Адаптер - Борис Петров

же.

— Она благодарит тебя. Она благодарит за Мару, — прочитала Азин и закрыла лицо руками. — Кончай, кончай! Пожалуйста, быстрее!

Она завыла, и Рустам, зажмурившись, приложил руки к железным ладоням. В него ударил высоковольтный ток, в глазах потемнело, а ладони стали привариваться к железу. Но он устоял, не издав ни одного звука. Лицо на экране подернулось, женщина широко открыла глаза и застыла, улыбка так и осталась на ее губах, а из глаз ручьями текли слезы, выпуская на свободу последние искорки жизни. Она была мертва, а Рустам еще долго терпел боль, не желая выдернуть ладони из капкана, сбежать, струсить. Азин обняла его сзади, и частица боли перешла в нее. Она тяжело дышала, ничего не видя залитыми слезами глазами. Она никогда не забудет этого, не забудет эту боль, переходящую от рук, от кончиков пальцев в самое сердце, не забудет ту ненависть ко всему, что связано с этим городом, с этой страной, с этими людьми, платившими за муки бедной женщины, не забудет Рустама, у которого из ожогов текла густая потемневшая кровь, перемешанная с желтой лимфой и расплавленным жиром, не забудет запах паленого мяса, его плоти, добровольной жертвы ради чужого человека. И она никогда не сдаст его, пусть они ее разрежут на куски, сожрут ее мясо у нее на глазах!

24. Море

— Попробуйте осторожно поднять руки, но не отрывайте ладони, — медработник склонился над железными ладонями, изготовившись лазерным скальпелем срезать пригоревшую кожу. — Будет больно, по протоколу мы не можем вам пока ввести обезболивающее.

Рустам кивнул и натянул кожу на пальцах, постепенно напрягая ладони. Дойдя до предела боли, он шумно задышал. Медработник без лишних слов срезал лучом часть кожи, и Рустама пронзила огненная боль, от которой невозможно было спрятаться. Он едва не потерял сознание, если бы не Азин, державшая его за плечи, он бы рухнул на пол. Освобожденные ладони залили пеной, и стало немного легче.

— У вас серьезный ожог, но вам не стоит переживать. Заражения быть не должно. Мы это сейчас проверим на медстанции. Можете ли вы идти, или стоит вызвать кресло-каталку? — медработник внимательно следил за лицом Рустама, отмечая что-то в планшете. Второй медработник залил железные ладони серым составом, который тут же зашипел и забулькал. Смотреть на то, как спокойно, кусочек за кусочком счищают его кожу, Рустаму было противно. Он повернулся к выходу и, держа ладони к верху, как указал медработник, спотыкаясь, пошел в тоннель. Азин вела его под руку, принимая большую часть веса на себя, когда Рустам терял равновесие. Боль была постоянная, и от нее сильно кружилась голова.

На первом этаже их ждал офицер полиции совести. На его бесстрастном бледном лице нельзя было угадать ничего, он был как статуя в парке, которая могла менять форму и вести недолгие философские разговоры. Медстанция находилась на втором этаже. Здесь было множество кабинетов с безликими серыми дверями, на которых не было даже цифровых табличек, лишь массивные допотопные валидаторы с яркими красными лампочками. Офицер остался ждать снаружи, сохраняя тайну пациента. При желании он мог оформить доступ на процедуру, но это надо было делать заранее.

Медстанция была обшарпанная и такая же старая, как и все в этом здании. Рустаму стало легче, у него дома в поселке была точно такая же. Азин осталась с ним, она села на кушетку, с тревогой следя за Рустамом, неуклюже, без помощи рук, садившимся в кресло.

Робот без лишних предупреждений зафиксировал ремнями ноги и грудь. Панели для ладоней скрылись, выдвинулся чуть вдавленный подлокотник, на который можно было положить кисти рук. Подлокотник был ледяным, и боль слегка утихла. Медработник аккуратно закатал рукава пиджака и сорочки и вставил катетер в левую руку. К голове и ногам присоединили множество датчиков, Рустам улыбнулся Азин, представив, как смешно он выглядит с закатанными брюками и пиджаком, как мальчишка, которого поймали и посадили делать прививки, Азин не улыбалась. Ее лицо стало очень бледным, губы подрагивали, а в глазах набухали слезы, которые она тут же вытирала рукой, не разрешая себе плакать. Ей было холодно, и она дрожала, с трудом дыша. Второй медработник о чем-то поговорил с ней в полголоса, Рустам и не пытался разобрать слов. Отвлекшись на монитор и работу врача, он не заметил, что Азин сделали укол. Она прилегла на кушетку и смотрела широко открытыми глазами в потолок, не двигаясь и почти не дыша, будто бы ее заморозили.

— Заражения нет, как и мы предполагали, — медработник читал лог анализатора.

— Сейчас я введу вам большую дозу обезболивающего, и начнем закрывать ожог. Не волнуйтесь, ваше сознание не будет нарушено, но после процедуры мы рекомендуем поехать домой. Вам пока лучше снизить двигательную активность.

Рустам кивнул и закрыл глаза. Вена напряглась, что-то инородное и густое влилось в него. Потом все исчезло, и он перестал чувствовать свои руки, ноги показались ему такими легкими, как облака, и сам он стал превращаться в облако пузырей. На ладони наложили сложную повязку, пальцы не сгибались, у него больше не было рук, но ощущение беспомощности не заботило его, лекарство подавило боль и зачистила все остальные чувства.

Закончив, медработник подтвердил команду, и медстанция убрала ремни. Потерянная свобода движения не волновала Рустама, он нехотя встал, смотря на Азин, продолжавшую неподвижно лежать. он сел рядом, она взяла его ладонь и приложила замотанную руку к груди. Медработники тактично вышли, дверь закрылась, и они остались одни.

— Знаешь, — Азин покосилась на дверь, потом на камеру, демонстративно отвернувшуюся в дальний угол. — Они заставляют нас. Я должна сегодня отправить рапорт о тебе.

Рустам пожал плечами, ему было все равно. Беджан предупреждал, что каждый его шаг будет под контролем, что он под следствием, и не стоит никому доверять. Об этом Рустам знал с детства, так их учил отец, что доверять можно только проверенным людям, но не забывать оставить место в своем сердце для того, кого полюбишь. И пусть он предаст, когда любишь по-настоящему — это не так важно.

— Я не хочу, но тогда они, — Азин задумалась, красивое лицо нахмурилось, сделав ее старше. — Мы напишем все вместе, как ты скажешь.

Рустам покачал головой и приложил палец к губам. Пальцы не гнулись, и получалось, будто бы он ее дразнит. Она улыбнулась, села и обняла за шею, стараясь не дотрагиваться до ладоней, боясь причинить боль.

Когда они вышли из медкабинета, на этаже был только офицер. Он держал пакет с перевязочным материалом и медикаментами. Кивнув