Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин

ещё много чего.

Но Саши это уже не касалось. Главное, он понял, что в каждом поселении, даже в небольшом, своя экономика. И вот такие ушлые люди, как караванщики, поддерживая нитки торговых путей, имели с этого прибыль. Впрочем, и другим польза от товарообмена была. Хотя говорили, что «сахалинцы» скоро возьмут всю торговлю под свой контроль. Но пока у них до этого руки не дошли, обходились взиманием пошлин. Кстати, как показалось Саше, купцы, в отличие от остальных жителей, СЧПшников не особенно любили. Скорее, делали вид. Нет, они не были «бузутёрами». Но явно себе на уме. И их паровозами через сто лет не обманешь.

В таком составе они проехали километров десять. Возле посёлка Шарлаш к ним присоединились ещё три телеги, которыми правили невысокие смуглолицые люди. Это были башкиры. Теперь их в караване стало девятеро на шести возах. Все три новых возницы, похожие друг на друга как три капли воды, возможно, были братьями – безбородые, черноволосые, остроносые. В памяти всплыло слово «апачи». Видимо, башкиры чем-то напомнили Саше индейцев из фильма-вестерна. Их имён парень не узнал, да и общался в основном их старший с Витьком. Держались они чуть поодаль. Но всё равно, случись что, обороняться будут все вместе. У башкир были винтовки, а на одной телеге Данилов разглядел демонстративно лежащий «калаш», хоть и не ясно, имелись ли к нему патроны. Может, это декорация… Видно было, что орловцы степнякам доверяли и это далеко не первая их совместная поездка.

Через Большую степь идти в малых силах опасно. Хоть ордынцы якобы обеспечивают порядок, но мало ли… Пошаливали тут всякие. Не царское это дело – за каждой мелочью приглядывать. Вполголоса Витёк рассказал Саше, что в прошлом году караван из трёх возов просто исчез, и концов не нашли. Понятное дело, трудно ли спрятать в степи несколько трупов?

Было и ещё несколько происшествий. Без крови, но страху натерпелись.

Вечером этого же дня на горизонте показалось нескольких всадников. Саша толкнул Виктора, но тот только отмахнулся от него, как от мухи.

– Это кто? Разбойники?

– Не боись. Это наши разбойники. Родственнички степных друзей. Обознались, думали, чужие едут. Хотели пощипать. Теперь они нас немного сопроводят, чтоб их коллеги нас не пощипали. Тут самый опасный участок, а дальше уже будет спокойнее.

И действительно, какое-то время конные сопровождали караван на расстоянии. А потом растворились в горячем воздухе, словно призраки.

Между тем, пора было устраиваться на ночлег.

Двигались только при свете дня, чтобы не повредить телеги и ноги лошадям. Младшему стало ясно, что поездка предстоит небыстрая. С поездкой на автомобилях не сравнить. Он прикинул, что путешествие займёт минимум дня четыре.

На второй день кругом по-прежнему попадались и холмы, и перелески, но чаще деревья встречались отдельными группами, поднимающимися над морем зелёной травы.

Маленький «поезд» из телег ехал по степным краям. Причём, как парень понял из скупых объяснений попутчиков, после войны степь расширила свои границы. Раньше лесов тут больше было.

Может, дело в воображении, но даже трава стала казаться ему совсем другой. Более сухой, колючей, будто экономила, сберегала воду в земле на потом.

По ночам было прохладно, днём жара выматывала и людей, и лошадей. На вторую ночь прошёл дождь, здесь его не боялись и прятали от него только груз, который мог намокнуть. Для этого имелся брезент.

Уже к полудню лужи высохли, и о дожде ничто не напоминало.

Насекомых было много, но в основном они доставали животных. Крупные мухи, а может, слепни или оводы, время от времени атаковали вспотевших лошадей, и те прогоняли их, подёргиваясь всем телом и фыркая, а иногда убивали хлёсткими ударами хвоста.

Саша подумал: щёлкнет такой по лицу – мало не покажется.

В телегу, которой правил Витёк, было запряжено две лошади, остальные тянули по одной. Все лошадёнки были невысокие, меньше, чем те, которых держали в Прокопе и Заринске, и шли не очень ходко. Но выносливость их поражала. Данилову казалось, что они могут тащить тяжёлые прицепы хоть сутки, а привалы устраиваются только чтобы наполнить этих необыкновенных существ водой и травой. Ну и чтобы люди могли немного поспать. На самом деле, конечно, животным давали отдых время от времени.

«За руль» Сашу не пускали. Но и спать в дороге не разрешали («А то ещё свалишься. Смотри лучше за горизонтом».). Поспать целую ночь подряд тоже не получалось, ведь Саша был не просто пассажиром, но и дополнительным охранником. Дежурили по очереди. И время Младшему доставалось самое неудобное. Хотя это было не трудно. Он пока легко переносил недосып.

Во время вахты Саша не отвлекался, смотрел за стреноженными конями и за окрестностями, прислушивался.

Он знал, что в десяти метрах на башкирских возах не спит один из братьев, неподвижный, как изваяние. Лишь слабый огонёк самокрутки изредка выдавал его… Ночами было очень тихо, стрекотали степные насекомые, один раз где-то на пределе слышимости прозвучал тоскливый волчий вой, но Сашка не стал никого будить, только удвоил бдительность. Знал, что на смех поднимут и будут долго ворчать потом. Башкир на этот звук не отреагировал, продолжая курить.

Летним днём волки не рискнули бы приблизиться к такому количеству вооружённых людей на повозках. Не настолько они голодны. Но ночью… вдруг попытаются отбить лошадёнку. Хотя кони вели себя спокойно, их чутью парень доверял.

Но глаз не смыкал, всматриваясь в темноту. Хотелось подкинуть побольше веток в костёр, но это было запрещено – костерок горел чисто символический, чтобы не демаскировать их на всю степь. У башкир был свой отдельный костёр, такой же маленький, едва заметный. Но всё же так было поспокойнее.

Утром ни свет ни заря трогались в путь.

На участках дороги, где от асфальта ничего не осталось, трясло сильнее, и пару раз приходилось высаживаться и помогать вытаскивать застрявшую колесом в колдобине телегу. Даже снимали кое-что из груза. И это сейчас, в такую сушь. Легко представить, насколько труднопроходимыми были эти дороги в распутицу. Впрочем, всаднику проехать проще, чем тяжёлой телеге.

Один раз у них чуть не сломалась ось. Младший представил, что если бы телега была старинной деревянной, поломки случались бы чаще. И всё равно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Парень теперь с содроганием думал, что когда-нибудь снова придётся чапать ногами. Прошлый переход совершил в аффекте, наполовину в забытьи. Сейчас он уже такой энергии в себе не чувствовал, будто жизнь в Орловке её забрала.

Потянулась равнина, похожая… на саму себя. Урал заканчивался. Счётчик Саша