которая должна быть обязательно толстого стекла; взять 12 золотников корицы, 4 золотника бадьяну, по 5 золотников кардамона и мушкатного цвету, мушкатных орехов 2 штуки, все это растолочь, а орехи стереть на терке и положить в бутыль с вином. Тогда эту бутыль обмазать крутым ржаным тестом в 3 пальца толщиною и ставить в вольный дух, после хлебов на ночь, 4 дня сряду, а утром всякий раз бутыль вынимать. После 4 суток слить и подсластить, полагая на штоф по 1 фунту сахара».

– Ну, дела! – присвистнул Якимович.

– Да-а, – с нежностью погладил книжку Андуевский, – мощный вклад внес Вольдемар в мою коллекцию рецептов!

Якимович налил в стакан кефир, отхлебнул и поинтересовался:

– А что ты с ним делать будешь?