Черный - Ричард Райт

Возможно, именно потому, что день этот ничем не выделялся в череде других таких же дней, он и сделался особенным, а может быть, белые, работавшие на станках, обалдели от тупой, однообразной работы и решили развлечься. Вдруг я услыхал шаги за спиной и обернулся. Рядом со мной стоял мистер Один - мастер, которому я непосредственно подчинялся. Он, улыбаясь, смотрел, как я стираю с линз наждачную пыль.

- Как делишки? - спросил он.

- Отлично, сэр! - ответил я с напускной веселостью, быстро войдя в роль "славного парнишки-негра, такого добродушного и открытого с белыми", - эту роль я теперь играл с легкостью; правда, в душе я забеспокоился, что допустил оплошность и сейчас мне достанется.

Он все стоял и не говорил ни слова. Что ему надо? Обычно он так себя не вел; я хотел взглянуть на него, но боялся.

- Слушай, Ричард, как по-твоему, я тебе друг? - спросил он.

Вопрос таил столько опасности, что сразу на него ответить было нельзя. Я почти не знал мистера Олина и относился к нему, как относятся все негры на Юге к белым. Он приказывал, я отвечал: "Да, сэр" - и исполнял приказание. А сейчас он ни с того ни с сего задает такой вопрос! Мне было отлично известно, что белые считают себя друзьями негров. Ища ответа, который бы ничего не значил, я улыбнулся.

- Ну так как, друг я тебе или нет? - настаивал он.

- Мне кажется, - ответил я, приближаясь к краю рва, разделявшего нас, я надеюсь, что друг.

- Ну, конечно, я тебе друг, - сказал он с чувством. Я продолжал тереть линзу, недоумевая, куда же он гнет. Во мне шевельнулось дурное предчувствие. - Я хочу тебе кое-что сказать.

- Да, сэр, - ответил я.

- Мы не хотим, чтобы ты попал в беду, - начал он. - Ты хороший парень и всем нам по душе.

- Да, сэр, - сказал я. - А что случилось?

- Будет несправедливо, если ты попадешь в беду, - продолжал он.

- Я что-нибудь не так сделал и кто-то мной недоволен? - спросил я, лихорадочно пытаясь припомнить все свои прошлые поступки и посмотреть на них глазами наших белых южан.

- Все может быть, - сказал он и многозначительно умолк. Потом закурил. - Ты Гаррисона знаешь?

Гаррисон был парнишка-негр моих лет, работал он через дорогу, и конкурирующей оптической мастерской. Мы с ним здоровались, иной раз остановимся на минуту поболтать, но ссориться - такого у нас сроду не было.

- Да, сэр, знаю.

- Так вот, остерегайся его, - сказал мистер Олин. - У него на тебя зуб.

- На меня? Почему?

- Прямо трясется, когда твое имя слышит. Что ты ему сделал?

Я забыл про линзы и не отрывал глаз от мистера Олина, стараясь его понять. Неужели это правда? Я не верил ни Олину, ни Гаррисону. Негры на Юге, имевшие работу, обычно были преданы своим белым хозяевам, понимая, что преданность - лучшее средство сохранить работу. Может быть, Гаррисон боится, что я мечу на его место? Кто мне друг - белый или негр?

- Ничего я ему не делал, - сказал я.

- Все равно остерегайся этого черномазого, - сказал мистер Один тихо и доверительно. - Недавно я вышел купить кока-колы, гляжу - у подъезда Гаррисон поджидает тебя с ножом. Спросил меня, когда ты спустишься. Я, говорит, с ним разделаюсь. Ты вроде как-то нехорошо обозвал его? Смотри, нам здесь не нужны драки и кровь.

Я все еще не верил белому, но подумал, что, может, Гаррисон действительно обиделся на меня за что-то.

- Надо мне с ним поговорить, - подумал я вслух.

- Нет, лучше не надо, - сказал мистер Олин. - Давай кто-нибудь из нас, белых, с ним поговорит.

- Да с чего все началось? - спросил я, веря и не веря.

- Просто он сказал мне, что проучит тебя, и уже наточил нож. Но ты не волнуйся, предоставь все мне.

Мистер Олин похлопал меня по плечу и пошел к своему станку. Я всегда уважал его, он был мастер - большое начальство, он мог приказать мне все что угодно. Зачем бы ему шутить со мной? Белые редко шутят с неграми. Значит, то, что он сказал, правда. Я расстроился. Мы, негры, работали с утра до ночи за несколько жалких грошей и потому были злые и всюду видели подвох. Может, Гаррисону и в самом деле что-то взбрело в его сумасшедшую башку. Есть я уже больше не хотел. Надо что-то делать. Белый нарушил лад между мной и миром, которого я добивался с таким трудом, пока он не восстановится, я не буду чувствовать себя в безопасности. Да, я пойду к Гаррисону и открыто спрошу, в чем дело, что я такого сказал, почему он обиделся. Гаррисон, как и я, черный; не буду обращать внимания на предостережение белого и поговорю напрямик с парнем того же цвета кожи, что у меня.

В обед я перешел улицу, вошел в подъезд и разыскал Гаррисона - он сидел на ящике в подвале, ел бутерброд и читал дешевый журнал. При виде меня он сунул руку в карман, блеснул его холодный, настороженный взгляд.

- Слушай, Гаррисон, что происходит? - спросил я, остановившись на всякий случай поодаль. Он посмотрел на меня долгим взглядом, но не ответил. - Я же тебе ничего не сделал, - продолжал я.

- И я тебе ничего, - пробормотал он, не сводя с меня глаз. - Я никого не трогаю.

- Но мистер Олин говорит, ты был утром возле мастерской, искал меня, и у тебя был нож.

- Да нет, - ответил он, и в голосе его послышалось облегчение. - Я вообще сегодня не подходил к вашей мастерской.

Теперь он не смотрел на меня.

- Зачем же мистер Олин наговорил мне все это? Я на тебя не злюсь.

- Я думал, что ты хочешь пырнуть меня ножом, - стал объяснять Гаррисон. - Мистер Олин пришел к нам утром и говорит, что ты собираешься убить меня, как увидишь, так и убьешь. Дескать, я тебя смертельно обидел. Только я ничего плохого про тебя не говорил. - Он встал, все еще не глядя на меня.

- И я про тебя ничего не говорил.

Наконец он взглянул на меня, и мне стало легче. Мы, два черных парня, работавшие за десять долларов в неделю, стояли друг против друга и думали, зачем было белому морочить нас, спрашивали себя, можем ли мы верить друг другу.

- Ну зачем все-таки мистер Олин сказал, что ты приготовил нож? спросил я.

Гаррисон опустил голову и положил бутерброд на ящик.

- Я... я... - он вытащил из кармана длинную блестящую финку, она уже была открыта. - Я ждал, что будешь делать ты...

Ноги у меня стали ватные, я прислонился к стене, не сводя глаз со стального лезвия.

- Ты хотел меня зарезать? - спросил я.

- Не ждать же, пока ты зарежешь меня. Мне моя жизнь дорога.

- Ты за что-то на меня злишься? - спросил я.

- С чего ты взял, ни на кого я не злюсь, - смущенно пробормотал Гаррисон.

Я почувствовал, что был на волосок от смерти. Стоило мне подойти поближе к Гаррисону, и он подумал бы, что я собираюсь его убить, и всадил бы в меня нож. Но эка важность - один негр убил другого!

- Слушай, - сказал я. - Не верь ты этому Олину.

- Теперь-то я понял, - ответил Гаррисон. - Он хочет стравить нас.

- Хочет, чтобы мы просто так, за здорово живешь убили друг друга.

- Зачем это ему? - спросил Гаррисон.

Я покачал головой. Гаррисон сел, все еще поигрывая ножом. Я засомневался. Может, он и вправду злится? Может, ждет, когда я отвернусь, и всадит мне нож в спину? Вот мука-то!

- Белым забава смотреть, как негры дерутся, - сказал я, выжимая из себя улыбку.

- Но ты же мог меня убить, - сказал Гаррисон.

- Для белых мы вроде собак, - сказал я.

- Я и не думал тебя убивать, - сказал Гаррисон.

- И я не думал убивать тебя, - сказал я.

Так мы разговаривали, стоя на безопасном расстоянии друг от друга, и в конце концов решили никому не говорить о нашей встрече. Пусть мистер Олин не знает, что нам известно, что он хотел втравить нас в драку. Даже если он на этом не успокоится, мы не будем обращать на его слова внимания. В час дня, когда я вернулся на фабрику, мистер Один поджидал меня. Вид у него был важный, лицо озабоченное.

- Видел Гаррисона? - спросил он.

- Нет, сэр, - солгал я.

- Смотри, он подкарауливает тебя с ножом.

Меня душила ненависть, но я и бровью не повел.

- Ты нож купил? - спросил он.

- Нет, сэр, - ответил я.

- Хочешь, возьми мой, - сказал он. - Тебе придется защищаться.

- Не надо, сэр. Я не боюсь.

- Какой же ты дурак, черномазый, - прошипел он. - Я-то думал, у тебя есть хоть капля соображения! А ты ждешь, пока тот черномазый выпустит тебе кишки. Он-то взял у своего хозяина нож, чтобы пырнуть тебя! Бери мой нож, балда, и кончай валять дурака!

Я боялся взглянуть на него; если бы я взглянул ему в глаза, мне пришлось бы сказать ему, чтобы он оставил меня в покое, что я понял его замысел, что никакой он мне не друг и, если меня зарежут, он просто посмеется. Но ничего этого я ему не сказал. Он был мастер и мог выгнать меня, если я ему не угожу. Он положил открытый нож на табуретку. Нож был совсем рядом, и я почувствовал непреодолимое желание схватить его и вонзить Олину в грудь. Но я этого не сделал. Я просто взял нож и положил себе в карман.

- Ну вот, так-то лучше, - сказал он.

Пока я работал, мистер Олин наблюдал за мной, стоя у своего станка. Когда я проходил мимо, уходя с работы, он меня окликнул.

- Слушай парень, - начал он, - мы велели этому черномазому Гаррисону держаться отсюда подальше и не приставать к тебе, понял? Но когда ты пойдешь домой, я не смогу тебя защитить. Если этот черномазый пристанет к тебе по дороге, пырни ею первый, не жди, пока он пырнет тебя, понял?