Рожденные волшебницами (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

И появился Заклятый лес.

А вскоре в его тёмных недрах родилось существо, взявшее себе имя Скар и объявившее себя вне всех рас и народов, вне богов и богинь, вне общепринятой магии и любого Дара. Симпатичный кудрявый мальчик умер где-то в мрачной чащобе, оставшись в памяти своей матери да ещё двух-трех человек, знавших Джеймса Уиндера, сына Иоланты Оринны, леди Уиндер…

Фиалка вздрогнула и открыла глаза. Склонившееся к ней лицо Жасмин излучало беспокойство, вскинутая рука застыла возле самой щеки Фиалки.

– Я так подумала, что не стоит оставлять тебя надолго одну. Не ошиблась, как погляжу. Ты в порядке?

Фиалка обвела глазами купол и стены шатра. Световая сфера слабо, болезненно мерцала, выдавая нестабильность общего магического фона, из-за складок отодвинутого полога сочились голоса: Теры и ещё чей-то, женский и незнакомый.

– Не знаю… не уверена, – пробормотала Фиалка и приподнялась.

Жасмин помогла ей сесть. Фиалка посмотрела на свою левую руку, безвольно обвисшую вдоль тела. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали уголок карты.

Полог зашелестел, пропуская Теру. Дикарка откинула назад встрепанные рыжие волосы, глянула недоуменно. Жасмин покачала головой – ничего страшного.

– «Грации» пришли, – сообщила девушка. – И этот парень, Макс.

Жасмин кивнула.

Тера вздохнула.

– Анна сказала, что Вэл ухитрилась прихватить с собой сувенир – кристалл из коллекции Данаиды. А именно гелиодор.

Жасмин ахнула.

– Наш гелиодор?!

Дикарка пожала плечами.

– «Грации» этого не знают. Макс, впрочем, тоже. По его словам, у Данаиды довольно-таки неплохая коллекция, которую она начала собирать лет несколько назад. Само собой, о происхождении камней девушка скромно умалчивает, однако Макс уверен, что энергетически заряженные экземпляры там есть. Относится ли свистнутый гелиодор к их разряду, парень не ведает.

– Ну всё к демонам, – решительно заявила Жасмин. – Шут с ним, с заклятием, самостоятельно оно не деактивируется ни завтра, ни послезавтра, так что немедленно на поиски Вэл и кристалла. Если кто-то будет возражать… что ж, это его проблемы.

Тера кивнула и вышла.

– Радикально, – отозвалась Фиалка, не сводя глаз с карающего меча в руке златокрылой девушки.

– Ничего не поделаешь. Неизвестно, как отреагирует камень, оказавшись в кольце созданного с его помощью заклятия. Если наш гелиодор действительно каким-то чудом попал к Данаиде и теперь вместе с Вэл перекочевал в лес, то остаточная энергия с одинаковым успехом может как усилить слабеющее заклятие, запечатав лес намертво, так и разрушить его окончательно.

Фиалка промолчала. В первом случае придется ждать два-три десятка лет, прежде чем начнется неизбежный процесс распада заклятия. Велика вероятность, что до этого момента те, кто останутся в лесу, не смогут оттуда выбраться.

Во втором случае – полная деактивация. За одну ночь монстры разбегутся на все четыре стороны, и кто знает, насколько плотными будут их завтрак, обед и ужин…

Опять. Всё возвращается: ситуация, необходимый выбор. Меньшее зло…

Когда-то ей пришлось выбирать – спасать сына, в пылу обиды, гнева и непонимания сунувшегося туда, куда не следовало, или довести до конца уже начатое дело, пока с таким трудом собранные в одном месте существа не разбежались кто куда. Давление со стороны окружающих было велико, но ещё сильнее подстегивало ощущение собственной вины и ответственности. Отношения с Джейми стремительно портились, они едва могли разговаривать спокойно, не на повышенных тонах… А вдруг тогда родились настолько низкие, настолько малодушные мысли, что возмездие не замедлило последовать? И одно чувство вины сменилось другим…

– – –

– Ну и когда ЭТО наступит?

– Потерпи немного.

– Сколько ещё? Я устала, проголодалась и… и хочу принять ванну!

– Рабыни не жалуются.

– Какая я тебе рабыня, господин?

– Ну ладно. Ты свободна, иди куда заблагорассудится.

Я насупилась. Конечно, куда я теперь пойду? Местность-то незнакомая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Солнце медленно, как степенная матрона на прогулке, клонилось к закату. Бледно-голубое небо наконец-то припорошило хлопьями облачков, щедро рассыпанных над вершинами растущих вдоль дороги дубов, молодых и раскидистых. Тракт по-прежнему вдохновлял своей первозданной пустотой, заставляя задуматься: а пользуется ли им ещё кто-нибудь?

Скар сидел под одним из дубков, невозмутимо покуривая вторую за час сигарету и любуясь производимым сизым дымком. Я, демонстративно отгородившись от мужчины стволом, отсиживала пятую точку на твердой земле по другую сторону дерева. Вертела в руках сорванный цветок вероники, время от времени вглядывалась в туманную даль дороги в надежде увидеть обещанный Скаром экипаж.

– Ты уверен? – подала я голос.

– Уверен. Он уже лет двадцать здесь ездит, утром и вечером, в одно и то же время. – Мужчина чем-то щелкнул. – Вот-вот будет.

Заинтересовавшись, я высунулась из-за ствола. Скар держал на ладони карманные часы на цепочке. Я протянула руку.

– Можно?

Мужчина глянул на меня.

– Что?

– Часы. Посмотреть.

– Можно. Только не вздумай себе захапать. Мне, между прочим, тоже нужны деньги.

Я состроила гримаску и взяла часы. Надо же, золотые, с камешками… бриллиантами, по-моему. Я перевернула их, провела пальцем по гладкой задней стороне. А это что? Инициалы… две буквы, «Б» и «Д». И крошечное сердечко между ними. Я нахмурилась. «Б» и «Д»… и сердечко.

Брет и Дейра.

Ведь у Брета как раз украли часы, деньги и сигареты.

Так Скар ещё и мелкий воришка, нападающий со спины?

Я вернула часы. Мужчина хмыкнул и спрятал их.

– Всем надо на что-то жить, – заметил он.

– А я думала, вампирам не нужны деньги, только чей-нибудь фамильный склеп и кровь.

– Во-первых, вампирам, поскольку они известные долгожители, деньги очень даже нужны – никому не хочется в течение многих веков влачить нищее существование. Особенно чистокровным вампирам. Во-вторых, я не вампир. В-третьих, подъем.

Я встрепенулась. На дороге действительно появился экипаж, запряженный парой гнедых деревенских лошадей. Вернее, не совсем экипаж, а крытая повозка, мерно покачивающаяся из стороны в сторону и с грохотом подпрыгивающая на ухабах. Кроме невозмутимого возницы, занятого скорее лузганьем семечек, нежели лошадьми – которые, впрочем, прекрасно выполняли свою работу без его вмешательства, – в таких повозках обычно путешествовали простые селяне, не обременные собственным транспортом. На большие расстояния эти доморощенные экипажи не ходили, чрезмерной пунктуальностью не страдали и иногда ломались.

Скар шагнул на дорогу и махнул неторопливо приближающейся повозке рукой. Потом оглянулся на меня и поморщился.

– Ну что? – вскочила я, возмущенная брезгливой гримасой.

– Видок у тебя…

– Конечно, – буркнула я, внезапно почувствовав себя распоследней поломойкой, надевшей основной рабочий инструмент вместо платья. – Чай, не от модистки.

Мужчина решительно снял плащ и бросил его мне.

– Накинь-ка.

– Ага, будь добра, не позорься, – язвительно отозвалась я, но спорить не стала.

– Не поднимай глаза и коси под немую дурочку, – добавил Скар и, цапнув меня под локоть, направился к повозке.

Та остановилась, внутри удивленно и недовольно загомонили. Возница-человек, как и положено при его профессии, спокойно смерил нас с козел изучающим взглядом.

– Добрый вечер, любезный. Найдется свободное местечко для меня и моей сестры?

Хотя «сестричка» и опустила очи долу, от неё не укрылось, как золотая монетка, кокетливо сверкнув, по дуге переправилась из ловких пальцев в услужливо подставленную широкую ладонь.

– Да-да. Как раз завалялась парочка. Прошу, – возница указал на заднюю часть своего транспорта.

– Благодарю, – кивнул Скар и, сильнее сжав мой локоть, повел свежеприобретенную родственницу в вышеозначенном направлении.