Адвокат Казановы - Наталья Борохова

Ну, с Павла-то Алексеевича взятки гладки, он мог все перепутать. Однако что дает ей такая незначительная деталь биографии Инги? Ничего абсолютно. Подумаешь, Инга умела хорошо плавать!

В следующую секунду Елизавета угодила ногой в жидкую грязь. Кажется, теперь ее замшевым туфлям придет конец.

– Что же ты, голубушка! – всплеснула руками старушка, торговавшая домашними соленьями у супермаркета. – Под ноги надо смотреть, чай, не по Парижу ходишь!

Но Дубровская стояла в луже, не предпринимая попыток оттуда выбраться. На ее лице блуждала странная улыбка.

Как, спрашивается, Сереброва могла утонуть в тот день на озере Камышовом, если ее умению держаться на плаву могли бы позавидовать даже рыбы?

Елизавета потерла виски. Слишком много странностей стало появляться в этом деле, вызывая в ее бедной голове ералаш. Конечно, Дмитрий – преступник, сомнений нет. Но бесспорно и другое: обвинение ошиблось. Жизнь супругов Серебровых – вовсе не открытая книга, где роли прописаны, как в бесхитростном романе: злодей и его жертва. Некоторые странички семейной истории до сих пор пугают ее своей девственной белизной. Что там должно быть написано? К сожалению, Инга Сереброва ничего уже не расскажет, а следы Дмитрия затерялись в лабиринтах шумного мегаполиса…

В юридической консультации еще с утра царило праздничное возбуждение. Предвкушая три свободных выходных дня, адвокаты переносили деловые встречи, нагружая себя лишь приятными и необременительными хлопотами.

Елизавета не была исключением. В сегодняшнем ее графике значилась лишь одна-единственная встреча с клиенткой Розой. Примечательно, что та должна была навестить адвоката не одна, а рука об руку с Потаповым.

Парочка ввалилась в контору после обеда. Роза радостно улыбалась и со стороны выглядела счастливой и совсем еще молодой женщиной. Потапов тоже не производил впечатления угнетенного жизнью человека. Он был прилично одет, чисто выбрит, но невероятно смущен – как юноша, который в первый раз появился на людях со своей избранницей.

– Молодожены! – сострил кто-то из адвокатов.

Роза заполыхала жарким румянцем, а Потапов от волнения едва не сломал хилый букетик гвоздик в своих руках. Его спутница, спохватившись, забрала у него цветы и вручила их Елизавете. Дубровская была тронута.

– Скажи что-нибудь, – пихнула Потапова в бок Роза.

Тот вздохнул полной грудью, словно собираясь погрузиться под воду, и скороговоркой произнес, должно быть, заранее заученную фразу:

– Спасибо, Елизавета Германовна, за возможность дышать свободным воздухом… или воздухом свободы?

Он вопросительно взглянул на Розу.

– И за наше семейное счастье скажи! – прошипела «невеста».

– Ну, да и за это тоже, – сказал клиент. И осторожно добавил: – Хотя время покажет, как оно все будет. Главное, что меня освободили.

Дубровская улыбнулась:

– Не забывай, что пока тебе изменили лишь меру пресечения. Дело еще не прекращено, но положительные сдвиги уже налицо. Следователь еще колеблется, но я думаю, он примет верное решение.

– Естественно, – фыркнула Роза. – Что ему еще остается делать? После того как Витька из пятой квартиры подтвердил, что мы настоящие супруги, а хозяин киоска написал заявление, что материальных претензий к нам не имеет, все пошло как по маслу.

– Ну, далеко еще не все проблемы решены, – заметила Елизавета. – Вам, я думаю, придется пережить еще немало неприятных моментов.

Дубровская имела в виду, конечно, Розу. Уголовной ответственности за заведомо ложный донос еще никто не отменял. Но женщина, по всей видимости, была настроена оптимистично.

– За свое счастье я готова и заплатить! – сказала она, крепко держа за руку Потапова.

Лиза улыбнулась. Уже готова была папка с характеризующим материалом на Розу. Они поработали на совесть, собрав все, что могло принести хоть какую-нибудь пользу: здесь были характеристики с мест работы и жительства Пшеничной, справки о состоянии ее здоровья, грамоты за добросовестный труд и даже ее спортивные трофеи. В общем, любой судья, полистав досье на гражданку Розу Пшеничную, должен был прослезиться и устыдиться самой мысли о применении к столь достойной женщине сурового наказания. В самом деле, зачем лишать свободы трудолюбивую, вежливую и приветливую с соседями, непьющую и некурящую, в прошлом спортивную, а ныне – крайне больную особу, когда на воле ходит столько здоровых хамоватых девиц? Конечно, железная десница Пшеничной, удерживающая маленького юркого Потапова, мало походила на руку болезненной женщины. Но бумажка, скрепленная печатью, является документом, а документы, как известно, производят на людей магическое воздействие, гипнотизируя и зачаровывая больше, чем зрительные впечатления и самые искренние словесные заверения.

Одним словом, Дубровская была уверена, что им удастся выйти из дела с наименьшими потерями. Хотя главная ее победа была не в том. Двумя одинокими людьми в нашем мире стало меньше, а значит, маленькая частичка их счастья досталась и ей…

Кабинеты юридической консультации опустели. Адвокаты разбежались по домам, оставив в мусорных корзинах пустые бутылки от шампанского, конфетные обертки вперемешку с апельсиновыми корками. Предпраздничная суета выплеснулась на улицы, наполняя город нетерпеливыми сигналами машин и километровыми пробками.

Дубровской также неплохо было бы поспешить. Она осталась в консультации совсем одна. Смеркалось. В углах помещения сгущался сумрак. Становилось страшновато.

Лиза взяла было с собой букет гвоздик, но головки цветов поникли, не выдержав железной хватки Потапова. Не хватало еще попасться с таким «подарком» на глаза любимой свекрови, которая не преминет заметить, что в нормальных юридических фирмах благодарность клиентов исчисляется не чахлой растительностью, а хрустящими банкнотами, запечатанными в аккуратные конвертики и перевязанные алой тесемкой. И коли уж Елизавете так нравится заниматься благотворительностью – дело, конечно, ее, но как жалко, что она растрачивает молодость и талант, защищая тех, от которых и благодарности не дождешься… И далее в таком же духе.

Дубровская вздохнула и потушила настольную лампу, потом обошла соседние кабинеты, проверяя, все ли в порядке. Откуда-то потянуло сквозняком, обход пришлось повторить еще раз. Где-то скрипнула половица. Лиза вздрогнула, помянув недобрым словом строителей, застеливших линолеумом плохо сбитый пол. Помещение, такое знакомое днем, наполненное деловой суетой, телефонными звонками, шарканьем десятков ног, стало угрюмым и неприветливым вечером, и у Дубровской не было охоты провести в нем лишних пять минут.

Она решительно сняла со спинки стула сумку и развернулась к выходу. Но путь на улицу оказался отрезанным – проем двери заслонила знакомая широкоплечая мужская фигура. Это был Дмитрий Серебров. Он все-таки нашел ее…

Лиза сделала несколько шагов назад. У нее возникло инстинктивное желание бежать, спрятаться от опасности, основанное скорее на страхе, чем на разумном расчете. Бежать все равно было некуда. Она была в тупике.

Дубровская бросила отчаянный взгляд в сторону окна. Но его, как водится, оснастили крепкой металлической решеткой, что лишало ее даже иллюзии на спасение. На улице тем временем пошел снег. Он падал белыми хлопьями нарядно, как-то по-новогоднему, пряча под собой серую весеннюю неприбранность тротуаров. Елизавета подивилась своей способности замечать красоту природы тогда, когда ей следовало бы думать о собственной безопасности.

Она схватила телефон в тщетной надежде успеть набрать номер. Но куда она собиралась звонить? В милицию? Андрею? Серебров оказался рядом в мгновение ока. Секунда, и блестящий корпус уже утонул в кармане его дубленки.

– Не делайте глупостей, Елизавета Германовна! – последовал негромкий совет.

Дубровская услышала в нем угрозу.

– Что вам нужно? – спросила она, памятуя о том, что с преступником нужно попробовать установить словесный контакт. Во-первых, чтобы выиграть время, за которое может подоспеть помощь. Во-вторых, как способ воздействия на него. В конце концов, самый закоренелый негодяй прежде всего человек, способный не только на безумства, но иногда и на сострадание. – Зачем вы пришли?

Ее голос звучал отвратительно трусливо.

– Я пришел к своему адвокату, – проговорил Серебров. – Вы когда-то говорили мне, что по закону я имею право на защиту без ограничения числа свиданий и их продолжительности.

– Стойте на месте! – потребовала Лиза. – А не то я буду кричать!

– Можете кричать, вас все равно никто не услышит, – усмехнулся Дмитрий. – Только зачем вам кричать?

– Предупреждаю сразу, – нервно заявила Дубровская. – Сейчас сюда зайдет мой охранник Михаил Иванович, и вам не поздоровится.

Серебров криво усмехнулся: