Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов

— казалось, что она стала вдвое больше, а сбоку вырос огромный, почти сопоставимый с ней по размеру светящийся хвостами гипототемов пузырь.

— Это чего? — спросил я Ильича, стоя с ним на «балконе».

— Это пришвартованный космический посёлок-завод «Тавда-4», выполняющий в настоящие дни функцию сухогруза. Судно девятого класса размерности, вместимость — до двадцати гектаров терраформируемой суши. Также является местом обитания вымирающей малой народности — уральских космических гопников, общее население, включая экипаж — около пятидесяти тысяч человек.

— Гопники? Я думал, это ругательство какое-то.

— Нет, изначально они были малой народностью, однако потом слово стало нарицательным, обозначающим высокопримативную особь мужского пола с орбитальных планет, работающую на низших технических должностях.

— Спасибо, Ильич, — я похлопал нашу ходячую энциклопедию по плечу. — Что бы я без твоих ненужных знаний делал. Пошли, пора готовиться к стыковке.

Я сменил Арсена — поговорил с волчком, убедив его в необходимости пересесть в псарню на привязь, вместе с батей подплыл на маневровых и ухнулся на стапеля. Протащился на электротяге в шлюз, потом в ангар. Выполнил филигранно, за что браслет тут же радостно пикнул:

Получена премия: 2 трудочаса

— Отдохни часа два, — скомандовал батя. — Можешь прогуляться по станции и позаниматься экспроприацией, захвати рюкзак. Только осторожно.

Не скажу, что я любил гулять с квантовым рюкзаком — всё же, меня, как и любого пионера, учили, что воровать — это плохо. Да и батя, несмотря на разрешёние догматами анархо-коммунизма подобных мероприятий, всегда старался лучше сторговаться за бесценок, чем спереть какую-то мелочь. Всё же, не стоит воровать там, где кормишься. Но за последний год раза четыре, всё же, приходилось воспользоваться нашим «артефактом» — особенно, когда к концу долгого рейда заканчивалось и топливо, и еда.

Я привычно подхватил рюкзак — я ходил им и носил разное барахло в обычном отсеке практически везде, и только теперь вспомнил, когда воспользовался им в последний раз.

— Бать… Я забыл рассказать же. У меня там мужик.

— Порфирий-то? — отозвался отец. — Ну, я курсе, да.

— Не, другой. Ким какой-то. Китаец с Иерусалима. Он на нас с Диной напал в поезде, пришлось засунуть.

— Ты что, совсем дефлюцинат⁈ — батя вдруг резко развернулся. — Ты не читал, что ли, постановление директората контрабандного флота про квантовые рюкзаки⁈

— Когда б я его читал — вы мне его на день рождения подарили, когда мы от этих… от коллекторов имперских убегали и без света сидели.

— Дефлюцинат! Нельзя туда людей совать! После того случая с Порфирием — строго запрещено! Постановление! А если камеры спалят и вычислят⁈ А если этот твой китаец был сынком какого-нибудь местного князька⁈

— Не было там камер… — защищался я. — И князьков там нет…

— Ты понимаешь, что… — батя закрыл браслет рукой, чтобы заглушить микрофон нейросети, и указал мне сделать то же самое — манёвр был не особо эффективный, больше психологический.

— Что? — я перешёл на шёпот.

— Что ты убил человека фактически? Дефлюцинат!… Никто ни разу в истории Челябинской Республики не доставал человека из рюкзака! С большой долей вероятности — они там мертвые оба! И ладно бы бандюгана из микронаций или хрен пойми откуда — гражданина признанной партией соседней державы!

Холодок пробежал по спине. И правда, получается, убил. Получается, я таскаю за спиной два трупа — двоюродного прадедушки и неизвестного китайского юноши.

«Но ведь он был бандюганом, это была самооборона, онн угрожал моей жизни и здоровью, а я защищал девушку,» — захотел сказать я, но вслух лишь пробормотал:

— Твою ж мать…

— Иди… Развлекайся! — батя махнул рукой.

Я поплёлся к лестнице, ведущей к парадному выходу. Прошагал мимо кают — заметил, что дверь в мою Арсен зачем-то припёр кирпичем. Видимо, чтобы детишки Милли не разбежались. Прошёл «красного уголка», который уже изрядно запылился, бросив взгляд на кривоносый лик товарища Банина. Тот смотрел на меня своим татаро-монгольским прищуром весьма укоризненно, показалось даже, что татуировка в виде серпа и молота на щеке неодобрительно дёрнулись.

Прошёл турникеты, шарахнулся от толпы одетых в странные полосатые одежды коротко бритых парней — неужели это те самые, вымирающие гопники? Первым делом направился в торговую галерею, в «Маковкины пироги» — там иногда подавали вкуснейший пирог с красной рыбой, но его не оказалось, пришлось есть заурядный, с корейским слизневиком. Следом решил выполнить задание бати и потаскать что-нибудь с торговых галерей, свернул за поворот и носом к носу столкнулся с парой здоровенных, просто нереально крупных волкодавов. Ростом в холке они мне были если не по плечо, то по грудь. Фиолетовая с серебряными вставками шерсть явно показывала на генную инженерию, а не селекцию. Волосатые морды напоминали морды небольших львов, а на лапах были утяжелители — видимо, чтобы далеко не убежали и не унесли хрупкую хозяйку-пенсионерку в странных очках, которая и так еле поспевала за ними. Нет, они не выглядели агрессивно — они просто пёрли на меня без разбора, как подбитый крейсер, идущий на таран.

— Твою ж мать… — я едва отпрыгнул в сторону и проследил взглядом собак.

Прохожие точно так же разбегались в стороны, пропуская странную процессию. Я увидел, как парень небольшого роста в странной матросской форме замешкался, резко развернулся в сторону к собаками, и одна из них задела парня плечом. Матросская кепка съехала на глаза. Он едва не упал, из рук выскользнуло что-то серое, небольшое и в пару прыжков скрылось в магазине одежды с противоположной стороны магазина. Матрос поправил головной прибор, заозирался по сторонам, я услышал:

— Барсик! Барсик! Берсерк! Где ты?

Я поспешил в его, сперва подумав, что неплохо бы подсказать неудачнику, куда убежал зверь. Но матрос зачем-то пошёл совсем в другом направлении, а мне не оставалось ничего делать, кроме как зайти в магазин одежды.

— Барсик… Барсик, где ты? — тихо позвал я.

— Меня зовут Борис, — нахмурился плечистый темнокожий продавец. — Чем я могу вам помочь?

— Тут зверёк не пробегал? — спросил я. — Серый, вроде кошки?

— Нет, не видел, — пожал он плечами. — Могу посмотреть по камерам, или…

— Он там! — сказала девочка в смешном скафандре-тулупчике, молодая и симпатичная мама которой ковырялась в корзине с нижним бельём. — Там, за скафандрами.

Я пошёл в дальний конец зала, раздвигая джунгли курток, комбезов и скафандров всех возможных цветов, лейблов