Маска Локи - Роджер Желязны

— И вот ныне настал момент, когда ты стоишь на острой грани. В тебе есть сила, но нет знания — или, быть может, ты не хочешь принять его. Ты недостаточно слаб, чтобы умереть. И недостаточно силен, чтобы жить. А вокруг всегда есть те, кто использует тебя против нас.

— Мы спорили о тебе месяцами, Томас Гарден. Некоторые хотели изъять тебя из этого мира. Они предлагали похитить тебя и укрыть в тайном месте, чтобы посмотреть, можно ли разбудить тебя. Другие тоже предлагали изъять тебя из жизни — но более радикально.

Гарден слушал все это, нахмурившись Он почти не сомневался, что все эти старики сбежали из Центра Принудительного Отдыха. Такая версия объясняла тот факт, что пятеро мужчин, собравшись в одном месте, предавались каким-то бредовым занятиям. Но она не объясняла того мертвеца в квартире. Не объясняла она и совпадений, о которых он рассказывал Элизе: чудесные спасения и недвусмысленные покушения на убийство. И вообще, у безумцев не может быть такой четкой организации и настойчивости в осуществлении заговора.

Что ж, надо принять вещи такими, какие они есть. Эти люди, по каким-то причинам верили, что он является объектом их желаний и страхов одновременно. И они приняли некое решение на его счет.

— Вы упомянули «наш Орден», — рискнул он. — Что это такое?

— Мы — рыцари Храма. Давным-давно наши братья дали обет освободить Святую Землю. Мы должны были вырвать Храм Соломона из-под власти неверных и восстановить его, камень за камнем.

— Но рыцарей больше нет, — сказал Гарден.

— Ты прав. Их больше нет.

— Тогда как же вы… распространяетесь?

— Через круговые ложи, различные организации, братства — Франкмасонов, Древнескандинавское братство, Союз Гробницы. Здесь и там приходят новообращенные. Мы ожидаем уверовавших, романтиков, тех, кто хочет воплотить в жизнь древние легенды. Мы отделяем их от лавочников и страховых агентов. Мы вербуем и обучаем их. Мы испытываем их и выпалываем дурную траву. Мы наблюдаем. И ждем.

Ага! Теперь Гарден понял: организованные безумцы.

— Ждете меня? — спросил он.

— Ждем искры Томаса Амнета, которая может жить в тебе… И ты все еще утверждаешь, что ничего не помнишь?

— Не был ли я другом Робеспьера во время Французской Революции?

Старик обернулся к своим спутникам. Те кивнули ему.

— У Робеспьера не было друзей, только временные последователи, — сказал он. — Амнет был среди них.

— А не был ли я сельским джентльменом из Луизианы? Распутником, игроком и пьяницей, нашедшим спасение в религии?

— Это было не спасение, но акт раскаяния.

— Может, Амнет был туннельной крысой во Вьетнаме? Не погиб ли он там, пытаясь спасти одного из ваших тамплиеров, который полез в нору вместе с ним?

— В большинстве инкарнаций Амнет был доблестным мужем. С ним был Великий Дар.

— Тот человек в туннеле пытался спасти меня? Или ускорить мою гибель?

— Ты знаешь об этом лучше чем…

Старик запнулся, сделал щелкающее движение языком, словно пробовал воздух на вкус. Потом он зашатался, плащ обвился вокруг его колен. Когда он упал лицом к свету, Гарден увидел, что челюсть старика и часть горла вырваны.

И только тогда долетел звук выстрела.

— Хашишиины! — закричал одни из оставшихся тамплиеров. Он схватился за пояс и, как показалось Гардену, готов был выхватить меч или кинжал. Но он извлек неуклюжее старинное полуавтоматическое ружье, из которого сантиметров на двадцать свисала лента с патронами. Человек обернулся к оконным проемам, обращенным к морю, и выпустил трескучую очередь с желтыми вспышками.

Остальные тамплиеры укрылись кто где мог и начали прилаживать разнокалиберное оружие: дробовик, короткий гранатомет, арбалет с утолщенными (взрывчатыми?) стрелами, лазерное ружье с аккумулятором и оптическим прицелом. Вся эта техника тарахтела, бухала, свистела и дребезжала, стреляя в серые тени, перемещавшиеся среди дюн в свете зарождавшегося утра.

Гарден не испытывал ни малейшего желания оставаться тут и умирать вместе с тамплиерами. Он не знал, кто такие «хашишиины», но убивать ему никого не хотелось, даже если бы у него и было оружие.

Пламя свечей дрожало и колебалось от пчелиного жужжания пуль. Старое сухое дерево почти не оказывало сопротивления и не укрывало от выстрелов, только мешало целиться снайперам в дюнах.

Гарден не стоял столбом возле двери. Как только старик затих, Том одним махом перескочил через него и взлетел наверх по обвалившимся доскам. Доски были все в щелях и трещинах, карабкаться по ним было легко. Проворно, как обезьяна, Гарден взобрался на остатки второго этажа. Потом он подпрыгнул и зацепился за балку наверху — потолок под чердаком обвалился, а может его никогда и не было в этом летнем доме. Подтянувшись, он залез на балку и пробежал по ней, балансируя, метрах в шести над перестрелкой. Наконец он укрылся около кирпичной кладки дымохода со стороны, выходящей на море.

Съежившись в тени, Гарден мог остаться необнаруженным. Темные брюки и ботинки не выдадут его, но белая полотняная рубашка будет видна любому, кто посмотрит вверх. Он ухитрился так скорчиться, спрятав руки и торс между ногами, что только внешняя поверхность бедра и голени оставались открытыми для света.

Здесь, под самой крышей, воздух был каким-то безжизненным, пахло сухим мышиным пометом и птичьими гнездами. Гарден не осмеливался поднять свое бледное лицо, чтобы вдохнуть свежего воздуха и рассмотреть, что происходит на поле битвы.

Оборона тамплиеров сокращалась поэтапно, по мере того, как замолкал голос одного из видов вооружения. Последним выстрелил дробовик. Гарден подождал, не щелкнет ли боек еще раз перед следующим выстрелом, но все стихло. Видимо, прицелившись, горе-рыцарь получил свои девять граммов.

Тишина. Ни голоса, ни крика снаружи.

Гарден поборол искушение взглянуть вниз.

Потом он услышал шаги по дощатому полу. Раздался треск дерева — это кто-то опрокинул наспех сложенную тамплиерами баррикаду. Опять шаги. Словно целый взвод в тяжелых сапогах.

— Здесь нет, миледи.

— Осматривайте каждого.

— Мы осмотрели. Все незнакомые.

— Значит он выскользнул отсюда. Обыщите кругом.

— Он мог вообще убежать.

— А я говорю, что не мог. Ступайте.

Женский голос принадлежал Сэнди.

Другой — мужчина — говорил по-английски правильно, но с легким акцентом. Гардену понадобилось всего несколько секунд, чтобы опознать этот голос ухом музыканта: палестинский боевик, Итнайн, который появлялся в его квартире.

Сапоги затопали прочь из дома.

Гарден опять подавил желание повернуть голову и посмотреть вниз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});