Китай. Искусство есть палочками - Полли Эванс

На противоположном берегу, словно птица феникс, вырастает из пены морской новый Шанхай: небоскребы горят огнями за телебашней «Восточная жемчужина», самой высокой в Азии. Телебашня напоминает огромный шприц, нацеленный в космос. Здесь уже не развеваются красные флаги. Это не отвоеванная у иностранцев земля, а обновленный Китай, наглядное воплощение экономического чуда, которое современные китайцы так решительно делают явью.

В последнее утро пребывания в Шанхае мне довелось прокатиться на флагмане китайского авангарда. Хотя моим планам доплыть сюда по Янцзы осуществиться не удалось, но я все еще лелеяла мечту уехать из города на транспорте будущего — экспрессе на магнитной подушке, который курсирует между Пудуном и аэропортом, поскольку из Шанхая я летела в предгорья Тибета. И тут выяснилось, что я лечу внутренним рейсом, а маглев, так называется поезд на магнитной подушке, ходит только в международный аэропорт, поэтому я встала утром пораньше, чтобы успеть скататься туда, вернуться в отель за багажом и на такси поехать в аэропорт, обслуживающий внутренние рейсы. Не совсем то, что я хотела, но, тем не менее, целых шестнадцать минут я ехала на самом быстром поезде в мире.

Пока на западе борются с листвой на рельсах, шанхайцы упразднили рельсы как таковые. Маглев скользит примерно в сантиметре над поверхностью, и, поскольку трение отсутствует, поезд способен разгоняться до четырехсот тридцати километров в час всего за две минуты.

Шанхай вообще является экспериментальной площадкой для всякого рода железнодорожных инноваций. Именно здесь в свое время первый в Китае паровоз проехал пять километров до города Усун в устье Янцзы. Его соорудили англичане во второй половине девятнадцатого века. Местных жителей «огненная колесница», как и по сей день называют по-китайски поезд, привела в восхищение, а вот маньчжурские власти их восторга не разделяли. Они боялись, что ревущий, извергающий клубы пара монстр потревожит богов и нарушит циркуляцию энергии «ци» и это приведет к стихийным бедствиям.

Всего через год после дебюта паровоза императорский двор купил железную дорогу, после чего ее разобрали и отправили на Тайвань.

Лишь через двадцать лет маньчжурское правительство официально одобрило эксплуатацию железных дорог, а затем стало проводить тендеры на постройку отдельных веток, и иностранцы просто ликовали, узнав о возможности наладить транспортное сообщение с теми частями страны, где они строили свои торговые центры. Французы, которых особо интересовал Индокитай, провели ветку из Куньмина до Ханоя, британцы построили железную дорогу между Пекином и Тяньцзинем, русские занялись строительством КВЖД, тогда как немцы облюбовали Шаньдун, а японцы — Маньчжурию.

Разумеется, с 1949 года строительство железных дорог полностью находилось под контролем китайцев. Когда коммунисты пришли к власти, они унифицировали железнодорожные стандарты и постепенно отошли от паровых и дизельных локомотивов, сделав выбор в пользу электровозов. С 1990-х годов правительство с новым рвением взялось за строительство железных дорог, и сегодня рабочие в спешке укладывают и обновляют рельсы, чтобы удовлетворить растущие потребности Китая в транспортном сообщении.

Из всех индустриальных проектов маглев пока что самый амбициозный. Я с нетерпением ждала возможности испытать новинку техники. Еще бы: ведь до этого я несколько недель тряслась в обычных поездах, не говоря уж о тех ужасах, что мне довелось пережить в автобусах. Теперь пришло время познакомиться с другой стороной китайской транспортной системы.

К тому времени маглев еще ходил не регулярно, а лишь по выходным, на радость туристам: регулярное сообщение собирались наладить в ближайшие два месяца. Я поехала на вокзал и купила билет в новой блестящей кассе, а потом заняла свое место в очереди среди сотни китайцев, нетерпеливо потрясающих камерами. На билете красовалась надпись: «В поезд не допускаются неопрятно одетые пассажиры, а также лица в состоянии алкогольного опьянения, психически больные или страдающие инфекционными заболеваниями».

На самом вокзале было неестественно пусто. Белая облицовка здания делала его похожим на привидение. Возле турникетов дежурила женщина в форме. Я встала в очередь. В этот раз китайцы стояли в организованной очереди и не пытались пробиться вперед с помощью локтей. Мы прождали несколько минут. Одна из сотрудниц вокзала подошла ко мне и сообщила, что я держу билет не той стороной, и я, дабы соответствовать всеобщему духу дисциплины, а также опасаясь, как бы меня не приняли за психически больную, торжественно перевернула его.

Мы подождали еще чуть-чуть. Минут через пятнадцать, ко всеобщему облегчению, нам позволили пройти через турникет на платформу, где пришлось еще немножко подождать, причем категорически запрещалось пересекать желтую линию, нарисованную на земле. К этому моменту я уже устала и задавалась вопросом, а так ли я хочу поехать на маглеве. Несмотря на то, что последние пару недель я мечтала о том, чтобы китайская очередь перестала быть столь явной угрозой для жизни, сейчас, когда нужно было подчиняться правилам, мне это не слишком понравилось.

И тут нашему ожиданию пришел конец. Толпа дружно ахнула, когда показался белоснежный состав, похожий на ракету. Стараясь не переступить запретную линию, мы вытянули шеи, чтобы полюбоваться его лоснящимися боками, обтекаемым носом и вообще невыразимой красотой. Собравшихся переполняли такие сильные эмоции, что мы на полном серьезе ожидали: вот сейчас двери распахнутся и оттуда появятся ангелы в стиле «хайтек». И тут нам, наконец, разрешили войти в вагоны.

Внутри никаких ангелов, правда, не оказалось. Когда поезд отъехал от станции, улыбающаяся девушка в форме произнесла речь, из которой я не поняла ни слова. Она сияла не хуже поезда. Щеки раскраснелись от удовольствия, глаза блестели, а волосы переливались, как на рекламном плакате. Улыбка не сходила с ее лица. Возможно, это просто ухищрения пластической хирургии, и ей просто надрезали уголки губ. С другой стороны, проводница могла искренне радоваться выпавшей ей возможности быть, так сказать, рупором нового Китая: стоять тут в идеально отглаженной форме и произносить речи перед изумленными пассажирами.

Когда девушка замолчала, все зааплодировали. Затем она подошла ко мне и, алея как маков цвет, обратилась персонально ко мне на английском.

— Доброе утро, уважаемые пассажиры, — сказала она, адресуясь ко мне одной, — мы рады приветствовать вас в нашем маглеве.