Орбита смерти - Крис Хэдфилд

Люка, немного ниже грудины, отвечавший за электропитание и систему подачи кислорода. Летящая на скорости в восемьсот пятьдесят метров за секунду пуля срикошетила внутри тонкой начинки регулятора давления, распоров проводку и клапаны.

Третья пуля поразила старшего космонавта Андрея Митькова, который в это время плыл обратно к «Алмазу». Пробила его шлем со снайперской меткостью, прямо над остеклением, поставив пунктуационный знак между средними буквами в надписи «СССР».

Пуля весом сто семьдесят пять граммов, предназначенная для сквозного поражения металлических целей, продырявила последовательные слои алюминиевого сплава, плоти, кости и мозговой ткани, будто их там и не было. Выходное отверстие в тыльной части шлема Митькова оказалось лишь немногим шире входного. Следом за пулей потянулся небольшой красно-серый фонтанчик, быстро опадая и испаряясь в космическом вакууме.

Труп Митькова закрутило в обратную сторону импульсом выстрела, и так он кувыркался, словно тряпичная кукла, пока не врезался в «Алмаз». Безжизненные руки выбросило вперед, будто в последнем объятии со станцией. Скафандр «Ястреб» цвета слоновой кости сдулся и обмяк вокруг тела, которое медленно уплывало во тьму, не переставая вращаться.

Уцелевший космонавт, продолжая цепляться за «Персьют», в ужасе наблюдал за происходящим.

* * *

«Алмаз» медленно вращался в пространстве, удаляясь во тьму орбитального заката. Инженеры Челомея могли только приблизительно подсчитать эффект выстрела и активации двигателей в попытке компенсировать отдачу. В действительности комбинация этих воздействий напоследок раскрутила гибнущий аппарат.

Внутри пробитого корпуса давление быстро упало до нуля. Основная секция «Алмаза», в отличие от модулей «Аполлона», на работу в космическом вакууме отнюдь не была рассчитана. Этиленгликоль, вытекавший из поврежденных труб, пузырился и испарялся, будто закипал. Лопнули контейнеры с первыми фотоснимками – драгоценными и добытыми с большим трудом, аккуратно экспонированными и записанными на широкоформатную целлулоидную пленку. Температура тоже быстро падала, автоматика корабля билась в тщетных попытках сохранить активность критически важных систем на резервном питании.

За «Алмазом» формировался тонкий бледнеющий хвост обломков и жидкости, вылетавших из кабины вместе с атмосферой по мере сброса давления. Вращение корпуса прочертило во мраке дугу. Остроглазый наблюдатель мог бы проследить ее до медленно кувыркавшегося безжизненного тела космонавта.

В Москве все сидевшие за пультами молчали. Челомей уныло озирался. Времени на подтверждение успешного залпа не хватило, а следующего сеанса связи через корабль командно-измерительного комплекса ждать еще сорок минут, когда станция окажется над Тихим океаном.

Его изводили вопросы без ответов. Правильно ли он поступил? Американцы – агрессоры! Это они умышленно перехватили его аппарат, а еще они выпустили наружу астронавта с болторезом – недвусмысленной уликой вредительских намерений.

Челомей стиснул челюсти. Он лишь защищался, действуя по заранее обсуждавшемуся плану. Он оказался прав, решив вооружить «Алмаз». Он-то понимал, какую тот представляет ценность, и опасался атаки. История доказала его правоту.

Он покосился на таймер главного экрана: тридцать восемь минут до нового выхода на связь с «Алмазом» и его экипажем. Чуть больше получаса на то, чтобы собраться с мыслями, приготовиться к неизбежной лавине вопросов.

Он начал обдумывать ответы. Соединенные Штаты Америки напали на Советский Союз в космосе. Умышленный, опасный и новый в своем роде акт эскалации холодной войны. И лишь его предусмотрительность позволила подготовиться и ответить. Он кивнул своим мыслям. Он был прав и действовал так, как подобает военному.

Пускай себе задают вопросы.

Однако вначале необходимо пообщаться с экипажем и выяснить, какие последствия имело исполнение его приказов. После этого всем можно будет продемонстрировать, как «Алмаз» помог – как Челомей помог – изменить историю советской космонавтики.

* * *

– Что там творится? – орал Майкл.

«Алмаз» крутился так быстро, что он не поспевал за ним, а теперь еще и начал терять стабилизацию. Майкл запустил двигатели, отводя корабль в сторону, и сосредоточился на обратном отсчете до момента, когда следовало произвести маневр перехода на отлетную траекторию.

– Ублюдки обстреляли нас из пушки! – просипел Чад и поперхнулся очередным позывом к рвоте.

– Они что сделали? – Майкл поспешно проверил показания приборов. – Вряд ли куда-то в жизненно важные места попали. Температура и давление везде нормальные. – Он снова сверился с таймером. – Нужно шлюз закрывать. Люк, ты там?

– Почти, – прохрипел Чад.

Майкл сосредоточился на маленьком экране с клавиатурой, проверяя и перепроверяя данные, пока маневрировал, добиваясь ориентации, необходимой для импульса перехода на траекторию полета к Луне. Краем глаза он видел, как Чад затаскивает Люка в кабину и тянется мимо напарника захлопнуть дверцу шлюза.

– Нет времени кабину заново кислородом накачивать, ребята, – предупредил Майкл. – Как только закроешь шлюз, держитесь. Мы почти сразу же включаем двигатель. Чад, мне нужно, чтобы ты тоже вместе со мной на приборы смотрел.

Чад тяжело дышал, орудуя с кремальерой шлюза.

– Как скоро связь появится?

Майкл неловкими движениями отцепил летное задание от переборки, перчатка по-прежнему была раздута из-за вакуума в кабине.

– Спустя минуту после маневра перехода поймаем Южную Африку. Но вряд ли они нас услышат.

Чад проворчал что-то в знак согласия, после чего с облегчением переместился в правое кресло.

Майкл метался взглядом от прибора к прибору, точно ястреб, высматривающий потенциальную добычу:

– Зажигание через сорок пять секунд. Высота подходящая, температура и давление в норме.

Чад проделывал то же самое со своей стороны кабины:

– Высота в порядке, сто восемьдесят, триста двенадцать, ноль. – Голос его по-прежнему звучал хрипло, но он уже овладевал собой. – Подтверждаю зажигание на скорости 10359,6 фута в секунду, продолжительность 5 минут 51 секунда. – Он помолчал. – У меня тут вроде улеглось.

– Через десять секунд переход.

Майкл посмотрел вправо: Люк парил у иллюминатора – наверное, ловит хороший вид.

– Люк, держись крепче, – попросил он и снова сосредоточился на циферблатах.

– Три, два, один, поехали!

Двигатель третьей ступени J-2 ожил, на этот раз для того, чтобы разогнать корабль до скорости убегания – достаточной, чтобы покинуть орбиту Земли и направиться к Луне.

– Рули, детка, рули, – шептал Майкл.

Его вдавило в кресло, он чувствовал спиной, как навигационная система подстраивает направление реактивной струи двигателя, противодействует плесканию топлива в баках.

– Давление в баках вроде бы нормальное, – сказал Чад. – Связи пока нет.

Солнечные лучи заглядывали в иллюминатор. Корабль приближался к рассвету над побережьем Центральной Африки.

Майкл еще раз посмотрел на Люка:

– Счастливо оставаться, «Алмаз»! Ты его видишь в зеркале заднего вида?

Люк, прижатый ускорением к задней стенке «Персьюта», не отвечал.

– Люк, что там произошло? На слух как чертово родео!

Ответа по-прежнему не было.

И Чад, и Майкл повернулись, чтобы внимательнее посмотреть на Люка. Майкл потянулся ухватить его за ноги и попытался подтащить к себе одной рукой, противодействуя перегрузке, создаваемой тягой двигателя.

– Скафандр мягкий! – тревожно воскликнул он.

Чад схватился за другую ногу Люка, и