Обряд Ворлока - Владислав Русанов

И покорная звукам его голоса, не истончалась преграда, удерживающая пещерных чудовищ на почтительном расстоянии. В конце концов новгородец даже привык к их шумному и суетливому обществу. Да и сами преследователи выглядели не так ужасно, как при первом знакомстве. Первый время от времени слепо тыкался то головой, то плечом в каменные стены. Особенно на поворотах. Стрелу из глазницы он вырвал, воспользовавшись некоторой заминкой на развилке, когда люди поспорили, куда идти дальше — Гуннар хотел налево, а Олаф направо. Теперь шерсть на его морде слиплась от крови и слизи, вытекающих тонкой струйкой из изувеченного глаза. Второй начал заметно прихрамывать и старался не наступать на подраненную копьем Ассалом переднюю лапу. Но этот зверь вел себя настойчивее, чаще пытался проверить защитный купол на прочность, скалился, обнажая длиннющие клыки, вращал круглыми глазами и рычал каждый раз, когда ненароком в упор глядел на слабенький огонек свечи. Даже столь маленькая толика света раздражала привыкшее к мраку чудовище.

Хёрды тоже смотрели на волочащихся за ними, как хвост за собакой, зверей с усталым равнодушием. Так, наверное, викинги глядят на приближающуюся бурю. Человеку не дано предотвратить встречу со стихией. Он может лишь приспособиться к ней и приложить все усилия, чтобы выжить. Так и тут. Противостояние зашло в тупик. Оружие не в силах повредить ужасу глубин. Конечно, обычное оружие, а не заколдованное, как Ассал, но нет уверенности, что найденное в друидском тайнике копье будет слушать кого-либо кроме ворлока. Да и не был ли успех Вратко случайностью, никак не связанной с его чародейскими способностями? Но, с другой стороны, горячая молитва и животворящее крестное знамение, творимое херсонитом, не позволяют преследователям наброситься. Что остается делать, когда наступило равновесие сил в сражении? Пользоваться нежданной передышкой. Надеяться на удачный случай и стараться его не упустить. Так они и поступили.

Нехта, матерый вояка, старался не замечать чудовищ. Да и некогда было динни ши смотреть по сторонам. Он теперь нес свои меч и самострел, меч Лохлайна, сумку с запасом стрел, а вдобавок ко всему еще и треножник. Если бросить артефакт, ужас глубин, возможно, и отвяжется, но задание королевы останется не исполненным, а значит, все перенесенные испытания и гибель товарищей окажутся напрасными.

Сколько они бродили по путанице нор и отнорков?

Кто знает?

Вратко потерял счет времени, ощущая его течение лишь по нарастающей усталости, которая наливала свинцом ноги и руки, манила присесть передохнуть, а то и поспать. Путники то шли вперед, то возвращались — тогда пещерные обитатели, злобно рыча, трусили перед ними, подталкиваемые упругой преградой.

Вначале люди пытались искать выход, руководствуясь здравым смыслом — если один из двух ходов ведет вверх, то следует выбрать его, если какой-то кажется более проходимым, торным, если можно так выразиться, следуй, не раздумывая.

Порядком притомившись, беглецы поняли, что заблудились окончательно.

Сколько саженей камня над головой?

Как далеко выход через друидское святилище? Пускай там ждут до зубов вооруженные саксы, но это все же люди, поступки которых можно понять и даже где-то предугадать…

Отвяжутся ли хоть когда-нибудь чудовища?

Есть ли вообще хоть какой-то смысл в их походе и нынешних блужданиях? Вдруг королева Маб решила таким хитрым способом избавиться от норовистого ворлока? А заодно и от его товарищей, тоже не отличавшихся покладистостью. А Лохлайн, Нехта, Руарк и еще семеро воинов-подземельщиков, которым уже никогда не сужено дышать, смеяться, любить и сражаться, — просто-напросто разменная монета. Ими не грех и пожертвовать ради достижения великой цели.

А как же тогда предсмертные слова десятника? Ну, насчет камня, которым можно вызвать королеву… Прозрачный, искрящийся даже при слабеньком огоньке сальной свечи, самоцвет и сейчас висел у Вратко на шее, удерживаемый связанным на узел ремешком. Или Лохлайн должен был остаться последним? Новгородец терялся в догадках… Конечно, от хитрой колдуньи можно ожидать чего угодно, но не слишком ли все сложно?

Углубившись в размышления, парень пропустил тот миг, когда Олаф с Гуннаром прекратили споры из-за каждого поворота и каждого разветвления, а всецело положились на чутье Вульфера. Теперь оборотень возглавил маленький отряд.

Что ж, если люди не могут найти выход, приходится доверять звериному чутью и опыту, а уж его у доживающего третий человеческий век Вульфера хватало. Даже с избытком. Он сразу повел спутников не вверх, а вниз. Хёрды, против ожидания, даже не возмутились. Только переглянулись угрюмо, будто бы говоря: ну вот, сами напросились, теперь расхлебывать придется. Да еще Нехта удостоил светло-серого волка подозрительным прищуром — что, мол, затеял? А Вратко было уже все равно. Димитрию, пожалуй, тоже. Лишь бы не оступиться, лишь бы не прервать плавно текущие слова псалмов.

— Тролльи потроха! — Гуннар остановился так неожиданно, что словен врезался ему в спину лбом.

— Эй, Подарок, ты чего бодаешься? — недовольно пробурчал викинг, поглядывая через плечо.

— А ты чего встал? Что-то увидел? — отвечал Вратко.

— Так вода… — недоуменно протянул кормщик. Криво усмехнулся. — Сапоги боюсь промочить. Сам погляди.

Он шагнул в сторону, и парень увидел.

Очередной поворот низкого — приходилось сильно пригибаться — хода привел их в широкую пещеру. Ее края терялись в темноте, недостижимые для слабых лучей свечи. Зато в двух шагах от ближнего конца, куда и выбрались путники, отражала свет ровная водная гладь, будто натянутый за углы платок из драгоценного шелка, за который купцы из далеких арабских земель просили серебра, словно за трех выезженных боевых коней. Сперва Вратко даже показалось, что это не вода. А что? Расплавленный и остывший камень, к примеру. Ему пришлось видеть нечто подобное на Оркнейских островах — Сигурд показывал. Старый викинг говорил, что в давние времена здесь из-под земли бил источник расплавленного камня. Само собой, трудно себе представить, какой огонь должен быть, чтобы камни плавиться начали. Должно быть, и правда, адское пламя, огонь Преисподней. Еще железо, серебро, бронзу — туда-сюда. На то люди мастерят горны с поддувом, качают меха, добиваясь сильного жара. А вот камень… Но Вратко поверил на слово. Почему он должен был сомневаться в словах старика? Тем более что Хродгейр в ответ на осторожные расспросы подтвердил сказанное Сигурдом. Да, раскаленный докрасна, расплавленный камень тек из-под земли. Когда ручьями и реками, а когда выстреливал вверх столбом на добрый десяток саженей с тем, чтобы после обрушиться, уничтожая все живое, будь то зверь, человек, дерево или трава. А потом застывал, будто озеро замерзало. Вначале корка сверху, а потому уж и до дна. Только покров этот не был белым, зеленоватым или голубым, как положено льду, а черным, темно-серым, бурым… И уже через седмицу можно ходить по нему без опаски. Черный Скальд заметил также, что в Исландии, на родине Халли Челнока, земля выделывает такие штуки куда чаще, чем в «старой» Норвегии или севере Англии. Местные обитатели живут как на иголках — того и гляди у тебя под ногами разверзнется твердь и ты провалишься в Геенну Огненную. А потоки расплавленного камня снесут в море и твой дом, и хозяйство, и скотину…

Так вот словену сперва показалось, что он глядит на озерко застывшего камня. И лишь через несколько мгновений он сообразил, почему на поверхности нет никакой ряби — откуда, если ветер под землей поднимать некому? А уж когда Олаф поднял крохотный камешек — с ноготь величиной — и, размахнувшись, зашвырнул его подальше в темноту, развеялись последние сомнения.

Вода…

Спасение или преграда, прижатые к которой они погибнут все до единого?

Вульфер настороженно принюхивался, вытянувшись в струнку. Похоже, подземное озеро его не пугало. Напротив, внушало надежду на скорое избавление от преследования.

Воцарилась тишина, которую нарушал лишь хриплый шепот Димитрия. На большее херсонит уже не годился.

— Хвалите Бога во святыне Его, хвалите Его на тверди силы Его. Хвалите Его по могуществу Его, хвалите Его по множеству величия Его. Хвалите Его со звуком трубным, хвалите Его на псалтири и гуслях. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите Его на струнах и органе. Хвалите Его на звучных кимвалах, хвалите Его на кимвалах громогласных. Все дышащее да хвалит Господа!..[109]

И тем не менее даже такой, едва различимой, молитвы хватало, чтобы оскаленная пасть одноглазого ужаса глубин замерла неподалеку от входа в пещеру. Преграда не выпускала его из промытого подземными водами хода. О втором звере напоминало лишь глухое рычание, исполненное бессильной ярости и, как ни странно, тоски.