Накануне - Николай Кузнецов

Положение в стране все более осложнялось. В ноябре шли жестокие бои под Мадридом. На Средиземном море активно действовал крейсер мятежников «Канариас», по скорости и мощности вооружения превосходивший все крупные корабли республиканского флота. Испанские транспорты, шедшие из Черного моря, могли благополучно попасть в Картахену лишь при условии солидного конвоя.

Мое положение как главного морского советника было довольно сложным. Занимаясь разнообразными флотскими делами, я не имел права кем-либо командовать: должен был давать только рекомендации, влиять на командующего флотом, добиваться точного соблюдения совместно разработанных планов.

Точность в военную пору имеет, как известно, решающее значение. Чтобы встретить транспорт в условленной точке у берегов Африки и провести его в Картахену, корабли должны были выходить в море в строго назначенный час.

Напряженность обстановки требовала максимальной скрытности движения «игреков». Поэтому я обращался к командующему флотом Мигелю Буиса лишь в самый последний момент, когда надо было высылать корабли для встречи транспортов. Хорошо, что у нас сложились добрые отношения. Мигель Буиса охотно выполнял все мои просьбы, не допытываясь, что за ними стоит. Видимо, понимал: и в его интересах соблюдать строгую секретность.

Наши товарищи

 В ноябре 1936 года в Испанию прибыли два советских моряка-добровольца — С. С. Рамишвили и В. П. Дрозд. Обоих я знал и подбирал им работу с учетом характера и способностей каждого.

В. П. Дрозд

Семен Спиридонович, Рамишвили стал советником командира базы в Картахене. Кроме замечательных лингвистических способностей он обладал и талантом организатора. С самого раннего утра и до позднего вечера Рамишвили колесил на своем маленьком «фиате» вместе с шофером и другом Хосе по причалам порта. Все у него получалось ладно.

Рамишвили, или капитан де фрегата Хуан Гарсиа, как его звали в Испании, фактически стал командиром базы. Дон Антонио Руис, официально занимавший этот пост, не любил перегружать себя работой и был рад передать ее другому.

Валентин Петрович Дрозд, опытный моряк, человек живой, энергичный, был очень полезен на флотилии эсминцев. Командовал ею Висенте Рамирес, андалузец, отличавшийся шумливым, а подчас и взбалмошным характером. На мостике у дона Висенте трудно было услышать чью-либо речь, кроме его собственной. Говорил он пространно и громко, не скупясь на самые соленые флотские выражения. Даже на совещаниях у командующего его голос заглушал все другие. Мятеж застал Рамиреса совсем молодым офицером, Из него получился бы неплохой командир флотилии, если б не его шумливость и неорганизованность.

Дон Рамон — Дрозд — умел удивительным образом нейтрализовать недостатки Рамиреса, охладить, когда нужно, его излишний пыл, дать вовремя спокойный и разумный совет, Рамирес очень уважал Дрозда и привязался к нему. Помню, как, усталые, они возвращались после походов с моря — работы у эсминцев было много — и приходили ко мне или к командиру базы. Держались они вместе, как неразлучные друзья.

— Дон Рамон — муй листо (очень умный), — не раз твердил мне Рамирес и восхищенно рассказывал о мужестве и умелых действиях Дрозда.

В годы Великой Отечественной войны В. П. Дрозд командовал эскадрой Балтийского флота. Сражался геройски. Погиб он трагически. Возвращаясь зимой 1943 года по льду из Кронштадта в Ленинград, попал в полынью после бомбежки. Его именем — «Вице-адмирал Дрозд» был назван один из кораблей Балтийского флота.

Шли месяцы. Даже легкомысленно относившийся поначалу к войне дон Антонио Руис стал понимать, что она затянется надолго. Народная армия благодаря советской помощи оружием и участию интернациональных бригад остановила наступление фашистов на Мадрид, нанесла им поражение и разгромила итальянский корпус под Гвадалахарой. Во главе правительства стоял Хуан Негрин, сменивший Ларго Кабальеро. От Негрина можно было ждать более решительных и последовательных действий. Республиканские войска готовились к наступлению.

Доставка оружия играла решающую роль. Германия и Италия посылали мятежникам целые соединения самолетов, танков, пехоты. Итальянские корабли, уже не маскируясь под своим государственным флагом действовали против республиканцев. Флот Франко получал от фашистских государств эсминцы и подводные лодки.

Для республиканской армии оружие продолжало поступать преимущественно через Картахену. Встреча «игреков», разгрузка, отправка вооружения на фронт — этой будничной работой была заполнена вся зима. На кораблах плавало уже несколько десятков наших добровольцев. Под их влиянием республиканцы начали понимать, что для победы мало одного энтузиазма, нужны знания, следует упорно учиться и в ходе войны.

Русское «Яблочко» на испанском корабле

Командиры, не очень охотно, но все же стали выводить корабли в море на учебные стрельбы и совместное маневрирование. Флот получил несколько самолетов-бомбардировщиков, а истребители прикрывали базу от вражеских налетов.

Изредка мне приходилось ездить в Валенсию. С ноября 1936 года там находилось правительство Испанской республики. В Валенсии было и наше посольство, а также главный военный советник. Я должен был докладывать обстановку морскому министру И. Прието.

Встречался и с товарищами из Центрального Комитета Компартии Испании, информировал их о нашей работе. Но больше всего я был связан с главным военным советником. Вначале этот пост занимал Я. А. Берзин, а затем его сменил Г. М. Штерн, которого в Испании звали Григоровичем. Тогда и началась моя дружба с этим замечательным человеком.

Г. М. Штерн

Поездки на машине по Испании в те дни были небезопасны. Испанские шоферы-лихачи нередко терпели аварии. Нам одно время даже официально советовали где только можно летать на самолетах. Я предпочитал ездить ночью. Мой Рикардо выезжал на каратеру принсипаль — основную дорогу — и гнал со скоростью девяносто — сто километров. Однажды и мы с ним попали кювет. Об этом стоит рассказать. История любопытная.

В сентябре 1936 года в Аликанте пришел наш транспорт «Нева». Я не раз бывал у капитана Кореневского.

Как-то встретил у него в салоне двух молодых особ.

Одна оказалась журналисткой, другая — дочерью бельгийского консула.

— А мы вас знаем. Вы советский морской офицер,— в один голос затараторили они.

Раскрывать свое инкогнито не хотелось, но и отрицать было уже бесполезно: выяснилось, что они меня видели на каком-то официальном торжестве. Мы любезно простились, и на пожелание скоро увидеться я уклончиво ответил поговоркой: гора с горой не сходится…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});