Обещание весны - Мэри Бэлоу

Грейс покачала головой.

— Гарет — это прошлое, — грустно улыбнулась она. — Мое глупое прошлое. Перри — вот мое настоящее, а Перри и наш ребенок — мое будущее.

— И однако Гарет был приглашен на чай?

— Да, — улыбнулась Грейс. — Я полагаю, нужно было положить конец тому, что сыграло такую большую роль в моей жизни. Мое чувство к Гарету было очень сильным, и оно дало мне Джереми. А Джереми до сих пор так же важен для меня, как Перри и наш будущий ребенок. Сегодня вечером с Гаретом все будет кончено. Я начну жить настоящим и думать о будущем.

— Будь осторожна, — с неподдельной тревогой предостерегла невестку Этель. — Ради Бога, будь осторожна! Этот человек пугает меня.

Грейс в ответ только молча улыбнулась. Этель, откинувшись на подушки сиденья, с нескрываемой тревогой понизила голос:

— Я хотела сказать тебе кое о чем еще с прошлого года. Про себя я говорила об этом много раз, но так трудно высказать все в лицо. Я чувствую себя очень виноватой. Ты знаешь, что я ненавидела тебя. Ты была такая красивая и уверенная в себе. И даже после того как родила Джереми, ты оставалась гордой, такой гордой, что я просто выходила из себя и готова была возненавидеть даже Джереми. Разумеется, на самом деле это было невозможно. Он был очень красивым и очень добрым мальчиком. Но я ревновала. И ненавидела тебя за то, что ты так много времени уделяешь Джереми и моим детям, в то время как я постоянно мучилась ужасными мигренями. Твой отец смотрел на Джереми таким любящим взглядом, когда считал, что никто его не видит.

— Все это уже забыто, — вставила Грейс, вертя кольцо у себя на пальце.

— Да, — согласилась Этель, — но это должно быть высказано, непременно должно. Потому что теперь я люблю тебя, Грейс, и считаю, что мы можем быть близкими друзьями, и не нужно недоговоренностей. Я обвиняла себя, я мучительно чувствовала свою вину после того, как ты уехала. Думала о том, что ты потеряла Джереми, потеряла Гарета, папа и Мартин отстранились от тебя. Но у меня не хватало смелости написать тебе. Я хотела — и не могла. Когда ты вдруг сообщила, что вышла замуж, а потом приняла мое приглашение посетить нас, у меня возникло только одно желание: написать тебе еще раз и попросить не приезжать. Я была донельзя смущена предстоящей встречей, боялась ее.

— Мы творим порой ужасное с нашими жизнями и жизнями окружающих, тебе не кажется? Столько лет потеряно, Этель. Но если что-то можно исправить, надо это сделать. Я могу в равной мере винить и себя за дурные отношения между нами. Я ненавидела тебя, состоящую в респектабельном браке, в то время как я была одинока, брошена с незаконным ребенком на руках. А ведь мы могли бы быть сестрами все эти годы.

— Ну что ж, — улыбнулась Этель, — попробуем наверстать упущенное время. Любопытно, как воспримет Перри ошеломительную новость? Хотела бы я видеть его лицо, Грейс, когда ты ему скажешь. Убеждена, что он будет замечательным отцом. А по опыту я знаю, что ты будешь чудесной матерью.

Они немного смущенно улыбнулись друг другу и стали смотреть в окно кареты на мелькающий мимо пейзаж. Дня на два останется неловкость после их необычного откровенного разговора, но а потом ее преодолеет тепло возникшей дружбы. И обеих согревало это доброе предчувствие.

Никто не мог объяснить, каким образом эта новость стала известна соседям, причем всем без исключения. В профессиональной этике доктора Хансона сомнений быть не могло. Он ни под каким предлогом не нарушил бы доверия пациента, а Грейс и Перигрин не поделились ни с кем, кроме ее родных и матери Перри.

Правда, миссис Хансон была дома и развлекала Этель в то время, как доктор консультировал Грейс. Видимо, она кое-что шепнула по секрету ближайшим подругам, обеим мисс Стэнхоп. Те, в свою очередь, поделились с условием полного соблюдения тайны со своей лучшей приятельницей миссис Мортон. Увы, миссис Мортон была известна всей округе как любительница посплетничать — так, самую малость, совершенно беззлобно, на нее за это даже невозможно было рассердиться. Да и что плохого в том, чтобы все порадовались интересному положению милой леди Лэмпмен?

Она немножко старовата для первого ребенка, как высказалась миссис Кортни в приватной беседе с миссис Картрайт, но ей самой уже было за тридцать, когда она рожала Сьюзен, и это оказались самые легкие роды из шести, которые ей пришлось пережить, считая и мертворожденного второго ребенка. И со Сьюзен, слава Богу, все в порядке. Она такая же хорошенькая, как и все девушки по соседству, включая мисс Мортон и леди Мадлен Рейн.

— Милый, милый сэр Перри! — со вздохом и сентиментальными слезами говорила старшей сестре мисс Летиция. — Какая это для него радость! Стоит только представить его отцом, как сразу вспоминаешь, что чуть ли не вчера он был самым озорным мальчишкой в округе. Будет чудесно, если у них с леди Лэмпмен родится мальчик: тогда у всех на глазах рос бы еще один озорник.

Старшая мисс Стэнхоп то и дело напоминала всеми и каждому, что Грейс выходила замуж из их с сестрой дома, и восклицала:

— Такая милая, достойная леди!

— Ну что ж, Виола, — сказал жене мистер Уильям Кэррингтон, когда та после визита миссис Мортон примчалась к нему в библиотеку сообщить новость, — таким образом, Перри и его славная жена решили выполнить свой долг перед обществом. Вынужден отметить, что они с этим основательно запоздали. Сколько времени Перри женат?

— Два года, — ответила Виола. — Дай Бог, чтобы в возрасте леди Грейс все благополучно обошлось, если д учесть, что это у нее первенький. Так хочется надеяться на лучшее!

— Она не намного моложе тебя. Виола. А мы пополнили нашу семью пятнадцать лет назад. Тебе не кажется, что Лэмпмены нас пристыдили? Я чувствую, глаза у меня заблестели. Приглядись получше. Замечаешь?

Миссис Кэррингтон всплеснула руками и вскрикнула:

— Уильям, что за бред! В нашем возрасте? Меня бросает в жар при одной мысли о таких делах, ты это прекрасно знаешь. Но обзавестись еще одним ребенком!

— В таком случае ты должна была хорошенько подумать, прежде чем ошарашивать меня подобной новостью о леди Лэмпмен. Боюсь, тебе придется покраснеть, дорогая, прямо сейчас, потому что мне хочется заняться именно такими, как ты выразилась, делами.

— Уильям, только не здесь! Сюда каждую минуту кто-то может войти. Ох, убери руки и веди себя пристойно.

— Пошли тогда в нашу спальню. Иди первая, Виола, иначе ты сгоришь со стыда, если я поведу тебя туда на глазах у всей прислуги.

— Уильям, мне иногда кажется, что ты никогда не состаришься, — заметила Виола и удалилась из библиотеки.

Ее муж закрыл книгу и последовал за женой.