И приходит ночь - Эллисон Сафт

клокотало беспокойство, она улыбнулась в ответ.

– Может, я осмотрю ее?

– Я не могу доставлять вам лишнее беспокойство. На самом деле я почти не чувствую боли. – Он пригладил вялую копну своих кудрей. – Вам следует быть в кровати.

Рен показала ему карманные часы.

– Одиннадцать пятьдесят, милорд. У меня осталось десять минут свободы.

– Верно. – Ключ, поймав свет, блеснул на его шее. На нем виднелись следы крови. – В таком случае позвольте предложить выпить со мной чашку кофе. Если не возражаете, я скажу, что вы выглядите довольно ужасно. Вы хорошо спите?

В груди расцвел страх. Происходило что-то неправильное, и она не хотела затягивать этот разговор. Ей ничего так не хотелось, как запереться в своей спальне, но при этом уйти только тогда, когда она сможет позволить себе не оглядываться.

– Нет, спасибо. Мне нужно вернуться к работе.

– Бросьте, – уговаривал он. – Только не говорите, что Генри так действует на вас. Такой режим вдвое сократит вашу жизнь, мисс Сазерленд.

Хэл, безусловно, не влиял на нее таким образом.

– На самом деле, – кисло произнесла она, – кофе звучит заманчиво. Я полагаю, вам все равно хочется узнать последние новости о Генри.

Рен прошла за ним в гостиную. Лоури щелкнул выключателем и выругался себе под нос, когда ничего так и не произошло. Только тусклый свет камина мерцал на люстре, усыпанной кристаллами и обвитой паутиной.

– Отключение электричества, – подсказала Рен.

– Похоже на то, – напряженным голосом отозвался он. – Как мило.

Через несколько минут после того, как Лоури позвонил в колокольчик, Нелли с затуманенными глазами принесла кофейник, из которого шел горько-сладкий пар. Пахло жареным шоколадом и джемом. Рен прогнала свой страх перед кофе. На вкус он был горелым и терпким, густым, как стоматит на языке.

Лоури развалился в кресле, как ребенок-переросток, его ноги свисали с одной стороны. Когда он опустил рукав и застегнул пуговицы на запястьях, кровь попала на белую ткань и растеклась, как раскрывающийся лепесток. Рен опустилась на стул, как будто погрузившись в горячую воду. Теперь, когда нервы успокоились, магия подавала ей сигналы о его бледном цвете лица, слишком слабом сердцебиении, чересчур поверхностном дыхании. Даже его энергия была тягучей, как смола.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Рен так невинно, насколько возможно.

Зрачки Лоури казались крошечными пятнышками в море синевы.

– Разумеется. Я чувствую себя потрясающе.

Даже со своего места она чувствовала исходившее от него зловоние. Под запахом кофе и одеколона скрывалось что-то химическое, оно обожгло ей горло и пробудило смутные воспоминания. Что это было? Если бы она закрыла глаза, то смогла бы увидеть холодный блеск скальпелей.

Пустые полости и бледные жилистые сухожилия. Упругая плоть под перчатками.

«Формальдегид?»

Нет, это невозможно. Может быть, настойка опия? Это объяснило бы его нервное, странное поведение и то, что он почти не чувствовал боли от раны. Но даже если он принимал наркотики, это не объясняло швы и почему он запретил доступ ко всему крылу дома…

Она сосредоточилась на размешивании сливок в кофе.

– Боюсь, я плохой хозяин. Я знаю, в это трудно поверить, но Колвик-Холл когда-то был одним из лучших поместий в стране. Друзья советовали продать его, но это все, что у меня осталось от отца. – Лоури взял салфетку с серебряного кофейного подноса. Ткань сразу же пропиталась кровью. – Вы знаете, что произошло с ним?

– Нет. – Рен почему-то боялась этого вопроса. – Не знаю.

– Честно говоря, он был потрясающим ученым, но ужасным отцом. Все время проводил в библиотеке. – Он провел салфеткой по каждому пальцу так же неторопливо, как провел бы точильным камнем по лезвию. – Но у него было искреннее стремление. Он отчаянно хотел выяснить, почему у керносцев, в отличие от данийцев и весрианцев, нет магии. Однажды, где-то пять лет назад, он написал в Университет Грейна, чтобы получить разрешение на проведение исследований в Весрии. Все говорили, что идти в зону боевых действий – безумие, но отец был храбрым, даже несколько безрассудным человеком. Когда он прибыл на границу, военные спросили, что он здесь забыл.

– И что произошло?

– Они сказали, что им известен ответ на его вопрос. – Во взгляде Лоури невозможно было прочитать какие-то эмоции. – Бог благословил Весрию, и на этом все. Искать что-то большее было бы ересью. Естественно, он спросил, что они думали о Дану.

– Что они сказали?

– Ничего. Они арестовали его. – Лоури сделал глоток кофе. – Его так и не выпустили.

– Ох. Лорд Лоури, я… Я не знаю, что сказать. Мне так жаль.

– Не стоит. – Он вздохнул. – После похорон старший брат унаследовал титул герцога, а вместе с ним поместье с видом на море. А я – титул учтивости и… это. – Он обвел рукой библиотеку. – Колвик-Холл полон призраков и воспоминаний. Все, что я могу сделать, – удержать его на плаву.

С усталой улыбкой и локтем, подпирающим голову, Лоури был идеальным воплощением горя. Неудивительно, что художники со всего континента стекались сюда, чтобы запечатлеть хотя бы его проблеск на холсте.

– Хоть ваша война и не затронула мою родину, она забрала моего отца. – Во взгляде Лоури отразилась тоска. – Я так устал от смерти. Союз с Дану – лучший вариант, который у нас есть, чтобы заставить Весрию прекратить их зверства. Кто-то может счесть безрассудным заявление о выборе стороны, но вот что я могу сказать. Однажды, когда весь остальной мир догонит наши технологии, мы будем вынуждены примкнуть к одной из стран. Я всего лишь прагматик. Когда наступит ночь, я не буду тем, кто останется один в темноте.

Это была мудрая стратегия – объединиться против общего врага. «И также мудро, – подумала она, – схватить и отравить их будущего лидера».

– О чем вы думаете, дорогая? Вы выглядите так, словно увидели призрака.

– Прошу прощения, милорд. Я просто подумала о Генри. – Рен вглядывалась в кофе, наблюдая, как ее бледное отражение снова и снова разбивается на его поверхности. – Я не была уверена, как преподнести это вам. Я обнаружила очень странную вещь в его болезни.

Когда она подняла взгляд, Лоури сидел невероятно неподвижно.

– В самом деле?

– Он плохо реагирует на мою магию, – сказала она, сделав глоток. – Если бы дело было в вирусе или бактерии, я могла бы побудить его иммунную систему вытолкнуть болезнь наружу.

На мгновение Лоури изобразил свое обычное недоумение широко раскрытыми глазами. Но затем, как будто передумав, он сбросил его, как старое, потрепанное пальто. Теперь он излучал нервную энергию, когда перегнулся через стол.

– Как необычно. И что вы собираетесь делать?

Ни теплоты. Ни радости. Только глаза, полные льда. Рен словно