Приведение в кроссовках - Дарья Донцова

– Подлей ей в чай снотворное, – посоветовала Вика, – бабуська задрыхнет, а ты пороешься где надо.

– Не так это просто, – протянула Ксюха, – все, к сожалению, далеко не просто. Борису Алтуфьеву принадлежал весь дом, целиком три этажа. А у Татьяны Борисовны осталась лишь квартира, правда, огромная, из трех комнат. Ее муж был авиаконструктором, таких людей коммунисты любили, поэтому Алтуфьева и имеет такую жилплощадь. Соображаешь, в чем проблема?

– Нет, – искренне сообщила Вика, – честно говоря, совершенно не понимаю!

– Клад находится на втором этаже, – ответила Ксюша, – а там сейчас расположен книжный магазин. Мне придется прийти к бабуське, дать той снотворное, а затем ночью спуститься в магазин.

– Как же ты это сделаешь и зачем поить бабку каплями? – удивилась Вика. – Или собираешься сквозь пол просочиться?

– Нет, – серьезно ответила Ксюха, – сквозь стену.

ГЛАВА 28

В магазин я явилась в полном недоумении. Что имела в виду Ксения, говоря о проникновении сквозь стену? Так и не придумав ничего путного, я поднялась в свой кабинет и решила временно выбросить из головы все мысли о драгоценностях. Тем более что голова принялась немилосердно болеть. Вспомнив, что внизу, в буфетной, имеется ящичек с лекарствами, я. пошла в комнатку и нашла там бледную Свету, капающую в стакан валокордин. Резкий запах лекарства висел в воздухе.

– Тебе плохо? – насторожилась я, глядя, как девушка, сморщившись, наливает в бесцветную жидкость воду. Света проглотила капли и пробормотала:

– О господи!

– Может, врача вызвать? – совсем испугалась я.

– У меня ничего не болит, – отмахнулась продавщица.

– Зачем тогда валокордин пьешь?

– Вся изнервничалась.

– Покупатели довели?

– Нет, – ответила Света и замолчала. Меня смутило ее поведение. Светочка, хоть и является старшим продавцом, начальником, так сказать, средней руки, на самом деле недалеко ушла от Маши. Ни по возрасту, ни по менталитету. Света говорит без умолку и о любой ситуации, возникшей в торговом зале, мигом докладывает либо Аллочке, либо мне. Причем, если мы обе на месте, Светик обязательно зайдет сначала в один кабинет, потом в другой. Заставить ее замолчать могут только чрезвычайные обстоятельства.

Вот Маня, например, лишается дара речи только тогда, когда термометр, засунутый ей под мышку, показывает сорок. Дочь укладывается в кровать и лежит тихо-тихо, а весь дом стоит от ужаса на ушах, потому что молчащая Маруся – это так же страшно, как показ балета “Лебединое озеро” по первому каналу в девятнадцать часов вечера.

Светочка из той же породы. Проходя по торговому залу, я всегда слышу ее звонкий голосок, перекрывающий ровный гул других звуков. Света ухитряется одновременно пересказывать содержание нового романа Марининой, объяснять дорогу в отдел научной литературы и отдавать распоряжения другим продавцам… И вот сейчас она молчит и пьет лекарство. Было отчего испугаться.

– Света, – сурово проговорила я, – как директор, требую немедленного рассказа! Что произошло?

– Вы не поверите.

– Говори.

– Смеяться начнете.

– Выкладывай.

Девушка тяжело вздохнула:

– Тут живет привидение. Я так и подскочила.

– Откуда знаешь? Ты его тоже видела? Света разинула рот:

– Что значит – тоже?

– Ну я встречала здесь по ночам фигуру, одетую в белое. Никому не рассказывала, честно говоря, предполагала, люди решат, будто я с ума сошла. А теперь выясняется, что оно и тебе показывалось.

– Нет, – покачала головой Света, – я его сегодня весь день только слышу. Воет и воет, прямо душу надорвало. Сначала у Шуры спросила, потом у Лили, но они ничегошеньки не замечают, а мне прямо тошно. Да еще Алла Сергеевна…

– Она тут при чем? Светочка горестно вздохнула:

– Я подошла к ней в обед, попросила: “Отпустите меня домой, плохо совсем, мигрень начинается”.

Бедственно, Алла спросила:

– В чем дело?

Света рассказала о надрывающем душу вое, а заместительница директора отмахнулась:

– Не обращай внимания, тут в восьмидесятых годах, еще в старом магазине, повесилась в туалете на трубе одна из продавщиц. Вот с тех пор ее призрак здесь иногда и бродит!

– Глупости! – вспылила я.

– Ага, – обиженно протянула Света, – сами только что про фигуру в белом рассказывали. Значит, если вы видите нечто непонятное, то это призрак, а если я слышу вой, то все не правда?

– А ну пошли, послушаю вместе с тобой!

Мы пересекли торговый зал, совершенно пустой, потому что магазин завершил работу, дошли до стены, где стоял автомат, торгующий открытками, и Света спросила:

– Ну как?

Я прислушалась.

– Ничего.

– Ага, – кивнула Света, – погодите минутку, постойте тихонечко.

Я послушно замерла. В тишине раздавалось только непонятное поскрипывание, да с улицы доносился шум проезжавших мимо машин. Внезапно в мирные звуки вплелось нечто инородное. “А-а-а-а, – понесся тоненький, надрывный вой, – у-у-у-у”…

– Вот, – подняла вверх указательный палец Света, – вот. Пожалуйста! Я сначала думала, у кого-то из покупателей ребенок капризничает, и внимания не обратила, а потом сообразила, что звук из-за стены идет. Вот, сюда прислонитесь.

Я прижала ухо к указанному месту и услышала горестное:

– Ау, ау, ау…

– Жуть берет, – дернула плечом Света, – а вы тут ночевать останетесь.

Сказать, что мне не хотелось ложиться спать в кабинете, – это не сказать ничего. Но деваться было некуда. Остаток вечера я провела на диване, стараясь лишний раз не спускаться вниз. Правда, протяжный, ноющий звук был слышен только в торговом зале, возле автомата. В буфетной царила полная тишина. Но все равно мне было неуютно, и я постаралась свести пребывание на кухне к нулю. Мане и Леле я ничего не стала рассказывать про дикие звуки, незачем пугать девочек.

Часов в девять мне понадобилась книга для чтения, я спустилась в торговый зал, порылась в детективах и машинально прислушалась. За стеной царила тишина.

Вдруг мне в голову пришла очень простая, но радостная мысль: мы со Светой две дуры! Звук несся со двора, если я не ошибаюсь, там где-то стоят мусорные баки, а около них, как водится, кучкуются дворовые кошки, разыскивающие пропитание. А что приходит в голову сытому коту? Совершенно верно, он настраивается на игривый лад и начинает искать партнершу. Правда, сейчас не март, но какая, в конце концов, разница? Обрадовавшись, что недоразумение так легко объяснилось, я схватила томик Поляковой и пошла к себе. В девять Маня и Леля привели с прогулки собак.

– Кушать! – завопила дочь. – Вкусная, питательная смесь “Педигрипал”, ветеринары всего мира рекомендуют, ваша собака светится здоровьем.

Послышался бодрый цокот когтей, это наша стаи торопилась к раздаче мисок.

Через пару минут Манюня влетела ко мне в кабинет:

– Мусик, где Хучик?

Я отложила книгу и, зевая, ответила:

– Бродит по магазину.

– Он не у тебя?

– Нет.

– Странно.

– Почему?

– Я думала, сидит тут за закрытой дверью и не может выйти, – пояснила Маруська. – Он не пришел ужинать.

Я села. Это серьезно. Хучик большой любитель поесть. Правда, готовый корм он уничтожает без всякого энтузиазма. К слову сказать, остальные наши собаки тоже недолюбливают сухие комья, которые производители расхваливают до тошноты. А уж кошки! Слышали когда-нибудь по телевизору бодрый голос, вещающий: “Ваша киска купила бы “Вискас”, если бы она умела говорить…”

Не знаю, что делают рекламщики с несчастными животными, чтобы заставить тех, урча от удовольствия, вылизывать мисочки. Фифина и Клепа даже не приближаются к деликатесу, и я знаю, что сказали бы наши кошки… нет, совсем не то, на что надеются производители “Вискаса”. Фифа и Клеопатра примутся материться как извозчики, отпихивая от себя блюдо с “лакомыми кусочками в желе”.

– Ты, хозяйка, никак ума лишилась? – завопят они. – Где мясо?

Даже сейчас мне приходится покупать кискам сырую говядину. Собаки менее капризны. Дома им варят на мясном или курином бульоне вкусную кашу, а в магазине насыпают “Педигрипал”. Сообразив, что других харчей не будет, свора стала нехотя лопать “сухари”. Хучик же всегда прибегает первым. Стоит кому-нибудь загреметь мисками, как мопс тут же мигом приносится на звук в надежде получить вкусненькое. Вообще, у всех собак три радости: гуляние, еда и сон. Но у Хучика полная мисочка вызывает просто экстаз. Я еще никогда не встречала собачку, так любящую поесть. И вот сегодня он не явился к ужину.

Мы начали рыскать по магазину, крича на разные голоса:

– Хуч, Хучик, миленький, где ты? Но мопсик не показывался.

– Может, он вышмыгнул на улицу? – предположила Леля.

Я посмотрела в окно, на улице свирепствовала пурга.

– Маловероятно.

– Ой, – вскрикнула Леля, – небось утром выводили всех гулять, а Хуча позабыли во дворе!

– Он не захотел выходить, – сказали мы с Маней в один голос и посмотрели друг на друга.