Герой нашего времени.ru - Олег Бажанов

— Засеки время, — приказал Иванов Ващенке.

— Уже засёк, — ответил тот.

Присутствие чеченца за спиной нервировало Иванова. Он помнил случай, когда команда афганских солдат, после посадки вертолёта в районе боевых действий, вырезала русский экипаж и ушла к «душманам». Сейчас ситуация складывалась не лучше: в пилотской кабине находились только два лётчика, Мельничук сидел в конце грузовой кабины, словно статуя. Надежды, в случае чего, на Ивана никакой. Если бы чеченец оказался врагом, то перестрелять из пулемёта экипаж ему не составило бы труда. С этими мыслями Иванов расстегнул карман лётной куртки, нащупал пистолет и снял его с предохранителя.

— Пойду, посмотрю, куда в нас попали, — сообщил он Ващенке, поднимаясь с кресла пилота. — А, ты повнимательней тут!

Иванов вышел в грузовую кабину. Чеченец сидел возле открытой двери, направив ствол пулемёта в сторону гор, и внимательно наблюдал за своим сектором. Когда Иванов появился в дверях пилотской кабины, тот бросил на него острый короткий взгляд и снова стал смотреть по направлению ствола. «Этот в спину не выстрелит, — подумал Иванов, — взгляд открытый».

— Всё нормально? — поинтересовался Иванов. Чеченец кивнул.

— Я сейчас обойду вертолёт, посмотрю, куда в нас попали, — сообщил Иванов. Чеченец отстранился от двери, давая лётчику пройти, и произнёс на чистом русском:

— Слышал несколько попаданий. Видел две дырки за топливным баком по обоим бортам. На вылет. — Чеченец показал рукой в сторону двух рваных отверстий в обшивке грузовой кабины. Теперь их увидел и Иванов. Две пули на расстоянии сантиметров сорок друг от друга вошли в левый борт за дополнительным топливным баком, ближе к грузовым створкам на уровне колен, а вышли через правый борт, чуть выше иллюминатора. В метре от выходных отверстий сидел Мельничук, уставившись отсутствующим взглядом в одну точку. Иванов уже стал волноваться, не задело ли борттехника? Но, судя по всему, у Мельничука был просто нервный шок.

— Иван, — позвал Иванов. Но тот не отреагировал.

— Старший лейтенант Мельничук! — перекрывая шум двигателей, заорал во весь голос Иванов прямо в самое ухо борттехнику. — Встать!

Мельничук перевёл испуганный, но уже осмысленный взгляд на Иванова.

— Встать, я сказал! — продолжал орать Иванов и добавил несколько весомых матерных слов. Мельничук вскочил и выпрямился, чуть-чуть не доставая головой до потолка.

— Быстро осмотреть вертолёт! Все попадания зафиксируй в бортовом журнале! Бего-ом!

Мельничук бросился искать бортовой журнал. «Жить будет», — вздохнул Иванов. А в слух произнёс:

— Послал же Бог борттехника!

Ещё одну пробоину при внешнем осмотре Иванов обнаружил в хвостовой балке. Пуля прошла тоже навылет, повредив только дюралевую обшивку.

— В рубашках мы с тобой родились, — сообщил он Ващенке, вернувшись после осмотра в пилотскую кабину. — Три пули в заднюю часть вертолёта и все навылет. Как в пустую бочку.

— Я же говорил, что везёт дуракам и пьяницам! — бодро отреагировал «правак» на полученную информацию.

Иванов не стал рассказывать, как при выходе из вертолёта он вдруг почувствовал непривычную слабость в ногах, а по телу пробежала мелкая нервная дрожь: захотелось упасть и не вставать. Он присел на тёплое колесо машины и подставил лицо под поток горячего воздуха, отбрасываемого вращающимися лопастями несущего винта. От пылающих жаром патрубков работающих двигателей исходил запах несгоревшего керосина. Но Иванов давно привык к этому запаху. Так он просидел несколько минут, не думая ни о чём, стараясь полностью расслабиться.

Увидев ступившего на землю Мельничука, Иванов через силу поднялся и пошёл вместе с ним осматривать вертолёт. Дрожь почти прошла, но слабость в коленях осталась. Иванов ничем не выдал своего состояния. А предательски подрагивающие руки спрятал в карманы.

Он сел в пилотское кресло и подумал: «Что это? Сорвался? Неужели износился? Надо лечить нервы. Ну а что ты хотел? Пора и навоеваться. Скольких ребят уже нет! А ты всё живой. Но ресурсы-то свои уже, по-видимому, выбрал все. Пора на отдых!».

— Командир, топлива — впритык до Моздока, — прервал его мысли доклад Ващенки.

— Сколько уже на земле?

— Двенадцать минут.

Иванов позвал сидящего у пулемёта чеченца и, объяснив ситуацию с топливом, попросил позвать спецназовцев. Чеченец достал свой автомат и, не спеша, отправился в развалины. Иванов, выйдя в эфир, поинтересовался остатком топлива на трёх барражирующих вертолётах. Расчёт показывал, что пару Ягудина надо отпускать немедленно, иначе им придётся идти на запасной аэродром в Грозный. Не дожидаясь Быстрова, Иванов принял решение и отпустил «двадцатьчетвёрки» на базу. Высоко в небе остался одиноко кружить вертолёт Фархеева, а разведчики всё не возвращались.

— Ты их наблюдаешь? — поинтересовался Иванов у Фархеева. — Что они там делают?

— Наблюдаю. Раскапывают что-то.

Решив напомнить о себе, Иванов дал из носового пулемёта две короткие очереди в сторону леса. Через минуту группа разведчиков в полном составе появилась из-за развалин. Они шли осторожно, глядя по сторонам, двое несли какие-то сумки, похожие на рюкзаки. Быстров нёс упакованный, как почтовая посылка, ящик.

— Чего стреляли? — поинтересовался, забравшись в вертолёт, Быстров.

— Слушай, майор, у меня топлива в обрез. Может, тебе в Грозный надо?

— Нет, домой, — ответил Быстров. — Сейчас взлетаем.

— Тогда давайте скорее. — Не дожидаясь, пока разведчики уберут бортовую лестницу, Иванов стал увеличивать мощность двигателей. — Взлетаю! — передал он Фархееву.

— Наблюдаю, — отозвался эфир.

Разведчики, закинув мешки, в которых звякал металл, уже сидели в кабине, и Иванов, не дожидаясь доклада борттехника о готовности к взлёту, прямо с отрыва перевёл вертолёт в разгон скорости. Вертолёт, низко опустив нос, с набором высоты уходил от злополучного места, оставляя за собой горящие и дымящиеся развалины. Пара «восьмёрок» взяла курс на Моздок.

До посадки на аэродроме на месте борттехника сидел Быстров, а Мельничук послушно стоял за его спиной.

— Представляешь, на этой ферме мы насчитали семь трупов. Наверное, были ещё. Но там всё в воронках, — сообщил Быстров Иванову. — Оружия — валом. Жаль, что почти всё сгорело. Зато будем считать, что свою взрывчатку мы сэкономили.

Иванов ничего не ответил.

— Держите подарок! — протянул Быстров три небольшие, но толстые книжки в красивом тёмном переплёте.

— Это что? — удивился Иванов, принимая из рук спецназовца книжки.

— Коран. С переводом. Сделано в Саудовской Аравии.

— Коран? — Иванов раскрыл одну из них. На цветных страницах мелким, но красивым шрифтом, располагался текст: слева на арабском, справа на русском языках.

— Мудрая книга. Вот спасибо! — поблагодарил Иванов. — Одну Фархееву подарю. Он сегодня — герой.

— Держи ещё для Фархеева. — Быстров протянул ещё три книжки. — А те вам.

— Себе бы оставил. Книжка красивая, на полку можно поставить.

— На хрена он мне сдался! Да и вон, их целая упаковка у меня! — Быстров указал на распакованный ящик. — На этой ферме таких книжек больше тысячи штук было. Только хранились вместе с оружием и взрывчаткой. Почти все и сгорели. Один пепел остался.

При подходе к аэродрому предупреждающе замигало красное табло «Остаток топлива 300 литров», и сухой женский голос в наушниках предупредил: «Аварийный остаток топлива». Иванов взглянул на Ващенку, тот махнул рукой и сказал по переговорному устройству:

— Командир, когда ты перестанешь бабам верить? Аэродром уже видно.

Выйдя в эфир, Иванов поинтересовался у Фархеева:

— Твоя «женщина» по остатку топлива что-нибудь говорит?

— Молчит пока, — отозвался Фархеев.

— Она у них воспитанная, — сделал вывод Ващенка. — А мы свою «распустили». В строгости баб держать надо.

Иванову не хотелось поддерживать этот разговор: он просто улыбнулся.

Получив у руководителя полётов разрешение, пара «восьмёрок» приземлилась на базовом аэродроме.

После выключения двигателей на стоянках, к вертолёту Иванова подъехал уже знакомый «ГАЗ-66» в сопровождении командирского «УАЗика».

— Сам шеф прибыл! — сообщил Быстров, увидев плотного военного, вылезшего из «УАЗика». — Пойду доложу, что разнесли «объект» в клочья. Ну, это лучше, чем ничего.

По неспешной походке Быстрова Иванов не заметил, чтобы тот выслуживался перед начальством. Подойдя к «шефу», Быстров не тянулся, не козырял, а просто пожал протянутую руку.

Открыв свой блистер, Иванов ещё посидел в кабине в одиночестве, переживая заново весь полёт. Но появившиеся вскоре специалисты наземных служб оторвали его от раздумий. Не спеша спустившись на нагретые солнцем бетонные плиты вертолётной стоянки, Иванов увидел спецназовца Сергея — инструктора по ножевому бою. Тот рассматривал висевший на пилоне уже пустой универсальный блок для неуправляемых ракет. Иванов подумал, что за день им так и не удалось переброситься даже парой слов.