Лопе де Вега - Сюзанн Варга

Любовь и страсть, повлекшие за собой множество тайных и серьезных последствий, стали причиной и целой серии приключений, которых, кстати, не избег в реальной жизни сам дон Антонио, если вспомнить хотя бы о превратностях судьбы, связанных с его женитьбой.

Как только любовь, это сильнейшее властное чувство, завладевает сердцем героя романа Анфрисо, то подчиняет себе в его жизни всё: и время, и пространство, так что весь мир, вся вселенная как бы отражают пыл влюбленного. Земля, небо, реки и источники беспрестанно воспевают его возлюбленную, восхваляют и возвеличивают ее. История двух влюбленных приобретает особое значение, становится неким символом: быть влюбленным означает согласиться на вторжение в твою жизнь некой высшей духовной сущности, и вскоре становится понятно, что различные силы и явления природы в романе — это символы искупления и покаяния, перенесенные из сновидений и грез о завоеваниях новых земель или об отвоевании своих земель у врагов, из сновидений и грез, столь присущих так называемому золотому веку; было также понятно и то, что эти символы очень и очень далеки от политики и от всего, что связано с королевским двором.

Реальное место, то есть имение Альба-де-Тормес, способствовало тому, что от читателя требовалось «зрительное воображение», так как пейзажи и герои были как бы нарисованы кистью художника и читатель должен был их как бы увидеть, прочитав живейшее описание. Скажем, Лопе писал: «Посреди долины, где повсюду возносили свои кроны дубы и где из земли били источники, возвышается гора Меналь, по склонам коей лепятся маленькие деревушки; для того, кто захочет взглянуть на эту гору издали, она представляется неким подобием очень приятного для взгляда живописного полотна, не лишенного, однако, некой загадки и даже плутоватой усмешки». Истина состоит в том, что в те времена в Испании существовала устойчивая связь между поэзией и живописью, утверждавшая, что поэзия есть живопись в стихах, а живопись — это немая поэзия. В одном из красивейших сонетов Лопе встретятся такие строки: «Марино, великий живописец слова» и «Рубенс, великий поэт взора». Поэзия и живопись для образованного, культурного человека золотого века были равны друг другу. Писатели того времени находились в поисках «всеобщего», «всеобъемлющего» искусства, «способного соединить в себе все прекрасное», но так, чтобы этот процесс соединения не повредил внутренней логике и целостности отдельного произведения.

Лопе также желал показать читателю картину некой цивилизации, некой культуры. Действуя точно и последовательно, нанося штрих за штрихом, мазок за мазком, он создает некую совокупность философских и научных понятий, особенности которой сегодня могут вызвать у нас улыбку, а в то время свидетельствовали о принадлежности к очень хитроумной, очень ученой концепции существования вселенной и человека. Надо сказать, что в этом пасторальном романе значительное место занимает не только астрология, но и всяческие предрассудки, ибо автор уделяет немало внимания колдовским чарам, вещим снам, предсказаниям, а также колдуньям и чародеям, таким как Полинеста, что дает советы Анфрисо и разжигает в нем желание совершать героические подвиги. Вот так постепенно проявляется одно из главных качеств этого романа: его театральность. Конечно, Лопе, трудясь над своим романом, мыслил как драматург, и надо заметить, что многие действия, такие как переодевания, а также поражающие своей остротой и живостью диалоги, написанные так, будто предназначены быть произнесенными со сцены, находятся в полнейшей гармонии с удивительной чувственностью, разлитой в окружающей природе. Стиль автора, одновременно поэтический и повествовательный, лиричный и драматичный, совпадает по настроению и звучанию с меланхоличными и нежными песнями, что срываются с уст героев, и все вместе создает множество соответствий и параллелей между человеческим сердцем и тем великолепным зрелищем, что являет собой природа. Так, прибегнув к соединению столь разных явлений и сил, к поэтическому приему, так сильно воздействовавшему на умы читателей того времени, Лопе сумел, опередив свою эпоху, стать провозвестником того течения в литературе, которое назовут сентиментализмом и в духе коего два столетия спустя будут написаны почти все произведения европейских писателей. Лопе также отчасти предвосхитил появление руссоистской концепции восприятия природы человеком. В пасторальном романе Лопе лиризм достиг таких высот, что при поразительной игре отражений и созвучий стал слышен голос автора или «лирического я», коим стал голос Белардо. И в этом Лопе оказался провозвестником нового течения в литературе, ибо сделал удивительный вывод, заявив, что «можно описать горе и несчастья другого человека, только описывая собственное горе». Это выражение достаточно лишь перефразировать, чтобы приблизить его к мысли, высказанной Шатобрианом двести лет спустя: «Автор описывает лишь собственные чувства собственного сердца, приписывая их другому».

Создание этого гигантского пасторального романа, написанного по заказу герцога Альбы, не помешало Лопе вновь начать работать над пьесами для театра, то есть возобновить занятие, коим он столь плодотворно занимался в Валенсии. От периода жизни, проведенного в Альба-де-Тормес, мы располагаем некоторым количеством пьес Лопе де Вега, драгоценных для нас хотя бы уже тем, что совершенно точно известно, когда они были написаны, а точность в вопросе датировки творчества Лопе — вещь довольно редкая, так что об этом стоит упомянуть особо. Так, абсолютно точно известно, когда была написана пьеса под названием «Вознагражденная благосклонность», рукопись которой хранится в Национальной библиотеке в Мадриде, и на ней стоит дата: 29 октября 1593 года; точно так же обстоит дело и с комедией «Учитель танцев», о времени и месте написания которой говорится в своеобразном вступительном слове к ней: автор сообщает, что сочинил сию комедию в поместье герцога Альбы для актера Мельчора де Вильяльбы в 1594 году от Рождества Христова.

Столь же точными сведениями мы располагаем относительно таких пьес, как «Комедия Сан-Сегундо», «Наставник Лукас» и «Наказанная Лусинда», написанных в Альба-де-Тормес в 1594 году; мы также располагаем копиями, сделанными в 1781 году с оригиналов рукописей (к сожалению, теперь уже утерянных), таких пьес того периода, как «Преследуемая Лаура» и «Верный слуга».

Итак, год, последовавший после того, как дон Антонио обрел прощение и монаршую милость, стал счастливым и плодотворным для самого герцога, вновь обретшего интерес к литературе и безмятежность, утраченные из-за скорби, в которую он погрузился после смерти дона Диего; этот год был сначала удачен и для Лопе, но вскоре принес ему новые беды и испытания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});