Всего одна ночь (ЛП) - Лорен Лэйн

Дом, перед которым припарковался Сэм, был не самым худшим на этой улице. Но был близок к этому.

— Дом, милый дом, — мрачно сказал он, обнимая её и ведя к входной двери.

Её руки немного вспотели. Одним из неожиданных преимуществ того, что после Дэна у неё никогда не было серьезного парня, было то, что ей никогда не приходилось заниматься всей этой рутиной знакомства с родителями. Она понимала, почему этот момент так плохо воспринимается в отношениях. Это был полный отстой.

— Не позволяй ей задеть тебя, — пробормотал Сэм ей на ухо, поднимая руку, чтобы постучать. — Мы здесь, чтобы убедиться, что она жива, поздравить её с днем рождения и...

Глаза Райли расширились, когда она в ужасе посмотрела на его напряженный профиль.

— Сегодня её день рождения?

Но было уже слишком поздно объяснять, почему он забыл упомянуть этот крошечный факт, и слишком поздно, чтобы она начала волноваться из-за того, что у них даже нет поздравительной открытки, потому что дверь открылась.

На пороге появилась Хелена Комптон, выглядевшая такой же неприятной, какой Райли её помнила, и такой же злой. Нет. Она стала злее.

— Сэм, — сказала блондинка без малейшего намека на улыбку.

Её взгляд переместился на Райли, и Райли удивилась, каким образом её глаза могут быть настолько похожи с глазами её сына по форме и бледно-голубому цвету, и в то же время так отличаться по выражению. Глаза Сэма были настороженными, да, но они также могли быть теплыми и добрыми.

Глаза Хелены были — у Райли даже не было подходящего слова — холодными? жестокими?

Она отступила в сторону и пропустила их внутрь, что, по мнению Райли, было хорошим началом.

— С днём рождения, — успела сказать она, переступая порог небольшого дома.

В доме пахло сигаретным дымом, но Сэм уже предупредил её об этом, так что она была готова. Райли смутно помнила маленькую кухню, заваленную грязной посудой, и маленький обеденный стол, заваленный всякой дрянью, прежде чем Сэм подвел её к дивану и не очень мягко потянул за руку, давая понять свои указания. Сиди. Тихо.

Она сделала первое. Выполнит ли она второе, будет зависеть от того, как поведет себя Хелена Комптон.

— Я же говорила тебе не приезжать, — сказала мама Сэма, прикуривая сигарету и изучая их, пока садилась в кресло.

— Сегодня твой день рождения, — сказал он хрипло. — И ты недавно была в больнице.

Она выпустила длинную струю дыма.

— И все же ты не приехал навестить меня тогда.

— Вы сказали ему не делать этого! — взорвалась Райли.

Сэм застонал, а Хелена сузила глаза.

— Да неужели? А откуда ты знаешь?

Райли сузила глаза в ответ. Она работала в женском журнале. Она знала все женские игры.

— Потому что мы были вместе.

Мать Сэма издала злобный смешок.

— Конечно же были.

— И что это значит? — спросила Райли, сохраняя ровный голос.

— Райли, — сказал Сэм, повернув голову в её сторону. — Оставь это.

— Я не оставлю, — огрызнулась она в ответ. — Я не Скиппи и не один из его украденных носков. Я не бросаю то, что ты говоришь мне бросить. Твоя мать явно хочет что-то сказать.

— Да, но ничего такого, что мы хотели бы услышать, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

— О, пусть она это услышит, Сэмми, — пренебрежительно сказала Хелена. — Она всё равно не собирается оставаться рядом надолго.

— Я была рядом с тех пор, как мы были подростками, — огрызнулась Райли.

— Верно, была. Заставляя его напрягаться целое десятилетие, чтобы потом разрешить залезть к тебе в трусики, а?

— Мама!

Обе женщины не обращали внимания на Сэма. Райли подозревала, что маски могут быть сняты во время этой встречи, но она не ожидала, что это произойдет так скоро. Она даже не успела неискренне похвалить обувь женщины или поблагодарить её за напиток, который не был предложен, но если мать Сэма хочет сразу перейти к делу...

— Сэм не залез ко мне в трусики, потому что Сэм — джентльмен, — спокойно сказала Райли, скрестив ноги и расправляя плечи.

— Это прекрасно, — сказала Хелена, в её голосе прозвучала снисходительность. — Но мы обе знаем, что он просто ждал своей очереди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Господи, мама.

Райли положила руку на ногу Сэма, чтобы успокоить его, её глаза не отрывались от глаз его матери.

— Вы читали мои статьи.

— Да, я прочла всю ту грязь, которую ты пишешь, — сказала Хелена, ткнув кончиком сигареты в пепельницу.

Сэм зарычал, но Райли лишь улыбнулась. Она слышала множество непрошеных мнений о своей работе. И если она чему-то и научилась за эти недели с Сэмом, так это тому, что писать о сексе в общем смысле и заниматься любовью с тем, кто тебе дорог, даже отдаленно не относятся к одной категории.

И любой, кто пытался? Не стоил времени Райли. Она знала, кем она была. Она знала, кем были они с Сэмом. И никакие разговоры его матери не могли превратить это в пошлость.

— Мои статьи не имеют ничего общего с Сэмом.

Хелена фыркнула.

— Не знаю, хорошо ли это, потому что так мой сын не попадет в этот журнал, или плохо, потому что он не стоит того, чтобы о нём писали. Наверное, последнее.

Сэм ничего не сказал, но Райли почувствовала, как он напрягся рядом с ней, и его подбородок опустился в знак покорности. И именно это смирение — признание того, что для неё нормально говорить о нём таким образом, возможно, даже признание того, что она была права на его счет — вывело Райли из себя.

Её ирландский характер редко вспыхивал, но когда это случалось...

— Миссис Комптон...

— Мисс. С годами я научилась сохранять свою девичью фамилию. Не то чтобы мой отец был лучше любого из моих мужей...

Неважно.

— Мисс Комптон, я знаю, что это не моё дело, но...

— Райли, — тихо сказал Сэм.

Она проигнорировала его.

— На самом деле, чего это я. Это моё дело, потому что я влюблена в Вашего сына.

В комнате словно взорвалась бомба.

Она не могла смотреть на Сэма, но он превратился в камень рядом с ней. А Хелена разинула рот от удивления, как будто признание Райли в любви просто не поддавалось осмыслению.

Это, как ничто другое, разозлило Райли.

— Да, Вы правильно расслышали. Каким-то образом, несмотря на все ваши усилия разрушить его, он превратился в самого замечательного человека, которого я знаю, и я не могу понять, почему его мать — единственный человек, который должен был любить его больше всего на свете — так слепа к тому, кем он стал.

— Я люблю его, — пробормотала Хелена, яростно затягивая сигарету.

— Разве? — спросила Райли, наклонившись вперед. — Вы когда-нибудь говорили ему об этом? Вы когда-нибудь говорили, что гордитесь им? Видели ли Вы его винокурню? Спрашивали ли о ней? Знаете ли Вы, что он тренировал футбольную команду в прошлом году, хотя лично не знал ни одного ребенка в команде? Вы когда-нибудь благодарили его за то, что он проделал весь этот путь, чтобы навестить Вас только для того, чтобы Вы насрали на него?

— Что ты об этом знаешь? — огрызнулась Хелена. — У тебя когда-нибудь был ребенок, которого ты не хотела в двадцать лет? Ты когда-нибудь пыталась рассказать отцу ребёнка об этом, только чтобы узнать, что он уехал из города и дал тебе вымышленную фамилию и неправильный номер телефона?

— Ни в чем из этого Сэм не виноват! — крикнула Райли, поднимаясь на ноги. — Я могу понять, что у Вас была тяжелая жизнь, Хелена, и, возможно, Вы имеете право на небольшую горечь, но нет оправдания тому, чтобы Вы вымещаете её на своём сыне. Никакого.

Сэм встал рядом с ней.

— Райли.

Она отпихнула его.

— Он хороший, — сказала она, её глаза слезились, когда она смотрела на его ошеломленную мать. — Он лучший.

Рот Хелены Комптон несколько раз открылся и закрылся, её глаза метнулись к сыну, а затем она упрямо уставилась на пустой телевизор.

— Скажите ему, — сказала Райли, её голос срывался.

— Райли, — сказал Сэм, его пальцы обхватили её бицепс.