Дочь моей жены (СИ) - Волкова Ольга

— Хорошо, — одобрительно шикнула Вера. — Это не обязательно беременность, Вик. Мог и стресс сыграть с тобой в злую шутку, ведь в последнее время столько всего произошло.

— Согласна, — вновь киваю головой, словно болванчик. Я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что могу носить малыша под сердцем. И его отец — Костя.

— Я вышлю тебе контакты хорошего акушера-гинеколога. Прям сегодня съезди к нему. Я сама наблюдаюсь у него, и доверяю. Кстати, разве прежде ты не сидела на таблетках?

— Нет. Уже больше полугода точно. Не было необходимости, — добавляю. — Как только прекратились встречи с Вячеславом, я сразу перестала пить пилюли.

— Понятно. Ладно, Вик, сначала убедись, а потом перезвони мне, хорошо? И раньше времени не паникуй только, — хохотнула подруга, больше переживая, чем я сама.

Закончив разговор с Верой, я быстро переоделась в деловой костюм. Непослушный замочек на юбке-карандаше никак не поддавался мне, не желая сходиться на талии. Я отказывалась верить, что изменения уже могли начаться, ведь визуально осмотрев себя в отражении зеркала в рост, не заметила ничего. Кое-как совладав с непослушной молнией, я закончила макияж, затем вышла из комнаты, чувствуя внутреннюю тревожность. Дубровский в это время разговаривал по телефону, сидя за барной стойкой. Жестом пригласил присесть, указывая на тарелку с приготовленным мюсли. Рот сам собой наполнился слюной, оттого что я действительно ощутила голод.

— Эдуард, будь на связи. Мы с Вознесенской приедем, — Костя опустил взгляд на свои позолоченные дизайнерские часы, — через двадцать минут, если не будет пробок. — Замолчал, слушая своего друга. — Нет, но скажу по дороге, — бросает свой черный таинственный взгляд на меня, и я опускаю голову, делая вид, что поглощаю порцию приготовленной им каши. — Спасибо, что приготовил контракт. Это неожиданно с твоей стороны. Подписание проведем сегодня. — Костя напрягся, выдавая свою нервозность. — Да, безусловно.

Отключив телефон, Дубровский уставился на меня. Лицо абсолютно безэмоционально, никакой реакции. И я не решаюсь начать, словно струсила. Да. Я струсила.



— Ничего не хочешь мне сказать? — устрашающе придвинулся он, положив обе руки на стол. Ухмылка касается только уголков губ, но не глаз. Я выпрямилась, и покачала отрицательно головой. До тех пор, пока я сама не буду уверена в своей предполагаемой беременности, то и говорить нам точно не о чем. Костя нахмурился, но не стал вдаваться в подробности, о чем я разговаривала с Верой. — Ладно, — хлопнул он по столу, и от неожиданности я подпрыгнула, а потом рассмеялась, пряча за ладонью рот. — Прости, — тут же извинился он, и встал.

— Костя, — нерешительно начала я, вставая следом за ним, и мужчина с интересом посмотрел на меня. Я отчетливо слышала его частое дыхание, ощущала каждой клеточкой исходящее от него напряжение и ожидание. И знала — мы оба на интуитивном уровне чувствуем друг друга. — Ты все слышал, да? — пусть я задаю ему вопрос, но почему-то уверенна, что он тут вовсе не нужен. По одному только взгляду Кости, мне ясно, как в самый светлый день — он все слышал. Дубровский кивнул. — И? — я обошла барную стойку, и встала перед ним, приподнимая голову, чтобы видеть его глаза. Он стоял неподвижно.

— Что ты сейчас хочешь услышать от меня? — оглушает вопросом, и я часто заморгала, опуская глаза. Но Дубровский подхватил мое лицо за подбородок, приподнимая. — Посмотри на меня, — приказывает, дыша совсем близко у моей щеки. Опаляет жарким воздухом губы, которые я облизнула, увлажняя. Костя прикасается к моей щеке своим носом, затем другой рукой обвивает талию и притягивает к себе, показывая свое возбуждение, что теперь упирается мне в низ живота.

— Не знаю, — одними губами шепчу, но Костя все слышит.

— Сделай тест, Вик, — пристально вглядывается в мои глаза, — я буду ждать его результат, — серьезно проговорил, оставляя на губах короткий поцелуй. Но я не уступаю ему, сама обхватываю рукой за шею и впиваюсь в его сладкие губы. Все мое тело горит огнем, который вот-вот превратит всю меня в пепел. Мой любимый отвечает мне, ничем не уступая. Но как только его руки дотрагиваются до моего живота — он замирает, едва переводя свое дыхание. Уперевшись лбами друг в друга, затаили дыхания. А мое сердце, так вовсе принялось мчать галопом, и, опустив голову, не могла отвести своего взгляда от руки Кости, которой он накрыл мой живот. Что с ним сейчас происходит? Что он чувствует? Я хотела выбить все из него, до каждой последней капли мысли. Но, и так же понимала, что сама стою перед неизвестностью. Много всего свалилось на нас в последнее время. И, если все-таки я беременна, меня волнует сам факт, как Костя примет эту новость. — Нам пора, — объявляет он, оторвавшись от мгновения, что скрепило нас больше, чем даже крышесностный секс.

— Да, — согласно кивнула, отпрянув от него и отступив на шаг назад. Теперь мы должны на время забыть о произошедшем, и погрузиться в работу. Сегодня компания Дубровского официально прекращает ему принадлежать, о чем моя мать узнает с минуты на минуту. Об остальном Костя решил не посвящать меня, полагаясь на личное между ним, моей матерью и Эдуардом…



Глава 35

Подъехав к огромному девяносто шестиэтажному зданию, наш водитель остановился у самого входа. Всю дорогу оба промолчали, так и не проронив ни слова. Каждый в своих мыслях, далеко за пределами реальности. Искоса поглядывала в сторону Кости, отмечая, что мужчина сейчас крайне взволнован. Скулы на щеках напряжены, словно жилки превратились в струны. Резкие движения, и взгляд, устремленный только в окно машины — задумчивый. Словно Костя знал, если посмотрит на меня — я пойму, смогу прочитать по черным, глубинным глазам. Я видела, как в нем шла борьба, только чего, или кого она касалась — Костя не спешил делиться. Украдкой взяла его руку в свою, переплетая пальцы, и на это движение Дубровский мило улыбнулся, отвечая взаимностью. Целует тыльную сторону моей ладони, смягчая свое поведение, проведя полными губами по коже. Я ощущаю их мягкость, ради которой могла бы прямо сейчас утонуть в нем самом. Стоило ему прикоснуться к кисти, ток мигом пронзил каждую клеточку, зарождая во мне потребность в мужчине, сидящем в пару сантиметрах от меня. Я теряла голову рядом с Костей, становилась слабой. Но мне дико нравилось это состояние. Вера возможно права, когда пыталась объяснить притяжение между парой, что это подобно удару молнии прямо в сердце. Оно останавливается на миг — на секунду, которая стоит жизни человеку, а потом разряд перезапускает своим током его и душа, зная, что мир теперь не станет прежним без адреналина, которым наградили лишь раз, будет тянуться вновь к неизведанному. Так и с Костей — он моя молния, пронзившая сердце насквозь.

— Всё будет хорошо, — тихо обронил, но казалось, он скорее успокаивал себя, чем меня. За полчаса езды, Дубровский не задавал мне вопросов, что касались предполагаемой беременности, и, если быть откровенной, я боялась. Я ужасно трусила, что нас ждало дальше. Это неведение убивало, но, с другой стороны, я прятала свою улыбку, от которой наверняка светилась всем своим нутром. Малыш… частичка нас двоих.

— Да, — согласно кивнула, и Костя первым вышел из машины, отдавая следом приказ Геннадию. Я заметила, что за нами ехали еще три черных джипа, явно телохранители. Так неужели опасность гораздо сильнее, чем мне кажется, черт возьми? Зачем Косте усиливать охрану вдруг, когда как раньше вовсе обходился без нее. Выдохнув, поправляю свою блузку, затем не дождавшись его, выхожу. Прохладный утренний воздух ударяет в лицо, охлаждая мою кожу целиком. И мне становится немного легче. Затем мое внимание привлекает еще несколько машин, среди которых я узнаю автомобили не только своей матери, но и Вячеслава. Он-то тут что забыл? Боже, столько вопросов, что даже голова кругом пошла.

— Геннадий, сценарий остается прежним, — продолжает говорить Костя, и начальник охраны внимательно слушает указания своего босса. Стоит тучный, хмурый, но явно все отслеживает. Каждое его движение и действие отточены до идеального безобразия. Позади нас выстроились еще несколько ребят-громил. Вот только зачем столько. Конечно, от Дубровского не скрылось мое удивление, и он поспешил ввести меня в курс дела: — Вика, — зовет меня, и я, улыбаясь, поворачиваю голову к нему, щурясь от яркого солнечного света.