Коло Жизни. Зачин. Том первый - Елена Асеева

– Где?.. – почти прошептала отроковица и глаза ее дотоль крупные, и вовсе увеличились в ширшину.

– Где… где, – вроде, как передразнивая девочку, гневливо отметил Двужил и в голосе его послышались гулкие металлические нотки. – Зиждитель Воитель ждет нас в капище. Неужели ты думаешь Зиждитель будет всякий раз выходить как тебе того пожелается.

– Но, – было протянула Влада и ощутила, как наново у нее затряслись пальцы, ходуном заходило внутри шибко застучавшее сердце, а ноги, обмякнув, подогнулись в коленях.

– Какие, такие но! – Двужил теперь уже сердито крикнул и потряс своей головой, так как до этого проделывал Могуч, будто намереваясь идти на таран. – Ступай! – вельми властно досказал он и вновь продолжил скорый подъем вверх по ступеням.

Девушка видела, как торопливо ступая по лестнице, гомозули делают по несколько шажков на каждой из ступеней, однако не в силах сделать даже один шаг, не в силах справиться с охватившим не только руки, ноги, но видимо и все тело волнением лишь закачалась вправо… влево. Нежданно предположив, что это не Бог Воитель… а Бог Огнь, в чьих руках уже несколько лет находится ее удел, ноне встретит ее в ковчеге и, в жесткой форме выскажет о дерзости… может припомнив и луг, и висящий на груди дар Златовласа и панибратский разговор с Зиждителем Седми. А после она подумала, что днесь, наконец-то, осуществится ее детское желание узреть изнутри ковчег… узреть ту самую трепетно-родную и единожды необъяснимую темную даль с мерцающим на ее глади звездными светилами…

– Ну, что ты, Владелина! – раздражительным тоном пошевелил девочку Двужил.

И Влада тотчас, вроде ее встряхнули, обрела связь с собой и послушная зову учителя ступила на первую ступеньку. Тем не менее каждый шаг давался девочке с трудом, ибо ее не только раскачивало туды… сюды, но и подгибались в коленях вялые ноги, тряслись мелкой дрожью руки, лихорадочно трепыхалось внутри дыхание и сердце. Чудилось уже совсем не в состоянии справится с волнением сейчас она свалится и вмиг скатится оттого колебания вниз по лестнице, шибанувшись об каменное полотно площади головой… И стоило только о том подумать, как лучисто запекло внутри головы и вроде острый наконечник стрелы стал попеременно ударять в лоб, только не снаружи, а изнутри.

Вмале положенное количество ступеней девочкой все же было пройдено. Резкая боль в голове отвлекла ее от трепыхания самой плоти, а засвербивший нос явственно свидетельствовал, что еще немного и из ноздрей, как то почасту бывало потечет юшка. Остановившись на слегка вогнутом пятачке перед проемом возле Двужила и Могуча, Владелина приметила, как курящийся голубовато-серебристый дым преграждающий вход в капище нежданно приобрел желтоватый цвет… Испарения, словно окрасились по первому лишь снизу и сверху, морг погодя уже более зримо уступив желтому сиянию. И не мешкая гомозули, одновременно, шагнули в те клубящиеся туманы. Двужил будто ощущая беспокойство, нерешительность и физическую слабость отроковицы схватил повисшую ее руку и потянул вслед за собой.

Плотные испарения, теплые как лучи солнца, объяли Владелину со всех сторон, и на какой-то морг она почувствовала необъяснимую, ни с чем несравнимую радость… Радость, потому как узрела пред собой, то самое такое недоступное, близкое и родное каплеобразное с темной кожей лицо, подсвеченное изнутри золотистым сиянием. Теперь стало несомненным лицо отца… Темно-карие крупные очи отца полюбовно воззрились на юницу и заглянули в само ее естество, вызвав густоватое, смаглое сияние, на малеша застлавшее очи. Еще мгновение того всеобъемлющего полыхания и счастья от какового отроковица замерла и по всему вероятию поплыла в неведомую черно-синюю даль покачиваемая взад… вперед густыми туманами и внезапно кто-то резко дернул ее за руку. Влада торопливо шагнула впредь и немедля испарения рассеялись, пропала трепетная радость и безотчетное счастье, осталась лишь давящая боль в голове и носу. А засим пред очами девочки предстала небольшая по размеру комната сруба ни чем не отличимая от той, в каковой она жила досель.

Два узких оконца зарились своей плотной, почитай непроницаемой, слюдой в лицо юницы. Два иных располагались соответственно в двух противоположных друг другу стенах. Повдоль всех трех стыкующихся меж собой стен были проложены укрепленные к ним деревянные лавки, сверху прикрытые тонким красным покрывалом. Посередь помещения стоял широкий, грубо твореный прямоугольный стол. В этой комнате не было положенной кути-кухни, ложа, а потолок, и пол устроенные из деревянной гладко-обтесанной дшицы, слегка переливались. Голубовато-белый свет, входящий чрез слюдяные оконца наполнял помещение еще большим сиянием так, что в нем было светло как в ясный погожий денек. Три и вовсе узеньких, низких табурета располагались с иной стороны стола, по-видимому, поджидая гостей. За столом на лавке, приткнутой к стене восседал Воитель облаченный в красную рубаху, в синих шароварах стянутых по стану разноцветным кушаком. Он сложил свои долгие и единожды широколадонные руки на стол, переплетя меж собой тонкие перста.

Вошедшие, в просторную срубленную избу, гомозули немедля склонились пред взирающим и нависающим над ним Богом. И следом, ощущая слабость и одновременно разочарованием тем, что не узрела ожидаемого, поклонилась Влада. Перемешивающиеся в ней чувства радостного трепета при виде Зиждителя, мощной волной сплелись с тоской по виденному в испарениях образу отца и вылились еще большим волнением плоти.

– Садитесь, – пробасил вельми зычно Воитель.

И тотчас ноги девочки дрогнули, ибо в них нежданно сказалась вся дотоль пережитая ей тревога. Двужил и Могуч резво испрямились, и, как велел Бог, подступив к двум табуретам, опустились на них. Лишь отроковица так и не двинулась с места, ощущая, что коль она сделает шаг… ноги, не выдержав такого веса, надломятся. Увеличившаяся во многажды раз боль в голове, наконец, выплеснулась наружу алыми каплями юшки, которая вытекла сначала из правой, а погодя и из левой ноздри. Плотный беловатый дым, усеянный красными мелкими пежинами, такой, каковой подымался от зачатого костерка, проплыл пред очами, а на лбу и под рубахой проступил точно сеянный сквозь сито мельчайший пот.

– Владу, – голос Раса звучал очень мягко… В нем слышалось неприкрытое участие и он, казалось, своим густым тембром успокаивал отроковицу. – Тебе, что нехорошо? – лишь пару минут спустя долетел до сознания Владелины уже нескрываемо обеспокоенный вопрос Бога. – Присядь, присядь девочка.

И порывчато задышавшая юница, уловив в гласе нежность, смогла овладеть собой, да качнув головой, резво прогнала с под глаз бело-красный туман. Она неспешно вздела вверх голову и воззрилась в лицо Бога, прямо вглубь его сине-голубых очей смотрящих на нее не с осуждением, а с тревогой и также медленно приоткрыв рот, облизала покрытую юшкой верхнюю губу. На каких-то вялых, отекших ногах, и вовсе ей не подчиняющихся Владу шагнула вперед, и, обогнув табурет, не мешкая свалилась на него. Отчего качнулся взад… вперед не только табурет, но и вновь девочка. Двужил, сидящий слева от юницы, торопливо протянув руку, ласково придержал ее за локоть. Огромный ком спертого дыхания махом выскочил откуда-то изнутри и подпер рот, а на глаза Владелины навернулись слезы. Она неспешно вздела руку и тыльной стороной длани утерла все еще едва ощутимо кровоточащий нос… Смахивая юшку с подносовой ямки, ощущая внутри горечь от не исполненной мечты и единожды жаждая оправдаться в глазах Зиждителя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});