Огненный шторм - Анна Гурова

До самого утра из окон лаборатории валил в ночное небо черный дым и рвались языки пламени. К рассвету пожар погас сам. Но никто так и не пожелал или не осмелился подняться в башню, чтобы помочь колдунье, призвавшей дракона.

* * *

Грег летел на запад. Позали него полыхали грозовые зарницы, впереди постепенно приближались темные башни Каррены. Он знал, что Аличе могла сбежать только сюда, а потому не очень торопился. Печать звезды подсказывала ему, что Аличе еще в пути, и он даже немного обогнал ее, так что у Грега было время подумать. Широко раскинув крылья, он парил в ночном небе, размышляя, как правильнее поступить. Рассказать про все, что поведал ему о Мондрагоне «огненный глаз» – и что дальше? План действий у него уже сложился, но Грег колебался, стоит ли вовлекать в него Аличе. Имеет ли он право подвергать ее опасности? И столь ли велика опасность?

Внизу во тьме проплывали поля, серебрясь под луной. Внезапно в одном из оврагов Грег уловил движение, и из темноты ему наперерез вынырнула крылатая тень.

«Стоять! – раздалось в голове. – Поворачивай! Тут моя земля!»

Грег вытянул шею, вглядываясь – его быстро догонял дракон. Большой, черно-красный, красиво и зловеще вспыхивая изнутри при каждом взмахе перепончатых крыльев.

«Гвидион! Что ты тут забыл?»

«Шпион Черного клана? Ты еще жив?!»

Грег резко вильнул в сторону. Гвидо повторил его маневр. Несколько мгновений они летели, быстро сближаясь, оценивая ситуацию и пытаясь понять, чем вызвана эта неожиданная встреча.

Собственно, для Грега все было очевидно. Из рассказа Аличе он знал, что Гвидион пытался захватить ее с помощью одержимого, но не преуспел. Значит, теперь он караулит ее у стен Каррены в своем настоящем обличье! Как же вовремя он, Грег, тут появился! Еще немного, и Аличе угодила бы прямо в лапы Красному клану…

Гвидиону тоже все было ясно. Черные драконы вели наступление по всем фронтам. Шпион Черного клана (Гвидо вообще-то полагал, что тот давно мертв) каким-то образом освободился, выследил его и прилетел, чтобы отомстить. А это было крайне несвоевременно – учитывая эксперимент Фьяммы, в котором Гвидо как раз собирался принять участие посредством своего мертвого солдатика. Не то чтобы Гвидо возлагал на опыт Фьяммы какие-то особые надежды, но он и ничего не терял. Выйдет не выйдет – покажет нынешняя ночь. Но сейчас черного дракона надо остановить. В Каррене ему делать нечего! Этот город принадлежит Красному клану и лично ему, Гвидиону!

Говорить было не о чем. Ночь огласилась ужасающим ревом и окрасилась пламенем: красный и черный драконы бросились друг на друга…

Потом еще долго крестьяне с ферм из окрестностей Каррены рассказывали о великой битве двух драконов – красного и черного, – которая разразилась одной тревожной осенней ночью, считай, прямо над их крышами. Небо тогда стало багровым от драконьего огня, а потом оба упали в поля и подожгли их… Годы спустя две фигурки драконов считались популярной игрушкой и местным сувениром, а много, много позднее, когда Каррена, так же как другие города Пиануры, была возрождена из пепла, красный и черный драконы вошли в герб нового графства…

– Я сдаюсь! – орал Гвидион, припадая к земле посреди пылающей пшеницы. – Сдаюсь, не слышишь, что ли?!

– Ты это уже говорил – и тут же напал сзади!

– Да, да, я был неправ! Делай со мной что хочешь, только не убивай!

Гвидион извернулся, брякнулся на спину и замер брюхом кверху, задрав лапы и демонстративно подставляя горло. Глаза у него были прикрыты, но Грег видел, что противник следит за ним.

– Хочешь стать главой Красного клана?! – выкрикнул он, когда оскаленные клыки Грега оказались прямо над его мордой. – Мы с сестрой тебя признаем и поклонимся тебе!

– Мне даром не нужен такой вассал, как ты! – с отвращением проревел Грег. – Я не стану тебя убивать, ради твоей сестры. Но и за спиной тебя не оставлю. Если ведешь себя, как червь – тогда ползай!

Пасть распахнулась, голова проделала резкое ныряющее движение. Гвидион испустил ужасающий вой, который услышали даже в Каррене, и забился в корчах, когда Грег наступил на него лапой, резко дернул шеей и оторвал ему крыло. Отшвырнул его в поля и улетел.

Гвидион остался валяться посреди горящей пшеницы, воя от боли – но уже начиная изучать местность, высматривая себе убежище. Он шипел и скреб когтями землю, одновременно оценивая рану, прикидывая, можно ли будет отрастить крыло заново, и сколько времени это займет… И куда заползти на первое время… И чем питаться, чтобы восстановить потерянную энергию… И сколько времени займет путь по земле до Сантории, и каким путем безопаснее возвращаться…

В принципе Гвидион был доволен исходом поединка. Проклятый черный дракон совершил ошибку, не добив его. А теперь, пусть калека, пусть утратил силу и способность летать – главное, он остался жив. Нет ничего непоправимого, кроме смерти. Все прочее можно отыграть назад. С остальным он со временем разберется…

* * *

Даниэль нашел Фьямму сразу, как только приехал, потому что знал, где искать. Естественно, она – как главный спагирик – заняла его собственную башню. Кто бы сомневался, что свояченица захочет работать в лучшей в городе лаборатории. А каждый знает, что лучшая – принадлежат ему, Даниэлю! И Фьямме это известно – значит, она там!

Даниэль, несмотря на всю спешку, прибыл в город только под вечер. Было пасмурно, моросил противный осенний дождик. Даниэль выехал на площадь, сполз с коня и на деревянных ногах направился прямо в толпу, окружавшую его башню. Толпа была немалая, и все смотрели вверх, тревожно переговариваясь, однако внутрь зайти никто не спешил. Из окон на верхнем этаже башни сочился в небо дым.

Когда бывшего главного алхимика узнали, его сразу окружили, забросали вопросами – но он, никому не отвечая, протиснулся сквозь толпу и побежал наверх по винтовой лестнице.

Гарью запахло еще на подходе. Даниэль протиснулся в узкую дверь и остановился, закашлявшись, в шоке оглядывая картину полного разгрома. Большую часть дыма выдуло в открытые окна сквозняком, и ничто не мешало ему осознать, что его лаборатория и библиотека полностью уничтожены. Сгорело все, что могло сгореть. Каменные стены и сводчатый потолок почернели от копоти, а пол покрывал толстый слой серого пепла – все, что осталось от огромной коллекции манускриптов.

«Дракон рождается из огня и грязи», – всплыла в памяти цитата откуда-то… Уж точно не из речений Святой Невесты!

Даниэль скользил взглядом по лаборатории, замечая все новые подробности пожара, и вдруг обмер. На полу, почти у него под ногами, из пепла выглядывал обугленный скелет. Алхимик кинулся к нему, потянул на себя и вскрикнул, обнаружив под ним еще одно тело.

Это была Фьямма, бледная и холодная, перепачканная в саже, покрытая ожогами, с опаленными волосами; даже ресницы у нее сгорели… У Даниэля, неожиданно для него самого, хлынули слезы. Он опустился на колени, отпихнул скелет, приподнял Фьямму и прижал ее к себе, задыхаясь от рыданий.

– Кто здесь? – спросила вдруг чародейка слабым голосом, не открывая глаз. – Ты, Даниэль? А пораньше приехать не мог?

Даниэль застыл на месте, глотая воздух, чуть не уронил свояченицу на пол, но опомнился и разразился причитаниями:

– Ты мое наказание, мое проклятие! Всю жизнь я спасаю тебя от самой себя! За что мне это?! Невидимый, зачем ты забрал у меня Алисандру?!

Фьямма тут же распахнула глаза и яростно захрипела:

– Ах ты гнус! Ты прожил с Сандрой меньше года, а со мной бок о бок работаешь пятнадцать лет, но каждый день вспоминаешь ее и сравниваешь не в мою пользу! Почему я должна расплачиваться за то, что сестра ушла от тебя в иной мир?! Почему ты наказываешь меня за то, что не можешь наказать Невидимого? Какая тебе разница, жива я или нет? – рука Фьяммы уперлась ему в бок, пытаясь оттолкнуть. – Уйди! Была бы рада умереть только ради того, чтобы больше не видеть твою постную физиономию!

– Дура! – взвыл Даниэль, крепче прижимая ее голову к своей груди. – Разве ты не понимаешь, что в этом мире у меня больше нет никого, кроме тебя?!

– Я-то понимаю, – слабым голосом проговорила Фьямма, снова закрывая глаза и расслабляясь. – Радует, что и до тебя дошло. Жаль, что так долго доходило…

На несколько бесконечных мновений они замерли, обнимая друг друга среди обгоревших останков лаборатории, в тепле и покое. Тепле, какого Даниэль не испытывал уже много лет, и покое, какого Фьямма не знала за всю свою жизнь…

– Ты прочитал мои записи? – спросила Фьямма, открывая глаза.

– Какие записи?

– Ах, ты их не читал?! Ну, слушай…

– Может, потом?

– Нет, прямо сейчас!

Выслушав то, что было изложено Фьяммой в ее гримуаре, Даниэль так разволновался, что опять едва не уронил ее в пепел.

– Как гипотеза… Да-да… Очень любопытно… И в самом деле многое объясняет! О! – тогда и человеческие жертвенники на источниках силы, как в Сантории, обретают смысл! Вот послушай, Фьямма: мы уже знаем, что энергия убитых идет драконам в пищу. Но не просто кормит их, а меняет, превращает в нечто иное. Дракон, пожирающий людей, фактически пожирает собственных детей. Сильнее жертвы, пожалуй, и найти нельзя – ведь тем самым он уничтожает будущее и свое, и всего своего рода, принося его в жертву настоящему мигу. Это позволяет ему стремительно наращивать силу… Но деградация будет такой же быстрой! Высшее стихийное существо превращается в чудовище. Возрастают размеры, свирепость, прожорливость, и все это идет скачками… Пока не замкнется круг!