Во имя Камелота (СИ) - Анна Волк

полезешь под юбку в ночь Белтайна.

В его тоне не было издевки или сарказма, но бесы в глазах намекали на многозначительность сказанного. Трина смотрела в синеву этих глаз и пыталась понять, что значило поведение ее наставника, его слова. Он издевался над ней или наоборот заботился? Считал ли он ее доступной и хотел «залезть под юбку» или все же относился с уважением? Его поступки были такими противоречивыми. Но, что важнее, Трина пыталась понять, как она сама относится к Гавейну. Вчера ночью, когда ее сердце так отчаянно звало его остаться, она всерьез задумалась: что, если она, как и говорит Мерлин, испытывает влечение к своему наставнику? Почему ей так важно его одобрение, его поддержка, его внимание? Почему она ищет его глазами, когда должна бы обращать все свое внимание на короля, как сегодня?

Мысли бешеным волчком крутились в голове, сбивая с толку, лишая дара речи. Она неловко стояла перед ним посреди поля, на которое опускались сумерки.

— Пойдем, — мягко произнес, прерывая молчание. — Я провожу тебя в башню. Не стоит заставлять короля ждать, когда он придет за тобой.

Трина резко подняла на него глаза. Он знал, что она идет на пир с Артуром. Интересно, что он думал об этом? Ей так хотелось знать.

Но в голосе не читалось никаких эмоций. Лишь воин, который исполняет свой долг — проводить леди и помочь ей избежать опасности.

— Как ты думаешь, почему он не попросил кого-то из вас сопровождать меня? — тихо спросила.

Гавейн внимательно осмотрел ее, будто ища в вопросе подвох. Но, поняв, что вопрос был совсем бесхитростный, ответил:

— Я уже говорил тебе, что ты вошла в близкий круг короля. Теперь Артур заботится о тебе, — он на секунду замешкался, а затем задумчиво протянул, — что бы это ни значило.

— Я… Мне неловко от этого, — призналась Трина неожиданно для самой себя.

Но ответ Гавейна удивил ее еще больше.

— Я знаю, — спокойно произнес, ладонью показывая в сторону замка. Молчаливое приглашение двигаться вперед. — Именно поэтому он так относится к тебе.

— Как? — Трина шла рядом с ним и сейчас остановилась, пытаясь разглядеть выражение его лица.

Гавейн не ответил, а повторил лишь:

— Ты должна поспешить. Не стоит заставлять короля ждать.

***

Он проводил ее до дверей спальни, оставив за собой только уже известное чувство пустоты. Трина с грустью проводила его взглядом, пока он поднимался по лестнице в свою комнату. Пришла непрошеная мысль, что ей было бы гораздо комфортнее отправиться на пир с Гавейном, даже несмотря на их постоянные перепалки.

От мыслей ее отвлекла Джудит, которая вошла в комнату с очередной подушкой, на которой раскинулся вечерний наряд Трины. Едва увидев его, Трина ахнула. Красный нежный шелк лифа с летящими рукавами и юбкой, сотканными из легкой, почти невесомой ткани, названия которой Трина не знала. Золотая вышивка, которая точь-в-точь повторяла вышивку на утреннем камзоле Мерлина: тонкие, искусными стежками рассыпавшиеся на шелке лифа языки пламени. Золотой пояс с красными рубинами и такая же заколка для волос.

И никакой вуали.

Трина вопросительно посмотрела на Джудит.

— Лорд Мерлин сказал, что затея с вуалью себя совсем не оправдала, раз вы все равно… — она запнулась, не решаясь продолжить.

— Все равно? — призвала ее продолжать Трина.

— Все равно бродите по территории крепости день и ночь, не скрываясь, а теперь и заявитесь на пир с королем.

Трина ясно слышала интонации, с какими Мерлин произносил эту пламенную речь. Должно быть, ему было чертовски неприятно признать свою же затею глупой и обреченной на провал. Действительно, было бы странно, если бы леди в вуали, любовница Мерлина, сегодня предстала перед всеми за руку с королем. Теперь магу и ей придется придумывать новый способ скрыть ее от Морганы. Если такое вообще возможно.

Впрочем, нельзя было не признать, что, не увидев на подушке вуаль, Трина испытала облегчение.

Сегодня Джудит особенно долго и кропотливо трудилась над внешним видом своей леди, собирая на голове замысловатое переплетение волнистых прядей и тонких кос, которые свободно рассыпались по плечам, на затылке скрепленные золотой заколкой.

Она даже немного подвела Трине губы, какой-то неясной субстанцией, по виду и вкусу очень похожей на смесь свеклы с ягодным соком. Однако, едва служанка отвернулась, Трина тут же стерла ее.

— Миледи! — воскликнула Джудит.

— Я не люблю этого, — отмахнулась Трина. — Но спасибо за все твои старания.

Джудит немного надулась, но продолжила работу. Через полчаса или около того Трина стояла перед зеркалом, в очередной раз не веря своим глазам и с изумлением изучая отражение. Платье, присланное Мерлином, не просто ей шло, выгодно подчеркивая каждый изгиб тела, начиная с груди и до бедер — он чертовски ей шло, создавая образ настоящей принцессы, привлекательно контрастируя с ярко-изумрудными глазами и светлой кожей. Трина даже потеряла дар речи, не зная, что сказать, когда служанка спросила:

— Вам нравится, миледи?

Боги. Конечно, ей нравилось.

Понравилось и королю, который явился через время и так и застыл в дверях, увидев свою леди на этот вечер. Сам Артур был одет также в красный шелковый камзол, на груди красовался золотой дракон. Из-под камзола была видна белая шелковая туника. Штаны, также красные, были заправлены в черные кожаные сапоги, начищенные до зеркального блеска.

За королем стоял Мерлин, по обыкновению, в черном цвете. Удивительно, но он надел тот же камзол с пламенем, в котором был утром, добавив к нему те же кожаные штаны и белую тунику. И, конечно, сапоги.

Обменявшись комплиментами и любезностями, Трина и Артур уже шли к лестнице, когда сверху донеслись шаги и в коридоре башни появился Гавейн. Он снова облачился в цвета своего рода, что поразило Трину. Впрочем, возможно, он выбрал насыщенный синий не потому, что был принцем Лотиана, а потому, что цвет так отлично подходил к его глазам. По краям рукавов его камзола шла золотая вышивка в с кельтским орнаментом в форме спиралей, и это было единственным украшением, не считая усыпанных несколькими небольшими драгоценными камнями ножен и перевязи для меча.

Приветствия. Комплименты. Переглядки. И вот