Побег в прошлое - Владимир Голубев

Слухи о чистоплотности Коробовых оказались преуменьшены. Стирать приходилось не просто много, а очень много. Работала Первуша целый день. Уставала. Через месяц монотонной, тяжелой, изматывающей работы, никто из старых знакомых не признал бы в ней Марфы. Она подурнела, поглупела, на нее стал засматриваться конюх, половецкий раб. Косолапый, крупный мужчина, средних лет. Его узкие глазки смотрели на нее похотливо. Но Первуше это не нравилось, она слишком уставала от работы.

В конце лета Первуше привалило счастье. В гости к Валентину заехал Никита со своими хохотушками. Девчонки имели все основания радоваться жизни и веселиться, Никита вернулся из поездки в Ригу и привез им гору подарков. Одна из Никитиных девушек узнала княгиню. Никита был возмущен.

– Валентин, ты, совсем охренел. Рюриковичи узнают, все вместе войной пойдут. Это жуткая глупость.

– Откуда им узнать? Валерина охрана в Чернигове служит, даже не догадывается, куда княгиню определили. Мои близкие с ней не были знакомы. Гости прачку не видят.

– Мои подружки узнали. Еще кто-то найдется.

– Ты бы выбрал, наконец, из двух одну. Повысил статус до жены, наложница сидела бы дома. А «жена» на прачек не смотрит, – назидательно сказал Валентин.

– Которую брать в жены?

– Ту, что беременна, поправилась она прилично.

– Они обе на сносях. У второй токсикоз, поэтому такая худая.

– Проблема, – посочувствовал Валентин, – ты как в Ригу съездил?

– Лучше, чем планировали. Привез остаток рижского долга, и договор на зимний поход.

– Литва или Псков?

– Литва. В Пскове больше добычи, и земли Рига могла бы захватить надолго. Но твой отец дал мне самые невыгодные условия договора для Пскова. Я передал условия епископу, больше разговор о Пскове не затевали.

– Ёж вернулся обратно, раз не понадобился на псковском троне маленький князь?

– Я его на судоверфи устроил работать учеником плотника. Петр 1 трудился, Ивану никакому, нестыдно будет поработать.

– Сколько войск обязался послать в Литву?

– Мы должны выставить двадцать тысяч, Полоцк, Минск, Галич и Польша по десять, немцы, все вместе, пятнадцать. Остальные под вопросом, но епископ планирует собрать около ста тысяч. Сроки уточняются.

– Епископ собирается грести жар чужими руками, – сморщился Валентин.

– На то он и поп, – засмеялся Никита.

– Наши полки – ударная сила, у остальных ополчение в основном. Какие условия выторговал?

– Лучшая половина лошадей, половина всего оружия, золота и серебра.

– Врешь, никто не согласится.

– Литву захватывают целиком. Делят между Польшей, Ливонским орденом, Полоцком и Минском. Остальным добыча.

– Остаемся мы, Удалой и тевтонский орден. Тогда мало.

– Епископ рассчитывает на свободные дружины из Пскова, Новгорода и Швеции. Нам нужны хорошие кони. Взять, кроме похода, негде. Сам знаешь побеждать монголов можно только за счет скорости.

– Знаю. Ты ответь, откуда у попа деньги на выплату долга появились? – удивился Валентин.

– Я железом взял. Еще в прошлый раз предложил. Нам его много нужно. Дядя Вова меня поддержал, – Никита задумался, – послушай, Валентин, отдай княгиню мне. Жалко её.

– Отдам. Но при условии. Она безродная рабыня, Первуша.

– Девчонки знают.

– Обознались, похожа. Мало, у её отца внебрачных детей на стороне!

* * *

На следующий день Первуша познала райское счастье. Она первый раз за последние месяцы отдохнула, поела по-человечески, новый хозяин дал ей выпить кружку пива.

У Никиты не было жены. Никто не ругался, не подгонял «безрукую козу», не давал подзатыльники, не грозился посадить на хлеб и воду.

Единственное, чего не хватало, похотливых взглядов половца. Сейчас бы она была непротив, мужчины у нее не было с самой весны. Хотя, пожалуй, нет. У бывшей княгини, отдохнувшей и сытой, проснулась гордость, или её остатки.

Глава 35.8.

Купание золотой лани.

Ежедневные молчаливые посиделки Олега у Жданы стали традицией. Веселее всего было деду. Тот смеялся в усы, почтения к князю у него не было ни на грош. Сил Силыч сначала возражал своему отцу, из-за будущей женитьбы, но тот сам уладил вопрос со сватом. Брак предстоял по расчету, а репутация двора Обоюдновых уже была разрушена.

Олег приезжал днем, после обеда, на час. Остальное время у него отнимали дела. Олег завидовал Коробову, который смог сбросить все текущий вопросы на жену. Светлану до власти допускать было нельзя. Да и не жена она ему, разводов еще не изобрели, Люба с сыном могли приехать в ближайшее время.

Олег, для себя определился. Платоническая любовь к Ждане, страстный секс и духовная близость со Светланой, и жена Люба – настоящий товарищ, твердый тыл, мать его сына. Хорошо что, пропала из Чернигова Марфа, глупая восторженная девчонка. Но и три женщины сулили Олегу крупные неприятности. Ни от одной он отказаться не мог.

* * *

Подготовкой к производству селитры Олег занялся не ради пороха и не ради удобрений, его начал раздражать смрад в Чернигове. Ничто так не способствует удалению из города отходов, как их скупка. А для жителей князь давно уже выглядел ненормальным. Страшным, жестоким, непредсказуемым. Большинство склонялось, что лишние знания переполнили голову князя. Легенды об огромных знаниях князя так часто получали подтверждение, что их считали доказанным фактом. А в сочетании с его воинским искусством должны бы уже интересовать попов, но те были лояльны с князем. Договорились.

Муштра регулярных войск не отнимала у Олега времени. Старые кадры Иннокентия Петровича знали свое дело до тонкостей. После смерти Мышкина всё, что он делал, стало свято. Даже то, что при жизни постоянно ругали, считали блажью старого воина, теперь превозносили. Невзрачный сотник посмел перечить Олегу, когда он хотел уменьшить нагрузку для особо хилой группы новобранцев. Он сел на неделю в холодную, но на следующий день новый сотник гонял новобранцев по-мышкински. Лишь угроза разжаловать в рядовые, сломала сопротивление сотника.

В начале лета земляки-муромцы попросились на вольные хлеба. Вождь долго косился на постоянные тренировки регулярных Черниговских войск. Он ждал похода, добычи, веселой жизни для своих воинов. Олег приказал ждать до зимы, а за постой, еду и пиво платить. Деньги кончились быстро. Прогуляли даже неполученный еще выкуп за галицких пленников. На жалование не попируешь. Олег земляков отпустил, но пригласил зимой в набег.

Муромцы нанялись на лето к вчерашнему врагу Удалому. Венгры, прослышав о разгроме галицких войск на Десне, решили вернуть себе княжество.

Удалой звал и Олега, но условия тому не понравились. Олег решил подождать ответного набега на Венгрию. Сам Удалой не вызывал у Олега доверия. Его бегство после битвы на Калке, с уничтожением судов, оставляя на гибель всех, и князей, и простых дружинников, он считал подлостью.

* * *

Киев вел себя мирно. Мстислав Романович Старый, двоюродный брат Мстислава Удалого, не торопился нападать на Чернигов. Может, не хотел неприятностей на Днепре для купцов. Возможно, выжидал. А вот со стороны Переяславского и Новгород-Северского княжеств летом начались набеги банд. На севере, в карачевской части, их не было, а черниговская часть подвергалась постоянным набегам. Это началось после отправки Олегом в Карачев большей части легкой кавалерии. Восточная часть княжества граничила со степью. Коробов просил прислать войска обратно, Олег посчитал, что, для войны с половцами, тяжелая кавалерия не нужна.

Теперь Олег не мог перекрыть границу от банд. Пограничники ловили их десятками в день, пороли, продавали в рабство. Снова ловили. Начали попадаться, уже проданные ранее. Пришлось снаряжать отряды по поиску мест формирования банд. Пригодились и следопыты, и собаки. Если захваченный в плен бандит не приводил к родному поселку, находили по следам. Людей из поселка забирали полностью. Продавали в рабство невинных людей, соседей бандита. За месяц приграничная полоса наполовину обезлюдела. Налеты быстро прекратились, но из обоих княжеств прибыли неприятные, незваные гости. Много.

* * *

Ждана давно пришла в себя после весенних ужасов. Молодость легка, жизнь быстро берёт своё. Ей казалось теперь смешным, что Олег каждый день сидит молча напротив. Она привыкла к его хромоте, жалость оказалась сильнее отвращения к физическому недостатку, неполноценности мужчины.

Ждана не решалась нарушить ритуал. Казалось, заговори она, мрачная сказка будет разрушена, мир рухнет. Всё окажется сном. В этот летний день была гроза. Гром, молния, ливень.

– Сегодня твой хромой не сможет приехать, – обрадовался брат, – не нужно будет нам на той половине сидеть.