«Если», 2005 № 01 - Журнал «Если»

— Можно и просто матом, — добавил Абдулов со смешком. — Мы поймем.

— Идем уступом, — сказал Денис, унимая поднявшееся в душе волнение. — Первым я, замыкающим ты, Слава. Не забывай оглядываться. Мало ли что или кто появится. Вдруг здесь водятся злые крокодилы.

— Вряд ли, — меланхолично заметил Феликс Эдуардович Глинич, поглядывающий на экранчик органайзера, который поддерживал связь с исследовательским комплексом корабля. — Батя ничего опасного не видит в радиусе десяти километров. Докладывает о гейзерах и каких-то стенах.

— Что еще за стены?

— Локатор фиксирует стены, возможно — это ледяные образования, скалы.

— Где это?

— Да везде, ближайшая всего в километре от нас. Можем подойти посмотреть.

— Нам не стены нужны, а как раз наоборот — проходы между ними. Миша, ты видишь стены?

— Вижу, они действительно повсюду.

— А где же те «снежинки», что мы видели сверху? — поинтересовался Абдулов.

— Вот эти стены и образуют «снежинки», — сказал Глинич. — Точнее, мы с плоскости видим «снежинки» как изломы стен.

— Поехали, — решительно сказал Денис, делая шаг… и взлетел над ледяным бугром на полметра; сила тяжести на Плутоне была в десять раз меньше, чем на Земле.

— Оп-ля! — сделал такой же шаг-прыжок Абдулов. — Здорово! Однако так мы далеко не уйдем.

— Включаем «кузнечики». Держитесь в пределах прямой видимости.

«Кузнечиками» космонавты называли электроионные движки, встроенные в наспинные ранцы скафандров, которые использовались для перемещения в открытом пространстве. Однако слабая сила тяжести на Плутоне позволяла использовать «кузнечики» и здесь.

Поднялись над ледяной бугристой поверхностью на два метра, медленно двинулись в туман, определив направление — на массив металла в десяти километрах, представляющий собой американский шаттл «Калифорния».

У Дениса снова сильно забилось сердце, участилось дыхание — в преддверии встречи с Кэтрин (дай Бог, чтобы она была жива!), что отметил и медицинский анализатор скафандра, проговорив заботливым женским голосом:

— Рекомендую успокоительные процедуры, полный покой, расслабление. Думайте о приятном. Для релаксации советую принять эуфан.

— Спасибо, — буркнул Денис, на мгновение отключив рацию, — я обойдусь.

Корпус «Амура» скрылся за пеленой тумана. Отряд окунулся в бело-голубоватое ничто без дна и границ, глазу не за что было зацепиться в этом пространстве, и лишь тепловизоры, изображение которых проецировалось на лицевую пластину шлема, помогали различать провалы и твердые предметы, возникавшие на пути в двадцати — тридцати метрах.

По-прежнему из глубин белесого ничто, скрывающего ледяной ландшафт Плутона, доносились необычные звуки, и по-прежнему американский шаттл «Калифорния» не откликался на радиовызовы, будя у экипажа «Амура» мрачные предположения.

В белой мгле появилась более плотная тень, отвердела, превратилась в снежно-ледяной конус, издающий басовитое бульканье, будто в гигантской бочке кипела вода. Высота конуса, судя по оценке скафандровых компьютеров, достигала тридцати метров, диаметр — около сотни.

— Можно я посмотрю, что это такое? — спросил Глинич, не скрывая своей профессиональной заинтересованности.

— У нас мало времени на исследования, — пробурчал Денис, сам испытывая желание посмотреть на конус сверху; энергозапас скафандра был рассчитан всего на двое суток непрерывной работы, и сколько времени понадобится на изучение обстановки вокруг «Калифорнии», никто сказать не мог.

— Я мигом.

Феликс Эдуардович взмыл вверх, растаял в струях белесой пелены. Через полминуты в наушниках раций Дениса и Абдулова раздался его хрипловатый голос:

— Это дыра, ледяной вулкан, точнее — водяной. Из него идет пар. Может быть, я вернусь за датчиками и химанализатором? Надо бы установить здесь парочку.

— В другой раз. Возвращайся.

— Такая интересная дырка… я спущусь в нее на пару метров… — Голос Глинича ослабел, потерялся в треске эфира.

Лед под ногами космонавтов вздрогнул, откуда-то из недр донесся низкий прерывистый гул.

— Уходи оттуда к чертовой матери! — рявкнул Денис. — Феликс Эдуардович, быстро назад!

Еще один удар-толчок едва не сбил разведчиков с ног. Они вынуждены были включить «кузнечики», поднялись над содрогающейся бугристой равниной на несколько метров.

— …я понял, — выплыл из шумов эфира голос планетолога. — Это действительно гейзер, сейчас он сработает.

Вверху сгустилась тень, превратилась в размытое пятно, затем в искаженную туманными струями фигуру человека в скафандре.

— Феликс, какого дья… — Денис не договорил.

С оглушительным шипением и клокотанием из отверстия конуса вверху вырвался столб пара, а за ним — трасса водяных капель, каждая размером с земной корабль. Воздух вокруг плутонианского гейзера заходил ходуном, бросая висящих космонавтов из стороны в сторону. Совсем рядом на равнину упала огромная водяная капля, едва не похоронив их под собой.

— Сматываемся! — бросил Денис, устремляясь прочь от проснувшегося вулкана.

Один за другим они понеслись в туман, однако вскоре вынуждены были остановиться, наткнувшись на ледяную стену. В этот момент сверху на них посыпалась водяная пыль, превращаясь в град величиной с кулак человека, и закончилась эта водно-ледяная феерия густым снегопадом. Снежинки тоже были крупными, величиной с ладонь, и объемными, фестончатыми, ажурными, очень красивыми.

Пришлось пережидать, когда закончится снегопад.

— Что там у вас? — донесся далекий голос Жукова. — Я вижу красивый фонтан высотой в десять километров. Странный фонтан. Такое впечатление, что…

— Ну?

— Сейчас с Батей посоветуюсь. — Пауза. — И он тоже подтверждает. Такое впечатление, что вода бьет не куда попало, а целенаправленно, порциями. Во всяком случае, струя накрыла прямое солнечное восхождение[4], образуя цепочку валов… — Еще одна пауза. — Знаете, что получилось?

— Могу предположить, — отозвался Глинич. — Струя воды рисует «снежинки».

— Точно! Очень похоже! Мы видели скопище таких «снежинок» с орбиты, только эти грубее.

— Разве тебе оттуда видно? — засомневался Абдулов.

— Батя проанализировал картинку с локатора и дал изображение. Я вам точно говорю — «снежинки».

Денис посмотрел на висевшего в трех метрах от него на струе плазмы Глинича.

— Феликс Эдуардович, чтоб это было в последний раз. А если бы струя воды вырвалась в тот момент, когда ты был внутри? В лепешку бы расшибла!

— Она вообще всех нас могла замочить, — философски заметил планетолог, помолчал и добавил: — И у меня есть подозрение…

— Договаривай.

— Больно ровный конус у этого вулкана. А внутри вообще идеально круглая труба…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Природа такие идеальные формы не реализует, она принципиально фрактальна.

— Так что же, по-твоему, этот конус сделали плутониане, что ли? — хмыкнул Абдулов.

— Не знаю. Но выглядит он искусственным сооружением. Да и струя воды, по словам Михаила, образовала цепь валов, близких по форме к «снежинкам». Что это, если не водно-ледяной строительный комбинат?

— Чушь!

— Вовсе не чушь. Иначе как объяснить…

— Отставить споры, — прервал Глинича Денис. — Выводы будем делать после, имея на руках все необходимые данные. В настоящий момент мы заняты другим делом. Больше никаких отклонений от маршрута! Миша, сколько нам еще ползти до шаттла?

— Километра четыре.

— Конец разговорам. За мной.

Тройка космонавтов поднялась вдоль удивительно ровной ледяной стены на высоту в триста метров и направилась над ровной и гладкой, покрытой снегом и изморозью, крышей уступа в направлении на «восток», в ту сторону, где вставало Солнце.

7.

Сначала они услышали странные звуки, вдобавок к тем, что доносились со всех сторон: тихий шелест, посвистывание, жужжание. Это жужжание периодически усиливалось, превращаясь в скрежет наподобие того, что издает щетка мусороуборочной машины, вращаясь по асфальту.

Остановились, не понимая, откуда на Плутоне оказалась мусороуборочная машина.

— Миша, — позвал бортинженера Денис, — ничего не видишь по вектору движения?

— Нет, — отозвался через некоторое время Жуков. — Впереди, скорее всего, очередная «снежинка». А что?

— Слышим нечто странное…

— Нет, ничего не вижу, — после паузы сказал Жуков с сожалением. — Там пар струится… а может быть, не пар, а метель метет.

— Метель?!

— Струя какая-то более плотная, вращается как смерч… и движется.

— Ладно, посмотрим, мы как раз на нее выходим. Держитесь плотней, мужчины.

Жужжание ушло влево, постепенно слабея.