ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории - Юрий Звягин

Итого грузоподъёмность такой крупной ладьи достигала 4,5 тонны. Принимая коэффициент утилизации водоизмещения для речных деревянных плавательных средств равным 0,6 (по самым осторожным допускам), можно определить и собственный вес такой просмолённой ладьи – он будет равен примерно 3 тоннам. Вес, конечно, непосильный для того, чтобы 40 человек перенесли ладью на плечах на расстояние в 2,5 километра – такую ладью они могли только волочить "на катках". А переносили вдвое более лёгкую, обладавшую полезной грузоподъёмностью не более чем в 2250 килограммов.

В связи с этим перед организаторами торговой флотилии вставал несомненно нелёгкий вопрос: нагрузить как можно больше товаров и в то же время обеспечить каждую ладью необходимым экипажем и для прохода через пороги, и для плавания по морю…

Максимум грузоподъёмности предназначался под товары. Но необходимо было разместить и гребцов, и рабов (для продажи), и прислугу послов и купцов, и их самих. Причём воины имелись в каждой ладье (хотя и купцы тоже могли играть роль воинов): когда какую-либо ладью ветер выбрасывал на берег, и печенеги были готовы напасть, все приставали к берегу, чтобы сообща отразить нападавших. Можно предположить, что торговая ладья брала на борт вдвое меньше людей, чем военная, то есть в большую вместо 40 воинов брали 20 человек, в малую – 10 вместо 20. Вдвое уменьшив скарб и продукты, в большую могли погрузить более 2 тонн товара, а в малую – более тонны»[266].

А теперь несколько замечаний, исходя из опыта реконструкций судов викингов (поскольку, мы пытаемся прикинуть, какие скандинавские суда могли ходить по внутренним рекам Руси). 23-метровый корабль из Гокстада мог брать на борт, по расчётам специалистов, до 70 человек. И весил около 9 тонн. Но мы помним, что по замечаниям специалистов, суда для «пути из варяг в греки» были, по крайней мере, раза в два меньше. Если исходить из опыта «Айфура», то даже в три. Стало быть, весили они тонны две-три. И брали на борт где-нибудь 20 человек максимум. То есть, примерно столько же, сколько и предположительные литавринские ладьи. За счёт уменьшения числа гребцов наполовину, они, действительно, не могли взять на борт больше тонны. Или десяток рабынь.

Подробную таблицу размеров найденных при раскопках в Скандинавии судов приводит в своей работе «Славяне и норманны в ранней истории балтийского региона» Иоахим Херрман. Вот она (см. табл. 3).

Таблица 3

I. Тоннаж и другие параметры найденных грузовых кораблей (по Д. Элльмерсу с дополнениями)

II. Тоннаж и другие параметры найденных боевых кораблей (по Д. Элльмерсу с дополнениями)

Как видим, средняя длина балтийского торгового судна в IX-X веках составляла 11 метров. Причём у скандинавов они несколько побольше, но всё равно за 14 метров не выходит. Осадка – 0,5 – 1 метр. Военные корабли побольше, за 20 метров, но и осадка – метра под два. Так что при всей своей большей вместимости для путешествия по рекам они явно не годятся. И мы опять приходим к тем же размерам, для которых делали расчёты выше. Причём не важно, чьи это были суда: скандинавские или славянские.

Таким образом, если исходить из расчётов Лебедева, в арабских странах за три века должно было побывать 22 с лишним тысячи скандинавских судов. То бишь более 70 каждый год, с завидной регулярностью. А если учесть, что распределение кладов по годам свидетельствует о резком нарастании потока серебра во второй половине IX века и столь же резком убывании его через век, получается, что сто лет в арабские страны ежегодно плавало около 200 викингских кораблей. То есть примерно столько же, сколько в XIII веке вся Швеция могла выставить при объявлении всеобщего ополчения. Что, как вы понимаете, заведомо невероятно, так что вышеуказанные объёмы, очевидно, существуют только в воображении норманистов.

А это мы ещё не учли, что две трети серебра оставалось на самой Руси. Так что его тоже нужно было привозить. Стало быть, по водным путям с севера на юг и обратно каждый день во время навигации (два-три месяца с учётом глубины рек) должно было проходить минимум шесть кораблей. Неплохая картинка, да?! И вы в неё верите?

В. Торговля ничем

А, собственно говоря, что скандинавы могли продавать, кроме рабов и шкур? Ведь этими двумя товарами вполне могли и без них торговать. Да и делали это. Вспомним, что говорил летописный Святослав, объясняя, почему ему хочется сидеть в Переяславце на Дунае. «Нелюбо ми есть въ Киеве бытии, хочю житии в Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: отъ Грекъ злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, изъ Чехъ же, изъ Угорь серебро и комони, изъ Руси же скора и воскъ, медь и челядь»[267]. То есть шкурами и рабами торговала как раз сама Русь. А это, как мы помним, вторая половина X века.

Вот что пишет о шведской торговле Сойер: «Кладбище Бирки даёт некоторое представление о предметах импорта… Куда меньше известно об его экспорте. Вероятность того, что в нём могли производиться монеты, будь то в качестве украшений или платёжного средства, заставляет предположить, что здесь была развита металлообработка. Кроме того, в городе найдено несколько частично обработанных рогов северного оленя. Там вполне могли существовать и другие местные ремёсла, как это, по-видимому, было несколько ранее на соседнем острове Хельге, где были обнаружены следы ковки железа, а значительное количество битого стекла наводит на мысль об изготовлении стеклянных бусин, возможно, из битых отходов. Самый ценный товар, который, вероятнее всего, купцы привозили в Бирку и вывозили оттуда, – меха и кожи… Однако есть веские основания, чтобы усомниться в том, что Бирка когда-либо играла особенно важную роль в меховой торговле в качестве центра сбора пушной дани. Более правдоподобным кажется то, что она была рынком, где купцы, богатые мусульманским серебром, не могли устоять перед соблазном потратить его»[268].

И немного дальше: «Тесная связь между упадком Бирки и прекращением импорта серебра из Булгарии доказывает – Бирка в первую очередь была не пунктом накопления товаров для продажи за мусульманское серебро в Булгарии, а рынком, на котором тратились вырученные в Булгарии монеты. Если бы в Бирке концентрировались меха и другие товары для отправки в Булгарию, то упразднение маршрута на Волгу означало бы лишь то, что купцам пришлось бы найти себе каких-то новых покупателей. А потенциальные покупатели, разумеется, существовали, как это вскоре доказали жители Готланда. Бирка не нашла нового рынка для своих товаров, потому что экспорт для неё никогда не имел особого значения»[269].

Интересно, что уважаемый английский историк не до конца, похоже, осознаёт, что сказал. Кто тратил в Бирке «вырученные в Булгарии монеты»? Купцы? Представьте себе торговца, смотавшегося через полсвета с товаром, продавшего его и после этого выручку прогулявшего на родине! Смешно! И ещё один интересный факт: в Бирке нашли одни купеческие складные весы, на бронзовой чашечке которых нанесена руническая надпись: «Дьярв получил от земгальского мужа эту весовую чашу в… земле» . То есть, земгал, балт, подарил своему скандинавскому партнёру весы! Дарят деловым партнёрам обычно вещь нужную, но которой у человека нет, не правда ли?

Безусловно, закоренелые норманисты не согласны со столь низкой оценкой торговой активности шведов. Лебедев цитирует арабского географа Ибн Хаукаля: «Вывозимые из их (хазар) страны в исламские страны мёд, свечи и пушные товары ими (хазарами) ввозятся только из местностей руси и булгар. Так же обстоит дело и с вывозимыми по всему миру бобровыми мехами. Они (бобры) водятся только в этих северных реках в местностях булгар, руси и Krbanah. Те бобровые меха, что имеются в Андалусии, составляют лишь часть находящихся в реках Сакалиба. Они (меха) в вышеописанном морском заливе, лежащем в земле Сакалиба, грузятся на корабли… Большая часть этих мехов, да почти все, добыты в стране русов, некоторые же из этих мехов, наивысшего качества, попадают из местности Гога и Магога на Русь, потому что она соседствует с этими Гогом и Магогом и ведёт с ними торговлю; затем они перепродают их булгарам»[270]. И почему-то считает это доказательством того, что упомянутые товары поставляли шведы. Хотя, у древнего писателя чётко говорится: почти все меха идут из Руси. И только некоторые, наивысшего качества, от легендарных Гога и Магога. Впрочем, для норманиста Русь – это скандинавы. Гог и Магог, как выясняется, тоже (Лебедев делает примечание «североскандинавские племена»). Хотя античная традиция (а арабы восприняли именно её) помещает эти племена скорее на севере Урала. «На пушной охоте специализировались финно-угорские племена Пермской земли и предгорий Урала. Из-за суровых условий края… земледелие было малопродуктивным. Однако в этих землях развилась своеобразная и яркая культура, отмеченная прежде всего изобилием бронзовых украшений. Несомненно, источником богатства этого края была пушная торговля. Она осуществлялась в двух направлениях, прежде всего на юг, через Булгар… Там белое и чёрное мягкое сокровище принимали арабы», – пишет об этом Херрман.