Не любовь. Не с нами (СИ) - Романова Наталия

Коля пришёл с большущим букетом роз. Нюта от такого презента растерялась. Попыталась нести сама – оказалось тяжело. Пришлось всучить обратно дарителю, сам купил – пусть и таскает.

Мест для прогулок в городке немного. Сквер с памятником погибшим морякам, неработающей часовней, детской площадкой. Аллея, ведущая к морю, к старым причалам, асфальтная дорожка вдоль старого фьорда, полуразрушенной казармы, где обосновались дикие псы, впрочем, вряд ли опасные.

Коля порывался затащить Нюту в единственный в городке ресторан, та упиралась изо всех сил. Во-первых, она совершенно не одета для такого случая, во-вторых, не хватало, чтобы папе доложили, что единственная дочь проводит время с лейтенантом Цыплаковым, в-третьих – там же цены неадекватные!

Всё-таки Коля совершенно ненормальный! Разве можно так раскидываться деньгами? За месяц он спустил почти всё жалование на фрукты для неё, плюс розы – думать не хочется, сколько они стоят. Ресторан – перебор по всем статьям.

 Пока Нюта рассуждала о неразумных тратах Цыплакова, его неадекватности, он вдруг опустился на одно колено – прямо на улице, на фоне моря и покачивающихся чёрных боков подводных лодок, – и сказал:

– Нюта, выходи за меня замуж? – с этими словами Коля протянул отрытый футляр с золотым кольцом. – Я тебя люблю.

Нюта ошарашено переводила взгляд с кольца на Колю, с Коли на ледяное море, оттуда на подлодки, а потом снова на Колю, и не могла вымолвить ни словечка. Дышать не могла! Забыла, как думать. Стояла и отчётливо понимала, что хочет, чтобы лейтенант Цыплаков всегда смотрел на неё таким обескураживающим, искренним, влюблённым взглядом. Пусть на фоне ненавистных подводных лодок. Пусть за взъерошенной макушкой видны не пальмы, как в Таиланде, а тёмные, серые скалы. Пусть холодный ветер пронизывает сквозь пальто – она хотела, чтобы Коля всю жизнь смотрел на неё с такой любовью.

– Да, – кивнула Нюта.

Какой же дурой она тогда была! Кто её за язык тянул? Сидела бы сейчас под пальмами в Таиланде, а не в тесной ванной комнатушке, между дверью и стиральной машиной.

Нюта приоткрыла дверь, прислушалась к звукам в квартире, собирая ладонями слёзы с лица. Надрывался телевизор набившими оскомину словами: «По полям, по полям синий трактор едет к нам!». Вот и Нюта приехала. «Му-му-му!»

А ещё почему-то вспомнилось, как Нюта первый раз пришла в общежитие к Коле. Они уже целый месяц встречались – огромный срок для восемнадцатилетней девушки, чьи самые серьёзные отношения – одноклассник Володя в девятом классе, на почве его нелюбви к литературе и её непонимания физики. Целый год они сидели за одной партой, а учителя делали вид, что не видят, как они пишут друг за друга работы.

На улице стояли морозы, на Кольском рано приходит зима, в тот год даже задержалась. Ноябрь месяц, но снег лежал лишь тонким слоем, прохожие не кутали носы в шарфы, дети после школы не спешили домой, подальше от пронизывающего снегопада, а торчали на улице.

У Нюты был выходной, она хотела весь день провести с Колей, но понимала, что с утра у него служба, к вечеру же встречаться смысла не было. Куда идти? Снова носы морозить на улице? Они через день заходили в крошечное детское кафе рядом с общежитием – заказывали пирожки с чаем – Нюта каждый раз морщилась от мысли, что Коле приходилось платить за то, что она запросто могла напечь сама.

Маша говорила, что Нюта круглая дурочка. Пользоваться надо, пока мужчина перьями как павлин трясёт, принимать подарки, радоваться, но Нюта не могла. Коля – не бизнесмен, не миллионер, всего лишь лейтенант, живущий в общаге. Зачем же тратиться?

Разве могла Нюта думать иначе, если росла в офицерской семье? Это сейчас капитан Кузнецов хорошо получал, мог позволить себе отобедать в ресторане, отдыхать на Чёрном море в дорогом отеле, купить жене шубу. Нюта отлично помнила другие времена, когда жалование не платили, давали только паёк из жёлтого, перемороженного минтая, круп и подсолнечного масла. Помнила времена, когда для офицеров Северного флота лакомством был обычный картофель. Об апельсинах не приходилось и мечтать. Помнила холод в квартире, как вылетали пробки из-за обогревателей, и что спала между родителями, потому что так теплее. Знала, насколько маме приходилось экономить, поэтому и выросла такой – слишком рачительной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Выходило, либо снова гулять по улицам, либо сидеть в детском кафе, либо… Не было больше никакого «либо». Раз в неделю работал дом офицеров, выступали ансамбли самодеятельности, вечером были «танцы», только на те танцы никто никогда не ходил, кроме срочников, которым всё равно, где проводить время, лишь бы не в казарме.

Нюта посмотрела на сотовый, хотела написать сообщение Коле, что придёт к нему в общежитие, поняла, что язык не поворачивается, пальцы не поднимаются и вообще – напишет, потом передумает, только зря расстроит Колю. Быстро натянула свитер, джинсы, выскочила в коридор.

– Куда? – вышла из кухни мама, посмотрела внимательно на Нюту.

– Гулять, – буркнула Нюта, спрятав взгляд.

– Гуляла бы в своей комнате, – многозначительно сказала мама. – Никто мешать не будет.

– Ага, – пролепетала Нюта, не зная, куда деваться от стыда.

Маме она ничего про Колю не рассказывала. Не находила слов, было неловко, стыдно даже. Собиралась окончить институт, уехать в Москву, потом под пальмы, и вот – встречается с лейтенантом подводного флота, успела принять кольцо и согласиться выйти замуж. С ума сойти!

Нюта сама не помнила, как оказалась на крыльце общежития. Не раздумывая, поднялась на третий этаж, остановилась у окна в торце коридора, перевела дыхание. Мимо проскочили два парня, один, в низко сидящих трениках и майке, прошлёпал мимо, бросив на Нюту заинтересованный взгляд. Нюта невольно отвернулась.

– Девушка, вы к кому? – остановился тот, что в трениках.

– К Николаю… Цыплакову.

– А, в двести восьмой он. Только громче стучите, он занят, – бросил парень, ещё раз оглядел Нюту с головы до ног, отправился по лестнице вниз.

Нюта подошла к обыкновенной белой двери, кое-как покрытой краской, постучала раз, другой, третий, посмотрела внимательно на цифры «208». Не могла она ошибиться. Вот же, рядом двести девятая и двести седьмая комнаты. Из-за двери доносилась музыка, значит, кто-то там был, но не открывал.

Нюта развернулась, ударила со всей силы ногой, в голове сами собой стали появляться нехорошие мысли. Что молодой парень в своей комнате может делать под ритмичную музыку? Уж точно не крестиком вышивать!

Добро пожаловать в реальный мир, Нюта Кузнецова! Пока ты думала о бюджете «Курочкина», не хотела с ним гулять, отказывалась не то что «в гости» зайти, – совершенно ясно с какими планами, – целовать лишний раз не позволяла, Коля нашёл с кем проводить время. Так и надо! Парню секс, а тебе… тебе… Таиланд с пальмами!

Нюта всхлипнула, слабо ударила ладонью по двери, развернулась и отправилась к выходу, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не зареветь от обиды и боли, настолько сильной, отчаянной, что руки тряслись как в лихорадке.

– Нюта? – услышала она за своей спиной удивлённое, резко обернулась.

Распахнув дверь, на пороге стоял Коля, в низко сидящих тренировочных штанах серого цвета, с голым торсом, запыхавшийся, совершенно потный, будто бежал марафон или…

– Нюта? – переспросил Коля, будто не верил своим глазам или не узнал Нюту. – Что ты здесь делаешь? – последний вопрос был задан таким тоном, будто общежитие находилось где-нибудь на Сатурне, а Нюта пришлёпала туда пешком прямо по его кольцам, причём босиком.

– Я пойду, – очнулась Нюта.

Не реветь же на виду у Цыплакова этого, Курочкина, тем более то из одной двери, то из другой начали выглядывать любопытные.

– Заходи! – Коля рывком распахнул дверь, жестом приглашая зайти. – Только это… тут не убрано, – пробурчал он, вопросительно глядя на Нюту.

Она в свою очередь посмотрела внимательно на Колю: если приглашает, значит, в комнате один? Конечно, Нюта совсем наивной не была, слышала, что иногда в этом деле… только это было бы совсем за гранью добра и зла и вообще – глупо как-то.