В поисках советского золота - Джон Литтлпейдж

Мы проехали по Уралу и дальше, до Волги, после чего сели на поезд, а автомобиль отправили в Москву. Оглядываясь теперь на это путешествие, я вижу, что оно было более рискованным, чем представлялось нам тогда. Но в России такие вещи делаются и, что поразительно, часто удаются.

XVII. Полицейское управление в промышленности

Я предвкушал хороший отпуск после пяти месяцев непрерывного путешествия и инспекций в Казахстане. Моя жена была все еще слаба после болезни, и поездка исчерпала резервы моей энергии. Но, вернувшись в Москву в ноябре, я узнал, что возникли серьезные неприятности на одном из крупнейших рудников Казахстана, где недавно была смонтирована новая установка для цианирования. Делать было нечего, пришлось возвращаться назад, и эта работа закончилась только в конце января 1935 года.

Там, на казахстанском руднике, меня застали новости, что Сергей Киров, второй человек в коммунистическом главном штабе после Сталина, убит. Это событие обрушилось на русских людей тяжелым ударом — сторонним наблюдателям трудно понять, насколько. Русские догадывались, по предыдущему опыту, что за убийством последует возобновление полицейского преследования в национальном масштабе, как было с 1929 по 1933 год.

Когда произошло убийство, в декабре 1934 года, страна только начала удобно устраиваться после болезненных лет, последовавших за второй коммунистической революцией. Власти выиграли и быструю атаку, и медленное изматывание групп, которые, по их мнению, стояли на пути социалистического развития. Все эти группы были ликвидированы, тем или иным способом, к середине 1933 года. Показав, что хозяева в стране — они, коммунисты пошли на компромисс. Они чуть не уморили голодом большую часть населения в 1931 и 1932 годах, пытаясь доказать, что социалистические принципы сработают, затем, наконец, решили их модифицировать.

Легализация старателей и арендаторов в золотодобывающей промышленности весной 1933 года была первой в ряде компромиссов. К началу 1934 года мелкие фермеры, которые до сих пор сопротивлялись вступлению в колхозы, получили разрешение оставаться как есть. Тем, кто вступил в колхозы, полагались определенные привилегии, которые могли убедить многих других присоединиться, без использования какого-либо насилия, будь эти привилегии назначены чуть раньше. Даже кочевникам снова были разрешены стада, хотя и не такие большие, как прежде.

Страна вновь успокаивалась, и люди приходили в себя после прежнего замешательства. Полиция все еще была занята организацией использования труда сотен тысяч кулаков, бывших священников и прочих. Но перестали хватать других, и те, кто избежал ликвидации, могли вздохнуть спокойно.

И тут случилось убийство. Киров, как все знали, был правой рукой Сталина. Новости о его убийстве вызвали оцепенение даже в таком далеком рудничном поселке, где я был в Казахстане. Люди, казалось, остолбенели и ждали, что сделают Сталин и его сотрудники.

Узнали они очень быстро. Полиция начала настоящие облавы на всех политических подозреваемых во всей стране. На людей уже были составлены списки, и достаточно просто было их найти и посадить в тюрьму.

Через несколько дней более сотни были расстреляны, без намека на открытый судебный процесс. Летом 1934 года правительство объявило с видом великого добросердечия, что полномочия федеральной полиции будут уменьшены, им уже нельзя будет арестовывать людей направо и налево и отправлять в ссылку на пять лет без суда. Теперь правительство объявило, что полиция получает назад свои полномочия, и их стали использовать с громадной решимостью и даже энтузиазмом. Число арестов и ссылок превысило сотни тысяч за несколько недель.

Могу свидетельствовать, что русские были чрезвычайно встревожены убийством Кирова. Но, подозреваю, их чувства проистекали не столько из жалости к Кирову, сколько из боязни за себя. Они прошли через две революции, и вторая во многих отношениях была хуже первой. Только условия стали возвращаться к нормальным, и тут произошло убийство. Я уверен, что русские в большинстве не хотели никаких трений с властями в то время, и много бы дали, чтобы убийства и его неизбежных последствий не было.

Ранее я рассказывал, как меня предупреждали в Берлине, до приезда в Россию, об активной роли, которую полиция играет в советской индустриальной системе. Я быстро узнал, что мне следует ожидать полицейских и агентов везде, где буду работать, и все, что они делают, считать само собой разумеющимся, не задавая лишних вопросов. Со временем я понял, что у федеральной полиции есть агенты, явные или тайные, на любом советском предприятии, на руднике или фабрике, колхозе или вузе, и в любой конторе.

К тому времени, 1934 году, я в целом представлял, как полиция работает в промышленности. Описывая организацию треста «Главзолото», я не упомянул один отдел, который имеется на любом советском предприятии, но не включается в диаграммы, рисующие управление в промышленности. Его откровенно называют «секретным отделом», и работает он независимо от других руководителей предприятия. Например, я сам был одно время главным начальником нескольких групп советских рудников или региональных трестов, и находился в руководстве самого центрального треста «Главзолото», но я никогда не имел никакого отношения к секретному отделу, и мне так никогда и не сказали, в чем состоят его функции.

Однако всем известно, что этот отдел представляет собой соединительное звено между федеральной полицией и предприятием. Именно этот отдел постоянно проверял весь персонал треста «Главзолото», исследовал «социальное происхождение» рабочих и служащих, находил тех, кто были священниками, торговцами или кулаками, и организовывал слежку за теми, кто мог стать «врагом народа», если использовать советское выражение для потенциальных вредителей.

В Соединенных Штатах поднялся невероятный шум, когда комиссия по расследованию, возглавляемая сенатором Робертом Ла-Фолеттом, выявила, что американские работодатели содержали платных осведомителей, которые выдавали себя за рабочих, находились среди работников, разузнавали настроения в их среде и писали отчеты об их поведении и мнениях. Коммунистическая газета в Нью-Йорке, всегда расхваливающая все, что происходит в Советском Союзе, использовала это расследование до последней буквы, чтобы показать, какие нехорошие люди — американские работодатели, без надежды на исправление.

Я, разумеется, не защищаю американских работодателей и их шпионов, но не могу понять, как коммунистические критики совмещают неприятие подобной тактики в Америке и безусловное одобрение всего, что происходит в России.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});