Истории таверны «Распутный единорог» - Роберт Асприн

— Хорошо, а какое отношение все это имеет ко мне?

— Кое-кто из тех, кто вошел туда, до сих пор еще не вышел? А один вышел, и тут же набросился на первого встречного и забил его до смерти. Другие же просто сбивают с ног любого, кто бы им ни встретился на пути. А еще слух прошел, будто илсиги и рэнканцы, словно братья родные, выстроились в очередь друг за другом перед этими дверьми. Среди них — несколько с такими дикими и свирепыми мордами, что я подумал, что тебе надо бы дать знать…

— Да ты просто вымогатель, старикан! Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Швырнув под ноги рассказчику несколько медных монет, он так резко натянул поводья, направляя коня в сторону, что тот встал на дыбы. И когда копыта его вновь коснулись земли, он с ходу таким бешеным галопом врезался в толпу, что этому сброду пришлось врассыпную разбегаться в стороны, едва успевая увертываться от окованных железом копыт.

Черная магия и чародейство царили в Санктуарии. Веры в силу божественного провидения не было ни у кого из этих магов и волшебников. Однако они верили в существование высшего Закона равновесия сил в Природе, а также в силу мирового Зла. И считали, что если есть положительное начало, то должно быть в противовес ему и отрицательное, и боги в этом случае вполне могли рассматриваться именно как такое начало. Как говорится, протяни божеству палец — оно и всю руку, точнее душу, отхватит. Простые обыватели, а также мелкие мошенники, собравшиеся перед входом в Оружейную лавку бога Вашанки, этого не понимали, хотя именно поэтому ни одного уважающего себя мага или чародея высокого ранга среди них не было и быть не могло.

Так и тянулись они шеренгой, мужчины слева от Темпуса, ближе к входу в «Единорог», а женщины — справа, в то длинное здание на углу.

Что касалось самого Темпуса, то ему казалось не очень-то разумным и даже недостойным обществу втягиваться в коммерческий бизнес! Заняв позицию на противоположной стороне улицы, он внимательно наблюдал за теми, кто входил и выходил оттуда.

Он все еще не решил для себя, пойти туда или нет.

Чья-то смутная тень пристроилась в хвост очереди, затем отделилась от нее и в неверном свете угасающих на небе звезд неторопливо направилась в сторону «Единорога». Заметив Темпуса, тень нерешительно отступила назад.

Не выпуская оружие из своих рук, он наклонился вперед и поманил согнутым крючком пальцем.

— Ганс, давай поговорим?

Мягкой кошачьей походкой юнец подошел к нему, и сразу неверный свет из открытой на улицу двери трактира «Распутный Единорог» множеством вспышек отразился на всякого рода оружии, которым этот малый Шедоуспан был обвешан буквально с ног до головы.

— Что с тобой, Темпус? Вечно ты у меня на хвосте. А ведь здесь есть для тебя дичь покрупнее, чем я.

— Неужели ты не собираешься купить здесь что-нибудь?

— Мне вполне достаточно того, что есть на мне, благодарю покорно! Я предпочитаю не связываться с волшебством.

Темпус спросил его шепотом:

— Украдешь кое-что для меня?

У этого черноволосого и черноглазого юнца с устоявшейся репутацией головореза и лихого парня роились в голове, видимо, замыслы еще чернее.

— Слушаю тебя.

— Две бриллиантовые булавки в волосах у леди, появившейся из моря сегодня вечером.

— Зачем это?

— Я не спрашиваю тебя «как», а ты не спрашиваешь у меня «зачем», или забудем об этом разговоре, — сказал Темпус и выпрямился в седле.

— Тогда забудем, — отрезал Шедоуспан, решив, что лучше ему не иметь никаких дел с этим цербером.

— Можешь считать это капризом, в память об одной старой знакомой.

Вор немного покрутился, затем, сделав шаг в сторону, скрылся в темноте, как провалился. Затем назвал свою цену.

Темпус и не спорил. Более того, он был готов заплатить ему половину авансом.

— Я слышал, что ты не так уж и стараешься для Китти. И будто ты до сих пор в долгу перед гильдией наемников, и что Китти слишком хорошо это знает, чтобы давать тебе какие бы то ни было поручения. Раз ты не торгуешься из-за моего вознаграждения, значит, я мало запросил с тебя?!

Молчание.

— А правду говорят, что ты как-то грубо обошелся с той шлюхой, что умерла сегодня? И эта Эмоли так боится тебя, будто из-за того, что ты там у нее делаешь все, что тебе заблагорассудится, и никогда не платишь!

Темпус звучно откашлялся — словно треск разламывающегося сухого льда раздался при этом.

— Я подожду тебя здесь, а когда ты принесешь мне обещанное, сам сможешь увидеть, что я сделаю.

Ответа из темноты не последовало, послышался лишь шум шуршащего под ногами гравия.

«Да, юноша, уж я дождусь тебя здесь. Должен признать, ты прав, во всем прав! И тебе очень стоит поговорить со мной еще раз».

Темпус, замешкавшись, еще не успел разделаться с завтраком, доставленным ему с кухни «Единорога», как внизу раздался голос:

— Ничего не выйдет? Девушка-то, оказывается, колдунья, даром что такая симпатичная. Да ни к чему это мне иметь дело с колдовством из-за каких-то игрушек, которые не очень-то мне и нужны, да еще за такие гроши!

Девушка?! Да это была женщина примерно его возраста, если только не существует еще одна пара бриллиантовых булавок, в чем он сильно сомневался. Широко зевнув, вор так и не дотянулся до свисающего и раскачивающегося перед ним кошелька.

— Я просто разочарован. Я-то понадеялся, что уж Шедоуспан выкрадет!

Намек явно возымел действие на невидимого вора, и кошелек исчез из поля зрения Темпуса. Затем нечто трудноуловимое подсказало ему, что он вновь остался в одиночестве — если бы не эти клиенты Оружейной лавки бога Вашанки! Видимо, очень скоро в Санктуарии развернутся интересные события. Он подсчитал, что двадцати трем покупателям удалось убраться восвояси со своим мистическим оружием, в то время как четверо на его глазах погибли в драке.

Хотя, возможно, к этому приложил руку цербер по имени Зэлбар. Что касается Темпуса, то он носил на шее амулет Вашанки, так что хотя и не может во всем с ним соглашаться, но будет хотя бы терпимо относиться к своему божеству.

В вечерних сумерках показалась женщина, та, которую он ожидал. Ему нравились сумерки: они хорошо подходили как для убийства, так и для любви. Иногда, когда удача улыбалась ему, он, устав от сумерек, позволял себе вздремнуть. Человеку, проклятому магом и вынужденному служить божеству, не часто удается поспать. Он страстно желал и ожидал наступления сна, как другие мужчины ждут свидания с женщиной. Честно говоря, ему наскучили женщины, не считая тех, кто продавал себя, или тех, кого приходилось брать приступом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});