Ватерлиния (сборник) - Александр Громов

– Стой! – надсаживаясь, кричал Шабан. – Сто-о-о-ой!

Его не слушали. Его видели, но на него не обращали внимания. Человек был страшен для убегуна, но не для всего народа убегунов. Пусть будет хуже для человека, если он мешает. Орда поглотит и растопчет его, уходя прочь с этих холодных равнин. Туда-где-Тепло. Без оглядки. Шабан сжал в руке рукоять лучевика. Толпа была уже шагах в пятидесяти.

– Наза-ад! – яростно заревел Шабан. – Кретины! Сто-о-ой! Там смерть! Назад, животные!

Огненная дорожка прочертила линию перед ногами забежавших вперед. Повис легкий дымок и тут же всколыхнулся – орда перевалила через линию. Взвизгнул какой-то убегун: как видно, наступил босой пяткой на горячее. Ах, вот вы как? Нет, вы у меня остановитесь! А ну, стой!!

Дымящийся зигзаг пересек насыпь. Вот так! И еще раз! Мало вам?.. Крича что-то невообразимое и не слыша сам себя, Шабан с локтя бил лучом перед собой, стараясь попасть как можно ближе к толпе. Он очень боялся, что дрогнет рука. Густо дымила земля, вспыхнули шпалы, расплавился и потек рельс. Первые ряды замялись. Ага-а! Назад! Я кому сказал! Шабан шагнул вперед, и орда попятилась. Кто-то из убегунов бессмысленно оглядывался, кто-то уже повернул, чтобы бежать, но бежать было некуда: сзади напирали те, кто еще не видел лазерного луча. Ничего, сейчас они побегут… Шабан заорал сорванным голосом и еще раз прочертил насыпь перед пятящейся толпой. Как только выдерживает лучевик? Сейчас, сейчас… не задеть бы только вездеход. Толпу бы не задеть… Еще немного – и побегут. Вас же спасаю, кретины!.. Он сделал еще шаг, и тут в него полетели камни.

– Наза-а-а-ад!!!

Теперь уже отступал он, и орда снова накатывалась. Кто-то в передних рядах споткнулся и дико завизжал, упав на дымящуюся землю. Упавшего топтали, не замечая. Некоторые выбегали вперед, нырком нагибались, хватая очередной кусок щебня с полотна. Метальщики они были никакие, но их было много, и Шабан сразу же получил чувствительный удар по ноге, другой обломок щебня зацепил ухо. Отступать было некуда: толпа уже обошла его с боков. Какой-то низкорослый убегун проскользнул вдоль скальной стены и с торжествующим воплем скрылся в тоннеле. «Кинутся все сразу – конец», – отчаянно подумал Шабан.

– Назад, сволочи!

Все-таки они боялись – толпа надвигалась медленно. Кое-кто из первых рядов силился протиснуться назад. Неожиданно ударил выстрел – пуля с визгом срикошетировала от свода тоннеля. Слава богу, обычная пуля… Шабан затравленно озирался. Значит, оружие у них все-таки есть, слухи не врут. Откуда у них оружие? Попасть не попадут, но еще один выстрел, еще только один – и они кинутся…

Он попятился к самому зеву тоннеля, еще на что-то надеясь, но когда грохнуло второй раз и они кинулись, надеяться стало не на что, тогда он зажмурился, чтобы не видеть, и с длинным страшным криком полоснул лучом по толпе, по тянущимся к нему уродливым рукам, по бессмысленным лицам с выдвижными ртами. Прочь! Он кричал, чтобы не слышать их криков, и на лице его не было фильтра, чтобы уберечься от запаха горящего мяса. Прочь! Луч метался над насыпью до тех пор, пока лучевик не отказал, и тогда Шабан открыл глаза. Ему захотелось закрыть их снова. За несколько секунд на насыпи не осталось ни одного живого убегуна. Уцелевшие бежали кто куда, толпа по обе стороны насыпи стремительно таяла, паника передавалась дальше, и теперь на равнине не было равномерного колыхания, теперь в живом шевелящемся море возникали неожиданные течения и водовороты. Каждый спасался сам, слабые и замешкавшиеся, упав под ноги бегущим, больше не поднимались. Над равниной стоял тысячеголосый вой. Шабан перевел дух и сбежал с насыпи. Следовало уходить, пока не поздно. Какой-то убегун ползком выбрался из-под дымящейся груды тел, скатился следом и медленно, мучительно пополз наугад, как слепой, не видя, куда ползет, и двигая свежей культей так, как будто на этом месте все еще была нога. Наверное, было бы гуманно его застрелить, но Шабан почувствовал, что не сможет. Его вдруг неудержимо вырвало какой-то желчью. Прочь отсюда! Он вытер слезящиеся глаза и побежал, ускоряя шаги, но почти сразу же ахнула и застонала земля, что-то сбило его с ног и бросило ничком на камни. Гора содрогнулась. Из тоннеля вылетел горячий вихрь. Крепления сводов стонали и корежились, как живые, каменная тяжесть ломала тюбинги. Высоко над зевом тоннеля что-то трещало, ворочалось и сыпалось, но это были только оползни, а самое главное происходило сейчас в глубине горы, где ожили и подвинулись геологические пласты, где в ревущей ярости взрыва погибал двухлетний титанический труд – равнодушный труд равнодушных людей, половина из которых вообще не знала, зачем нужен этот тоннель, а другой половине было плевать на все, кроме заработка и срока контракта. Где-то уже катились камни, слышался нарастающий гул близкого обвала. Шабан вскочил на ноги и побежал прочь от склона. Вездеход? Нет, вездеход стоит нормально, его не должно задеть. Нам опять повезло, моя девочка, нам просто невероятно везет. Все хорошо, все у нас с тобой в порядке, самое главное сделано, вот только упустили удобное время, но еще неизвестно, что для нас лучше: неожиданный для охранников взрыв или нашествие на космодром полчищ обезумевших убегунов.

– Ли-и-и-за-а!.. – Лизы нигде не было видно. Бункер стоял на месте, но рядом с ним не было ни Лизы, ни охранника. – Ну я вас, – сказал Шабан неуверенно. Ну нельзя же так… – Ли-и-и-и-за-а! – Кой черт… Убегуны? Нет, до бункера убогие не дошли, хотя были совсем рядом… не настолько, впрочем, рядом, чтобы увлечь их с собой при бегстве. Девчонка! Охранник удрал, конечно, да и как от такой не удрать, а она играет в прятки!

Он позвал еще раз и обежал бункер кругом. За бункером валялся мусор и кал, карабин охранника тоже был здесь, но Лизы не было. Может быть, вон за теми валунами? Конечно, там, где же ей еще быть… Уши оборву. Сатанея на ходу, Шабан двинулся к валунам и тут же увидел Лизу.

Она лежала на боку там, куда ее отбросило, – маленький скорчившийся комочек. Она уже не была похожа на Лизу, и не застонала, когда Шабан перевернул ее на спину. Вероятно, она была еще жива, когда гранато-пуля, выпущенная из «магнума», разорвалась в трех шагах от нее и охранника не стало, а огненный вихрь опалил и отшвырнул ее пробитое осколками тело. Она еще жила, когда упала на камни, и, наверное, пыталась подняться, но смогла только скорчиться, стараясь унять боль и не понимая, откуда вдруг взялось столько боли. Хитин спереди был сожжен и висел горелыми лохмотьями. Нажав на спуск, Лиза не успела закрыть лицо, и Шабан заставил себя посмотреть еще раз на то, что было ее лицом. Он смотрел долго, запоминая, он боялся, что забудет какую-нибудь подробность, а перед глазами стояло живое растерянное лицо, и Лиза говорила: «Там страшно. Там нет крыши…» А ведь она сегодня первый раз вышла из Порт-Бьюно…

Все было кончено. Шабан осторожно опустил ее голову на камень, встал и побрел прочь. Наверное, Лизу надо было похоронить, но он не мог себе представить, как будет копать какое-то специальное углубление, оглядываясь на обожженное мертвое тело и не веря, что все так просто, и как придется все-таки поверить и закидать могилу землей и камнями. От охранника не осталось ничего, и не на ком было отыграться. Подлец, все-таки рыпнулся… А может, нет? «Шевельнется – нажмешь на этот крючок», – вспомнил Шабан. Лиза, девочка моя… Ты же уже не модель, как ты могла понять буквально? Попробуй простоять столько времени и не шевельнуться…

Он сходил к вездеходу, нашел в бортовой нише флакон, выторгованный у Роджера, и вернулся. Его движения были точны и спокойны. Когда ослепительно-белая пенная струя ударила в труп, он вздрогнул: ему показалось, что тело Лизы шевельнулось. Но он не прервал работы, и вскоре тела не стало видно под рыхлым коническим сугробом, а флакон все извергал и извергал из себя быстро твердеющую пену, пока сугроб не превратился в высокий снежный конус – тогда Шабан отшвырнул баллончик, повернулся и зашагал в степь. Сначала он шел наугад, затем свернул туда, где уже надсадно стонали сирены, где над Порт-Бьюно хаотично взлетали в небо сигнальные ракеты и где на крышу куба только что упали первые капли дождя.

У каждого свои проблемы

1

Окна в кабинете полковника Нуньеса все еще продолжали противно дребезжать, но дурнота уже отхлынула, и теперь следовало собрать и привести в порядок мысли, нарушенные нежданным толчком. Долгий гул потревоженных гор продолжал давить на уши, было прекрасно видно, как вслед за обвалами над ущельями встают облака пыли: сегодняшний толчок оказался намного сильнее всех предыдущих – судя по всем признакам, противник, ничуть не скрываясь, развивал бурную и совершенно непонятную деятельность. Цель этой деятельности обозначилась сегодня вполне отчетливо, не вполне ясными оставались методы и уж неясными совершенно – способы их реализации. Полковник не находил себе места. О случившемся следовало доложить немедленно по обнаружении, но он доложил только днем, когда стало очевидно, что невидимая твердая стена, укрывшая за собой все южные территории Редута и часть чужих земель в придачу, не только существует, но намерена существовать и далее, издеваясь над всеми попытками задерганных людей найти в ней брешь, пробить ее залпами зенитных ракет или прожечь насквозь с лазерного поста. Доложил с отчаяния, отчетливо понимая, какую это вызовет реакцию, и услышал, как на том конце кто-то вполголоса подал реплику: «Плюнь, у старого пня мозги с плесенью», – наорал, добился, чтобы соединили лично с командующим и, как мальчишка, стоял перед телефоном навытяжку, выслушивая финальное: «Вы мне за это ответите!..»