Ледобой. Круг - Азамат Козаев

– Опять ты?

– Опять я. Мне нужен княжий десятник, тот, что вчера вернулся из разъезда! – выпалила Верна, успокаивая жеребца. – Ну же!

– Княжий терем в той стороне, – удивленно протянул старый знакомец. – Да что случилось? На тебе лица нет!

– Откуда ему взяться? – загадкой ответила Верна, поворачивая в нужную сторону. – Еле в себя пришла!

Кто-то истошно сотрясал теремные ворота, и сторожевой, приоткрыв окошко, обнаружил девку в облачении воина, беззастенчиво колотившую сапогом в дубовый тес.

– Ну чего стучишь, дура? Война началась?

– Позови десятника, что вернулся вчера из разъезда. Здоровенный такой, на буланом тяжеловозе ездит. Срочно!

– Да что случилось, в конце концов? Так ли это важно?

– Вы две седмицы впустую рыскали по округе, а я…

– Что ты? – мгновенно подобрался дружинный.

– Зови десятника, ему скажу.

Клагерт находился где-то вблизи, мигом прибежал к воротам и, выглянув в окно, распахнул калитку:

– Ты? Чего буянишь? На тебе лица нет!

– Нашла! Я их нашла!

– Кого? – не понял десятник. – Своих?

– Нет, твоих!

Клагерт мгновение переваривал услышанное, потом сунул пальцы в рот и оглушительно, на весь княжий двор, свистнул. Откуда ни возьмись, будто горох из стручка, к воротам высыпали здоровенные парни.

– Мой разъезд по коням! – рявкнул десятник и повернулся к Верне: – Жди здесь. Выступаем по готовности. Надеюсь, ты не ошиблась!

– Один здоров, ровно бык, пузатый, борода торчком, нос поломан, второй лобастый, лопоухий, на голове ни волоса, макушка блестит, как яйцо, зато бородища во всю грудь, третий, по всему видать, проныра, лицо узкое, хитрое.

– Они, – убежденно кивнул старший разъезда, поворачиваясь уйти, и в спину его догнал звонкий голос:

– Заступы возьмите. Ну, там… если прикопать захотите.

Клагерт, не оборачиваясь, кивнул.

Солнце еще не вошло в полдень, как разъезд остановился против места, где утром на тракт из зарослей выскочила Верна.

– Здесь, – покосилась на десятника и, получив утвердительный кивок, направила Губчика в небольшой подлесок.

– Изготовиться! – передал по цепи Клагерт и на удивленный взгляд бедовой девки пояснил: – Всегда так делаю. Береженого боги берегут. Не оказалось бы на месте того, о чем даже ты понятия не имеешь.

Кивнула. Спорить бессмысленно. Прав старый десятник, ой как прав. Всякое возможно. Может статься так, что возле трупов затаились пылающие жаждой мести сообщники, сидят себе в зарослях и ждут ненавистных княжеских увальней, чтобы пересчитать их стрелами.

– Едва останется до места шагов сто, дай знать, – вполголоса буркнул Клагерт. – Дозорных вышлю в обе стороны. Не люблю свистящих над ухом подарков с оперением на конце!

Дальнейший путь проходил в полнейшей тишине. Даже треска полеглых сучьев не стало слышно. Верна удивилась, но рта раскрывать не стала, лишь взяла себе на заметку. Выходило так, что лошадей у князя Остролиста готовили особо для переходов через лес. Пригляделась. А ведь правда. Разъездные лошади аккуратно переступают через сучья и ветки, кладут копыто на землю только наверняка чистую от сухостоя, прямо на зеленый ковер травы.

– Губчик, смотри на них внимательно! – шепнула в чуткое лошадиное ухо, приникнув к шее жеребца. – Ты тоже будешь делать именно так.

Вот и распадок. Десятник, внимательно смотревший на Верну и получивший условный знак, одного воя отправил вправо, другого – влево. Парни спешились и, неслышные, ровно тени, унеслись вперед. Не было их совсем ничего, сущие крохи времени, а когда изникли, будто лесные привидения, лишь коротко, отрывисто бросили:

– Чисто.

Старший разъезда кивнул и первым тронул буланого. У самого конца распадка под елью и обнаружились искомые трое, прикрытые лапником.

– Ты догадалась?

Верна кивнула. Едва обнаружила страшную находку, бросила сверху несколько раскидистых еловых лап, чтобы прикрыть от вездесущего зверья, и мигом снялась в город.

Десятник жестом приказал разнести прикрытие, и взору повидавших виды дружинных предстало жуткое зрелище. В свою очередь душегубов не просто сгубили, их разлучили с жизнью настолько жестоко и умело, что Клагерт лишь губы поджал, и пегая борода на мгновение встала торчком. Уж на что Брюхо при жизни был здоров и свиреп, даже его незавидная доля обняла, как самая жаркая невеста, – в груди зияла огромная дырища, и там, где должно было биться огромное сердце, теперь лишь пусто багровело и возились ползучие гады.

– Грудину, бедолаге, просто внесло внутрь. – Десятник близлежащей палкой подцепил осколки кости в провале и приподнял. Повисшие на сухожилиях и клочьях кожи обломки ослепительно сверкнули белыми краями. – Грудину внесло, а сердце вынесло! Кто-то просто и без затей вынул из него сердце. И что с ним сделал – теряюсь в догадках.

– Били сильно, быстро, знаючи и без колебаний, – заговорил дружинный одних с Клагертом лет, столь же пегобородый, только посуше. – Одного удара хватило, и, скорее всего, Брюхо не успел даже глазом моргнуть. Р-р-р-раз – и нет сердца. Он еще стоял какое-то время – гляньте, кровь залила рубаху и попала на ноги – и лишь потом рухнул замертво. Чтобы устроить человеку такое, силища нужна неимоверная. Силища и сноровка.

– Ты прав, Крапивник. А что сделал бы ты, бейся у тебя в руке только что вырванное сердце?

Крапивник встал в ногах Брюха, на место предполагаемого убийцы, изобразил резкий рывок правой рукой и, не сходя с места, отшвырнул трепетный кусок плоти в сторону.

– А теперь левой. Вдруг он левша?

Дружинный проделал то же левой рукой.

Десятник дал знак поискать в означенных местах и вернулся к трупу.

– Что делал наш сердцекрут в лесу, в сообществе этих мерзавцев?

– Вопрос в том, кто кого нашел, – весомо бросил Крапивник. – Если наша троица случайно набрела на вырывателя сердец, тогда дело более-менее проясняется. Почуяли поживу – скорее всего, убийца был при коне и небедно одет, – ударились в свое подлое ремесло, но в этот раз им не повезло. Пошли на охоту да свои шкуры потеряли.

– А если это вырыватель сердец искал их? – нахмурилась Верна.

– Тогда, милая, тебе повезло, что жива осталась. – Клагерт многозначительно покачал головой. – Ты ведь недалеко на ночлег устроилась?

– Ничего нет. – Парни, искавшие вырванное сердце, дружно помотали головой.

– Съел он его, что ли? – озадаченно пробормотал Клагерт.

– Мог и схарчить, – мрачно буркнул Крапивник. – Сожрал сердце врага – перенял себе его силу и сноровку.

– Даже припомнить не могу, кому такое по силам. – Десятник поскреб загривок. – Разве что Гарвалу и Гуммиру, те, помнится, баловались этим по молодости, но оба ночевали в дружинной избе, самолично с ними ручкался!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});