Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

Присвистнув, темноволосый парень с перевязанной цветастой лентой на голове отвлек молодую особу:

— Крима, твои отпечатки ладоней на заднице — как мишень. Снова вынуждают меня пялиться.

— В следующий раз я оставлю следы на документации, чтоб ты начал пялиться в нее, — не осталась в долгу Крима. Явно не в первый раз.

— Я все жду, когда ж ты начнешь вытираться об передний бампер, — иронично улыбаясь, ответил Кирен, выразительно глядя девушке на грудь.

Не особо прицеливаясь, она замахнулась и кинула в парня какой-то запчастью из кармана. Естественно не попала, Кирен только расхохотался. Крима следом за ним тоже. Вайон просто тихо хмыкнул в кулак. Одному Марину было не смешно, а скорее дико. А если бы попала?.. А если бы голову разбила?.. Где у них тут вообще понятие дисциплины в обществе?

И с этим народом ему предстояло провести неизвестное количество лет. Хорошо, что пилот обещался адекватный. И состав бойцов Марин мог проконтролировать и отобрать единолично.

Так получалось, что из всего экипажа Вайон казался единственным достойным общения и внимания. Само собой работа подразумевала вхождение в доверие к каждому члену группы, и Марин уже начал прилагать к этому усилия. Но чем больше он контактировал с назначенным командиром, тем отчетливее проявлялась граница работы и личной заинтересованности.

С Вайоном общаться было легко. С первой встречи парень уже перестал откровенно глумиться и шокировать майора своими финтами в налаживании дел. Их беседы переходили на более личные вопросы, а под вечер второго дня, когда они заседали в тихом ресторане, Вайон позволил себе откровенно рассказать о прошлом.

Для Марина не было новостью, что парень потерял всех родных. Удивило, что после он пытался сойтись с другой девушкой, а потом так легко разорвал с ней контакты. В чем-то майор видел с Вайоном большую схожесть. У них обоих не осталось родни, а долг работы требовал прервать все старые связи.

В какой-то момент Марин хотел заговорить о себе и супруге. Хотел сознаться, что только сейчас, после расторжения брачного контракта они действительно начали чувствовать нужность друг другу и впервые по-настоящему начали любить… Но остатки привычки и долга уговорили смолчать. Еще раз и как всегда. А так же, чтобы не задевать свою больную рану, которая разрасталась каждый день, когда он возвращался после работы домой. Где его ждала заново полюбившая женщина, уже не жена, но которой было вольным жестом начальства разрешено пробыть с Марином до отлета на пересадку.

Цинтеррианец не хотел, чтобы его начали жалеть. Или чтобы кто-то стал придумывать миллион и один вариант, как сохранить его на планете. Решение принято, цель поставлена, а отказ от нее обрушит всю карьеру и планы. Марин уже думал об этом. Представлял, что может случиться, откажись он от полета в пользу жены. В лучшем случае его понизят в должности. Посадят «за документы» и найдут на его место кого-нибудь более авантюрного и смелого, чьи мозги и силы будут гарантированно принадлежать Департаменту, а не женщине. В худшем случае он попытается уволиться сам, не выдержав монотонной работы и загнивания ума. Уволиться ему не позволят, а при попытке бежать с Цинтерры — тихо пристрелят в темном углу, списав на несчастный случай. Он слишком много знал, чтобы Департамент позволил Марину свободно ходить по чужим улицам. Как ни крути, а любой вариант кончался короткой жизнью и быстрой гибелью от рук своих же сотрудников. Кто-то не зря в шутку говорил, что «из Департамента уходят только ногами вперед».

Фактически, даже выбрав полет, Марин тоже подписался на свою физическую смерть. Как будет работать его сознание в машине — оставалось загадкой, которую раскроет им только Вайон. Первый, кто рискнет попытаться. Но в таком случае, следуя ироничной шутке, Марин уже «уйдет» из родной структуры. Забавно будет, если начальство не подумает заключить с ним новый контракт в Новой жизни. Ведь по сути пересадка в машину ничем не отличается от перерождения, а, следовательно, от юридической смерти прошлой личности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Марин мысленно улыбался, когда обдумывал этот любопытный момент и всегда молчал, не желая поднимать бюрократическую волну. Он просто знал, что когда-нибудь этот прецедент явно случится и вопрос всплывет на всеобщее обсуждение. Хорошо, если это случится потом, после отлета. Если нет — он что-нибудь обязательно придумает.

***

Неделя прошла на удивление быстро. Поначалу Марин переживал, что необходимость общения начнет угнетать его. Но явившись в Центр второй раз, а потом и третий цинтерранец невольно уловил одно приятное чувство. Люди на Энвиле, да и особенно его будущая команда, были на редкость честны. Если не принимать в расчет Сайреза и Джаспера, то все в его окружении не имели ни малейшего повода в чем-то врать или улыбаться в лицо ради вежливости.

Народ в Центре был открыт для настоящих эмоций. Если они радовались появлению Марина и готовы были искренне поделиться своими наработками, то они делали это с удовольствием. Если напрягались и ждали, пока он уйдет, то не раздражали натянутым оскалом. На Цинтерре, а особенно в Департаменте все было иначе. Вежливость, миллион и одна маска на лице, выдуманная доброжелательность, а в глубине души часто ненависть и отвращение к каждому. Не многие чувствовали себя поистине комфортно в такой среде. Марин знал по себе лично. Он-то просто привык и смирился.

Во время дальнейших встреч ученые оказались не такими уж занудными, а Крима с Киреном не настолько лишенными ума и пренебрегающими техникой безопасности. Девушка, на удивление, оказалась талантливым техником и схватывала всё обучение на лету. Что же будет потом, когда они смогут просто загружать в себя данные и разбираться в них моментально.

Джаспер часто раздражал позерством и хамским поведением, но потом Марин задумался над его психологическим портретом и все встало на свои места. Парня в детстве сильно изводил отец, от него же он нахватался дурацких манер и поведения. Потом замкнутый и забитый морально пацан находил спасение, запираясь в комнате. Там от безделия увлекся программированием, понял на мелких примерах, как этим можно отравить жизнь окружающим. Озлобленный и вроде бы затаившийся, пацан оттянулся на главной своей проблеме — на отце, втянув его в финансовые махинации и добившись, чтобы того посадили в тюрьму. А потом, когда первая цель в жизни была достигнута, то молодой Джас продолжил свое асоциальное существование, пересекаясь по переписке с другими менторами хакерского дела. Замкнутая субкультура еще сильнее подпортила тогда еще ребенка, окончательно закрепив в нем хамоватые манеры. А так же привычку выбираться на вершину управления социумом, где он не будет подчинен общим правилам, порядкам, нормам, а сможет сидеть наверху и в стороне, желательно с пультом в руках. Добавить к этому еще и вечную необходимость учиться, совершенствоваться и доказывать свое превосходство — получится любопытная личность. Хамская, крысячья, злобная и умная. Пожалуй, с таким набором данных действительно — самая умная и хитрая из всех в команде.

Джаспера бессмысленно ненавидеть. Ровно как и бессмысленно на него раздражаться. Если знать его привычки и помнить причины их возникновения, то программисту, а на деле хакеру, проще дать то, что он инстинктивно хочет, не вступая в конфликт. Позволить ему чувствовать себя главным, разрешить таскать себя по комплексу и хвастаться наработками. Улыбаться искренне, когда он как ребенок начинает гордиться своими успехами. И мелко, незаметно приручать. Но о дружбе с Джасом не может быть и речи. Не потому что Марина раздражал такой типаж личности. А потому что программист по своей уже сложившейся привычке не умеет дружить и не знает, зачем ему это надо. Такие как он даже оставшись в одиночестве не расстроятся, а уйдут в работу с еще большим усердием. Возможно, когда-нибудь потом у Джаса и появится свой аналог друга или тот, кого он сможет так назвать, но его отношения будут сильно отличаться от привычных обществу.